Две столицы (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Получив согласие Черепанова, Брехт вернулся в управление, где барыня чаёвничала, и спросил всех и её и немцев, что нужно сделать, чтобы этого парня забрать с собой в Петербург.

— Да, забирайте, — махнула рукой Прасковья Ивановна.

Пётр Христианович объяснил ситуации с Демидовым и управляющим завода в Тагиле и повернулся к немцам.

— Жьялько. Карош мастир. Ошень карош. Зер гут. — Начал качать головой тот самый Петер.

— А ну, цыть. Сказано забирайте, дорогой Пётр Христианович, так забирайте, а если кто-то чего вякнет, то я им яйца пооткручиваю! — чуть не этими словами, но по смыслу точно. И глазами сверкнула дочь хозяйки.

— Ваше Сиятельство, мы не против, — пошёл на попятную второй немец, у которого с русским получше было.

— Собираемся, Прасковья Ивановна, нам до темноты до города добраться нужно. — Постучал по часам Брехт. — Уже почти два часа дня, а ведь обратно дорога не ближе, чем сюда.

— Сейчас, только чай допью, уж больно печенье вкусное жена у Петера готовит.

Брехт вышел, сказал Ефиму, чтобы он завтра собирался, получал расчёт или чего тут ему получить нужно и отдал написанный на бумажке адрес, который можно показать будочнику в Петербурге, если заблудится. И тут вспомнил, что ему управляющий нужен. Может, этот Петер молодой подойдёт. Выучит русский.

— Не, Ваша Светлость, не пойдёт он для такой работы. Ему махины не подвластны, он только людей может на порку отправлять. Вам вон тот паренёк нужон. Это финн. Он в Стокгольме университет окончил. Очень грамотный человек.

— Так он русского не знает, да и молод, — не оценил конопатого финна Брехт.

— Каспер Киви отлично знает русский, но скрывает. Так узнаёшь гораздо больше и о себе, и о людях. Он хитрый и умный. А ещё он даже лучше меня в махинах разбирается.

— Вот как. Хитрый. Ну, пойдём, поговорим с ним.

Поговорили. Деньги. Двести пятьдесят рублей в год. Разве это деньги.

— Пятьсот. Завтра приезжай вместе с Ефимом. Женат?

— Я есть свообоодный.

— Женим. Завтра. Я после обеда дома буду.

— Я есть не хоотетть женьца.

— Завтра приезжайте. Всё, мужики, прощевайте. А то Прасковья Ивановна рассердится, уже руками машет.

На обратной дороге Метляева не спала. Она переспала. Чуть не сразу набросилась на Петра Христиановича с поцелуями … переросшими в крепкую дружбу … телами. Так себе удовольствие. В неудобной, трясущейся на неровностях дороги, карете. Бывали и более сладостные минуты. Да и часы.

Когда порыв улёгся, Брехт вспомнил, что одно главное дело в Петербурге у него пока не сдвинулось ни на сантиметр. Денег для организации кругосветного путешествия Крузенштерна не нашёл пока.

— Прасковья Ивановна, ко мне тут капитан один обратился, прожект предложил организации кругосветного плавания на русских кораблях с русским экипажем. Они там острова всякие откроют, не хотите, чтобы один остров назвали в вашу честь?

— Денег надо? — Поправляя подол платья, поинтересовалась Прасковья. А как уменьшительно — ласкательная форма этого имени будет? Праскуня, Куня, Параша, Паша?

— Можно я буду звать тебя Паша, — улыбку получил. — Да хочу у богатых купцов денег попросить, Паша.

— Много? — И притянула, снова чмокнула в губы.

— Кхм. Много. — Чуть притянул к себе.

— Пятьдесят тысяч дам. И с отцом поговорю, он ещё пятьдесят даст, а то и сто. Петер, мне нужен от тебя сын. Высокий, красивый и умный. И водевиль напиши. Для меня, хороший, чтобы его в Эрмитажном театре играть можно было.

— По рукам. С мальчиком можно и сейчас попробовать. Ещё больше часа ехать. — Не, не за деньги. Просто скучно ехать. Да и жить.

— О, Петер я в тебе не ошиблась. Ты — гениальный пиит.

— Я есть Грут!

Событие шестидесятое

Чувство спешки обязательно должно быть, без него вообще ничего сделать нельзя. Если нет ощущения «либо сейчас, либо никогда», то, скорее всего, вы будете не первые. И даже не вторые.

