Перед обедом в усадьбу является Евгений Евгеньевич Никулин от Юсуповых — подтянутый, аккуратный, в строгом костюме с безупречно завязанным галстуком. Мы встречаем его в гостиной. Мама поднимается ему навстречу, я тоже. Мы вежливо здороваемся, обмениваемся дежурными улыбками и садимся за стол.
Ну, посмотрим, что он предложит.
— Итак, — начинает Никулин, аккуратно раскладывая передо нами бумаги, — Ирина Дмитриевна и Вячеслав Светозарович, наше предложение следующее. Мы предлагаем фиксированный оклад — двадцать тысяч рублей в месяц, независимо от количества просмотров. Помимо этого, за каждый выпуск предусмотрена дополнительная выплата, сумма которой зависит от рейтинга ролика.
Он на мгновение замолкает, поглядев на меня:
— Съёмки будут проходить в офисе «Юсупов Медиа» в Рязани. Это современное здание в центре города, полностью оборудованное под медиа-производство. Там несколько студий, одна из них — ваша. Свет, камеры, техника — всё на высшем уровне.
Он делает паузу, выжидающе смотрит на меня, пытаясь понять, улавливаю ли я смысл. Я киваю, и тогда он продолжает:
— Вас будет ждать гримёрка — отдельная комната с диваном, зеркалом, шкафчиком для вещей и мини-баром. Перед съёмками вам предложат пройти небольшой макияж, чтобы на камере всё выглядело идеально. Вы приходите, переодеваетесь, читаете текст по сценарию, описываете оружие, которое вам подготовят — и свободны. Всё предельно просто: минимум усилий, максимум комфорта.
Я хмурюсь.
— Неть.
В комнате повисает тишина. Мама хлопает глазами, Никулин слегка подаётся вперёд, словно решив, что ослышался.
— Хм, простите. Вы отказываетесь, Вячеслав Светозарович?
Я спокойно повторяю:
— Велно. Я не хотю так, Ефгени Ефгенич.
Евгений Евгеньевич моргает, будто сбоит. Гендир явно озадачен и пытается понять, шутка это или нет.
— А как вы хотите, Вячеслав Светозарович? — осторожно спрашивает генеральный директор «Юсупов Медиа».
Я, глядя ему прямо в глаза, чётко объясняю:
— Я хотю лучшие пушки. Лазное и мощное. От огемётов до танков. Со стлельбой.
Мама всё ещё молчит. Никулин приподнимает брови, в уголке губ мелькает лёгкая усмешка.
— Даже бронетехнику?
— Дя.
— Но у нас ограниченный бюджет на канал, княжич. Снаряды дорогие. Аренда бронетехники — удовольствие не из дешёвых. А ведь нужны еще и инструкторы, чтобы обеспечить вам безопасность во время съемок. — Он разводит руками, намекая, что вопрос вроде как исчерпан.
Никулин — хороший актёр, даже лицо состроил печальное, полное сожаления. Ну, в эту игру можно играть вдвоём. Я округляю глаза, делая самое невинное выражение, какое только возможно.
— А я этово не стою? У меня отлифные плосмотлы, лазве нет?
— Конечно же стоишь, сынок. Ты стоишь всех денег мира. Правда же, Евгений Евгеньевич? — она переводит на него пристальный взгляд.
Мама у меня молодец, смекает быстро. Вся в меня!
Евгений Евгеньевич тяжело вздыхает, явно прикидывая, как выкрутиться и уговорить нас без лишних затрат.
— Конечно, Ирина Дмитриевна… — протягивает он, а затем, повернувшись ко мне, добавляет с ноткой сожаления: — Но, Вячеслав Светозарович, бюджет, увы, не резиновый.
— Кломе того, — я проигнорировал его наигранное нытьё и продолжил, — со мной должна выступять Ксюня. Иногда. По возмошности. И когдя мне нада.
Никулин моргает, словно пытаясь осмыслить услышанное.
— А ещё нада банавновый хлеб. Каждую сьемку.
Он поднимает голову, на лице искреннее недоумение:
— … Банановый хлеб?
— Дя. — Я невозмутимо киваю. — И ещё мне нада доступ к мобильнику во влемя подготовки к вызтуплениям. Но главное — это олужие. Большие пушки. Алтилелия и блонетехника.
Никулин устало смотрит на бумаги, затем разводит руками:
— Понимаю ваше желание, Вячеслав Светозарович, но повторюсь: бюджет, выделенный на канал, ограничен. Расширить его мы не можем. Десерт, мобильник — без проблем. А вот с бронетехникой… беда.
