- Кто такие?
Пока шла перепалка, я быстро достала из брошенной Олесем на землю походной сумы свою белоснежную шубку, чтобы прикрыть простое платье и больше походить на знатную пани.
- Люди княгини Янины Ковальской мы, и княгиня с нами, – уловил краем глаза мое преображение пан Богдан.
- Я мужа своего ищу, Яромира Ковальского, – крикнула я срывающимся голосом.
- Здесь ждите, – ответили из чащи.
Ждать пришлось долго, солнышко уже нырнуло за кроны деревьев, когда к нам вышел еще молодой лицом, но с сильной проседью в соломенных волосах воин в длинной кольчуге до колен.
- Государыня Анастасия Михайловна сестру свою видеть желает.
«Сестра» – это я? Вот и славно. Мы двинули за незнакомцем.
- Что, дед, все по болоту таскаешься? – как старому знакомому, подмигнул чужой воин проводнику.
- Платят, чего ж не потаскаться.
- Гляди, ежели врагов привел, Груздь с тебя шкуру спустит.
- Гляжу, пока глаза видят, – отмахнулся дед.
Лес внезапно расступился, словно кто-то отдернул плотную еловую ширму. Голубая лента небольшой реки петляла по равнине заливного луга и огибала крутой утес, на котором стоял рубленный город. Свежеструганные бревна розовели в лучах закатного солнца. Успели срубить. Ждут «гостей».
Тропа, перебираясь через горбатый мост, заворачивала за утес, скорее всего, вход в крепость располагался с пологого северного склона.
Сердце учащенно затарабанило в грудную клетку. Сейчас бы зеркало, взглянуть на свое отражение. Лицо загорелое как у крестьянки, ногти грязные, тело немытое. Я похожа на пугало, а ее он помнит чистенькой с очаровательными кудряшками. Быстро приглаживаю косы, отряхиваю шубку, мех в мешке сильно помялся. Сейчас бы серьги с жемчугом, да я их воеводыне отдала. Как я волнуюсь! И как надеюсь…
Глава XXVI. Давыдов град
Мы обошли город с востока и оказались напротив мощных ворот с надвратной церковью. Оголенные по пояс мужики углубляли перед стеной ров и врывали в отвал заостренные колья-засеки. Увидев незнакомый отряд, они стали перешептываться, сверля чужаков любопытным взглядом, и особенно странную молодуху, в белоснежной шубе расхаживающую по болотам. Я старалась держаться со спокойным достоинством, горделиво вскинув подбородок, но внутри волнение захлестывало.
К северу от городца тянулись распаханные поля, уже убранные к зиме. Да, готовились основательно: и к войне, и к выживанию. Седовласый перекинулся парой слов с караульными и повел нас в город.
- Вот он, наш Давыдов град, – с гордостью показал он Олесю.
А гордиться было чем, за полгода в дремучих лесах выросли крепостные стены, храмы, ряды улиц, с крепкими дворами за частоколами, каждый из которых, сам мог превратиться в самостоятельную крепость и держать оборону. На огромной площади велась бойкая торговля: угрюмые северяне охотники меняли пушнину и дичь на железные ножи и топоры, мальчишки торговали ягодами и грибами, бабы прикидывали на плечи яркие лисьи шкурки. Обычный город, каких много на нашей ладской стороне. И мои Калинки так же шумят торгом.
- Откуда людей столько? – спросил Олесь у седого.
- Кому Юрьевичи поперек горла встали, все у нас. Даст Бог, сдюжим.
- А почему Давыдов? – подивился мой кметь названию.
- Так в честь старшего княжича. Достроим, сядет здесь уже князем.
Очень хотелось спросить у седого про Ярека, но взгляд скользну по смазливой девице с рядами ярких бус вокруг лебединой шеи, и я сдержалась. А что, если муж за три года обзавелся здесь зазнобой, и думать про нелюбимую жену забыл? Времени много утекло. Так не хотелось сейчас увидеть искривленное усмешкой лицо постороннего, нет, я, определенно, чокнутая ревнивая баба.
Княжеский терем напоминал просторную крестьянскую избу, и это понятно, все силы были брошены на крепостные стены, в такой спешке не до изысков.
Ни моих людей, ни даже пана Богдана в княгинины покои не пустили. Сопровождаемая чужой охраной, я поднялась по пахнущим свежей стружкой ступеням, прошла темным переходом и попала в широкую горницу.