Илья Валентинович Сегалович

Хотел с утра Пётр Христианович одной хотелкой заняться. Думал, пройти, или точнее, проехать по всем оружейным магазинам Петербурга и скупить все штуцера, да заодно договориться с хозяевами магазинов или приказчиками, чтобы привезли побольше в ближайшее время с разных стран винтовальных ружей, и желательно, не только короткоствольных штуцеров, но если попадётся, то и длинноствольных. Вышел, а на улице дождь моросит, и побоялся намочить оружие, заржавеет потом. Лучше на день отложить покупку, чем потом два дня драить, ржавчину устраняя.

Дел и кроме оружия хватало. Раз уж решил отправить Крузенштерна с Лисянским на пару лет раньше в кругосветку, то нужно на все возможные кнопки нажать. Следующей кнопкой, пока перья и ручки не готовы, был товарищ Румянцев. Он же — граф Николай Петрович Румянцев — один из директоров Государственного вспомогательного для дворянства банка, а также директор Департамента водных коммуникаций. Главное же занятие графа на сегодня, насколько понял Брехт, расспросив адмирала Чичагова — это строительство Мариинской водной системы. Или проще — водного пути, соединяющего бассейн Волги с Балтийским морем, пролегающего от Рыбинска до Петербургского морского порта через приладожские каналы. А это, по словам старого адмирала, больше тысячи вёрст.

— Банк что ли строит? — не понял Пётр Христианович.

— Банк? А нет, Николай Петрович Государем по весне ещё назначен директором Департамента водных коммуникаций. Большой труд ему поручен — Волгу с Невой соединить.

Граф Румянцев был сыном того Румянцева, который Задунайский. Про того все знают, но и этот в истории отметился. Он будет канцлером империи лет двадцать. По существу, рулить курсом Российской империи будет почти всё царствование Александра.

Встретились, можно сказать, на пороге. Румянцев, одетый в парадный кафтан с голубой Андреевской лентой через плечо, собирался в Зимний дворец на доклад к Александру. Как раз про Мариинскую водную систему спешил доложить, об успехах. Как-то давно, в первой ещё жизни, Брехт читал про Беломоро-Балтийский канал, и там было упоминание и про Мариинскую водную систему. Канал использовал приличный кусок пути, созданной ещё при Александре системе каналов. Но не это удивило тогда, а время необходимое кораблю, чтобы преодолеть путь из Астрахани до Невы. От четырёх до пяти месяцев. То есть, весной вышел из Астрахани и к поздней осени приплывёшь к Петербургу. А потом зима. Выходит за навигацию можно сделать только один рейс. И потом все эти суда где-то должны зимовать. И суда должны быть плоскодонные. Даже вспомнил, что этот тип судов «расшивами» назывался. Довольно большое парусное судно, способное перевести около десяти тысяч пудов груза или сто шестьдесят тонн. Страшно долго и дорого. Оно себя даже окупить толком не сможет. Велика Россия.

Одним из главных недостатков этого водного пути, насколько сейчас вспомнил Брехт — это то, что трасса проходила по безлюдным и малообжитым, заболоченным районам. Всё время возникали сложности с тем, чтобы в достаточном количестве найти людей и лошадей для тяги судов и обслуживания судоходства. Бурлаки нужны не только на Волге, но и севернее Рыбинска.

В Астрахани Брехт в порт съездил, на верфь сходил, решил же себе флот построить. Сразу несколько этих «расшив» строили. Поинтересовался у управляющего, сколько это удовольствие стоит.

— От восьмисот до тысячи рублей серебром, — охотно пояснил корабел. Русский. Не только англичане и голландцы, оказывается, умеют суда строить.

— Мне пяток. — Больше лишних денег с собой не было.

— Ох, Вашество. На пять лет вперёд всё расписано.

— И где узкое место? Лес, количество плотников?

— И лес и плотники. Везде узко.

— Ладно. Порешаем. Тем не менее, держи задаток и премию людям, получится быстрее, и о тебе не забуду.

Управляющий деньги взял неохотно, вздыхая. Не врал, должно быть, про проблемы.

Граф Румянцев с князем фон Витгенштейном был знаком. Стоял за спиной Александра, когда Брехт с поляками предлагал разобраться и организовывал лечение Елены Павловны.