Это плохо. Видеоблог был бы для меня отличным прикрытием — официальный повод стрелять из пушек, не вызывая лишних вопросов. Никто бы и не заподозрил, что мне это нужно вовсе не ради развлечения, а для развития Атрибутики. Даже внутри моего собственного рода.
Я задумчиво поднимаю взгляд к потолку, будто там написан ответ.
— И ничего низя-зя сделать? — спрашиваю с невинным выражением лица, добавляя в голос детскую печальку.
Никулин пожимает плечами, постукивает пальцами по столу.
— Если только случится что-то, что покажет высокий потенциал вашего канала.
А вот это уже интересно. В голове мгновенно вспыхивает идея. Есть решени!
— Тагда давайте снимим двя плобных видололика. По итогам плосмотров вы лешите, стоит ли делать большо-ой бюджат. А?
Никулин удивлённо смотрит на меня, но я-то уже понял, что у этого хитрого топ-менеджера всегда есть второе дно. Вижу, как в его голове крутятся колёсики, как он взвешивает риски и выгоды, прикидывает, стоит ли игра свеч.
Наконец, он медленно кивает.
— Мм, хорошо. Тогда переделаем контракт: два ролика, а дальше посмотрим.
Я тоже киваю. Сделка заключена.
Но хитрит здесь не только Евгений Евгеньевич. У меня совсем другой расклад. Они правда думают, что я сниму обычные ролики с разбором пистолетов? Трижды ха.
Так не сработает. Людям всегда нужно что-то новое, зрелищное, захватывающее. Если я хочу взорвать аудиторию и продавить «Юсупов Медиа» на гигантский бюджет, мне нужны настоящие блокбастеры.
А значит, пора достать мощное взрывное оружие. И снять с ним кое-что по-настоящему эпичное.
* * *
Усадьба Опасновых, фронтир Ареала
Семён Светозарович сидел в просторном кабинете князя Миронова.
Массивный дубовый стол князя казался возрастом старше любого человека в комнате, его тёмная полированная поверхность хранила отпечатки множества важных переговоров. Лампы, оформленные в старинном стиле, отбрасывали мягкий, приглушённый свет, создавая игру теней на стенах, увешанных картинами предков Миронова.
Князь Глеб Миронов откинулся в кресле, скрестив пальцы и чуть склонив голову, будто обдумывая что-то по итогу переговоров, а затем с лёгкой, почти ленивой улыбкой кивнул:
— Спасибо вам большое за поставки этих элементов на наши заводы, Семён Светозарович.
Княжич Семён учтиво поклонился, сохраняя вежливое выражение лица:
— Всегда пожалуйста, Глеб Глебович.
Князь уже собирался переходить к другой теме, но вдруг, будто что-то вспомнив, слегка приподнял бровь и, задумчиво проведя пальцем по столу, добавил:
— Ах да, кстати, поздравляю вашего брата с поступлением в «Юные нобили». В таком возрасте — это, безусловно, рекорд. Да и на спектакле он выступил претенциозно, скажем так.
Семён замер. Что? На лице княжича точно промелькнуло удивление.
— Мой младший брат поступил в «Юные нобили»?
Миронов приподнял брови:
— Разве вы не знали?
Семён почувствовал, как внутри всё похолодело, но быстро изобразил принуждённую усмешку, делая вид, что всё под контролем:
— Да-да, конечно, знал. Просто запамятовал. Благодарю за поздравления, Ваша Светлость.
Разговор плавно перетёк в другие темы, но мысли княжича бурлили, как шторм. Это невозможно! Как его брат, которому нет и двух лет, мог поступить в «Юные нобили»⁈
Этот садик — элитное учреждение, в которое берут только одарённых детей дворян с трёх-четырёх лет. Да там же должны были провести строгий отбор! Как⁈
Вернувшись домой, Семён решительно направился в детскую, где его жена, Лидия Николаевна, сидела в кресле и что-то тихо напевала их сыну, который играл с деревянными кубиками.
Мальчик был старше младшего брата Семёна, но, несмотря на возраст, даже близко не дотягивал до уровня, который требовался для поступления в этот садик.
Раздражение вспыхнуло мгновенно.
Семён глянул на сына, затем резко перевёл взгляд на жену:
— Почему ты не сказала, что у моего брата есть магия? Как ты могла это проморгать⁈