Напрасно, обманутая ласковым обращением «сестра», я ожидала теплый прием. На меня отчужденно-холодно смотрела женщина лет тридцати. Хорошо одетая, нарумяненная красавица с соболиными бровями, высокими скулами, небольшим прямым носом и надменно выпяченной нижней губой, княгиня Анастасия сидела гордо, выпрямив спину и благонравно сложив руки на коленях. Ни тени улыбки или вежливой заинтересованности. Рядом с матерью на одной длинной лавке сидели два мальчика погодка: старшему лет тринадцать, младшему на вид чуть меньше; оба походили на мать как две точные копии. С детской непосредственностью они в открытую разглядывали гостью из болота. Вдоль стен расселись местные шляхтичи – бояре. Я быстро заскользила глазами по бородатым лицам, Ярека среди них не было. Сердце отдавало уже в уши. Все присутствующие, кроме княгини, одеты были просто, без изысков: рубахи с вышивкой по краю да порты. Словно их всех оторвали от каких-то повседневных дел, чтобы встретить чужестранку.
- Кто вы? – лениво бросила мне хозяйка.
- Княгиня Янина Ковальская, – произнесла я, не узнав собственного севшего голоса. – Я ищу мужа, Яромира Ковальского.
Я замолчала, ожидая, что мне скажут, где Ярек, но все тоже сохраняли безмолвие.
- Мне сказали – он здесь, – опять побежала я взглядом по угрюмым лицам бояр.
- Его здесь нет, – ударила словом княгиня.
- Как же нет, ведь он был с вами?!
- Он погиб, – равнодушно произнесла она.
- Погиб?!
Погиб!!! Все поплыло перед глазами, я жадно несколько раз глотнула воздух и… полетела во мрак.
- Эй! Пани? Или как там у вас кличут. Пани Ковальская, вы меня слышите?
Я медленно приоткрыла глаза. Надо мной нависали бородатые лица. Где я? Медленно начинаю вспоминать. Ярек погиб! Она сказала – Яромир погиб! Я опоздала.
- Пани! Очнулись, вот и ладно, – мне помогли приподняться. Я лежала на лавке. Одернув поневу, пошатываясь, поднялась.
- Он погиб, Царствие ему Небесное, – уже более мягко произнесла княгиня Анастасия, тоже вставая с устланной мехами скамеечки.
- Как это случилось? – слез нет, до меня все плохо доходит, как будто это не со мной происходит, а с какой-то другой Яниной.
- Давненько уже, – стал мне объяснять пожилой мужчина, – еще когда из Старого града бежали. Уж два лета как минуло.
- Как два лета?!! – не сдержалась я и перешла на крик. – Врете вы все! Где мой муж?!! Он вам помогать пришел, а вы! Куда вы его дели?!!
- Чего орешь?! – одернула меня княгиня. – Сказано – погиб, – ее соболиные брови нервно дернулись.
- Врешь ты все! – кинулась я к ней, но крепкие мужские руки, оттянули меня.
- С чего мне врать! – разозлилась и Анастасия. – Вон его человек, сам ему глаза закрывал, – махнула она куда-то на дверь.
Я повернулась и узнала одного из караульных. Анджей! Возмужал, раздался немного вширь, но те же тонкие четы лица, оттопыренные ушки и, в отличии от местных, реденькая бороденка.
- Анджей! – кинулась я уже к нему. – Где пан Яромир?!
Он отчаянно покраснел и опустил глаза.
- Анджей? Дома мать тебя уже оплакала, ей сказали, что ты умер, а ты…
- Мама? – пробормотал парень.
- Анджей, где пан Яромир?
- Он погиб, уже давно, – как околдованный повторил он чужие слова.
- Предатель! – выкрикнула я.
Не мог Яромир погибнуть два года назад, он весной присылал Каменцу письмо. Или они уморили его после, а теперь мне врут, или он все еще жив и сидит у них где-нибудь в подполе. Иванка сказала – живой. Я ей верю, она жизнь и смерть чует. Что же делать? Мысли пустились в галоп. Надо остаться, понаблюдать, нажать на этого иуду Анджея. А я по лицу его малохольному вижу, что он знает правду. Выпытаю, где Ярек, и с Богданом его освобожу.
Я замерла каменной статуей, и все замерли, глядя то на меня, то на княгиню Анастасию.
- Я сочувствую вашему горю, пани Ковальская, но вы ведете себя оскорбительно, – медленно произнесла она.
