Витязь 2 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич

— Вы всё слышали? — когда уже шёл по улице спросил я.

— От первого слова, до последнего. — Раздался в моей голове голос Ольги.

Глава 22

В поисках правды

Ну что сказать, старый князь Зарецкий конечно же высокоранговый одарённый. Но я-то сильный. А это знаете ли разница, причём существенная. Раньше я полагал, что она заключается в том, что моя особенность только в ускоренной прокачке вместилища и в четырёхкратно повышенной пропускной способности маны. Но как показала практика, а затем и более вдумчивое изучение разрозненных материалов, это далеко не всё.

К примеру, те же рунные цепочки с равноценным зарядом маны более эффективны, чем у средних одарённых. На начальных рангах это не больно-то и заметно. Но начиная с шестого прогресс начинает значительно прибавлять, а так как я буквально позавчера преодолел экватор на пути к седьмому рангу, у меня эта разница стала более ярко выраженной.

Прежде мне не раскрывали подобных особенностей, так как считали это преждевременным. Ну не станешь же ты преподавать алгебру в начальных классах. Есть в этом и моя вина. Я ведь расхаживаю по универу с перстнем пятого ранга, и особо не откровенничаю по поводу моих успехов. А с ректором, обладающим способностью видящего, я не встречался с первого дня учёбы на новом месте. С чего бы ему оказывать мне особое внимание? Вот и не был я поначалу в курсе.

Едва перевалив половину пути к седьмому рангу, я засел за начертание своей карты связи. У меня ведь теперь поместье, соседи, а главное застава на границе с пятном и ещё две соседние с которыми так же нужно поддерживать связь. Именно эту карту я вручил Ольге перед посещением старика. И сработало. Связь по карте супруги, изготовленной одним из княжеских изографов, оборвалась едва я оказался под «Пологом тишины», а вот с моей сохранилась. Так что она и видела картинку, правда только то, что было за моей спиной, и слышала всё до единого слова.

Конечно сомнительно, чтобы мои руны пробились сквозь цепочку Игоря Всеволодовича, пожелай он выставить по настоящему серьёзную защиту. Но для этого просто не было причин, учитывая мой ранг, я не мог создать ничего действительно серьёзного. Да и не сказал он ничего особенного, как ни в чём и не признался. Но это если не знать некоторых нюансов.

— И что ты скажешь? — спросил я, направляясь к пятачку, чтобы взять лихача.

— Жду тебя в кофейне «Алёнушка». — Раздался в голове голос Ольги.

— Договорились.

До места я добрался довольно быстро. В Китай-город ведь попадёшь только на лихаче, а они потому так и прозываются, что в пролётки запряжены резвые лошади. А уж если сдобрить поездку рублём животворящим, так они и вовсе способны удивить.

Ольга устроилась в дальнем углу кофейни, явно намекая на приватный разговор. Не то, чтобы между нами наметилось потепление, во льду появились всего лишь незначительные трещины. Общение же сугубо в деловом русле. Существенный шаг, но не то, чтобы заметный со стороны. В близком кругу видели, что между нами присутствует холодность.

Этот её жест скорее в пользу того, что наш разговор не для посторонних ушей. Отчего здесь? Так ведь на виду всегда проще прятаться, что же до «Полога тишины», то мы молодожёны, и наша скрытность вполне объяснима.

Я не стал спешить отделять нас от остальных завесой, решив для начала сделать заказ. Очень уж тут одуряюще пахло выпечкой и кофе. Не вижу причин отказывать себе в маленьких радостях. Тем более, что с моими физическими нагрузками, и благодаря дару, набрать лишние килограммы, ну или всё же фунты, мне не грозит.

— Итак, я послушала вас и согласилась поддерживать связь, пока вы говорили с дедушкой. Но похоже вместо взрыва высокорангового «Шара», вышла перворанговая шутиха. — Когда половой принёс наш заказ, заметила Ольга.

— Я бы не был столь категоричен. Вы сами слышали, что Любавина не наказали за его халатность.

— Всего лишь ошибка, вызванная любовью ко мне. Фрол Акимович уже делал мне послабления. И как только я смогла впервые снять с себя метку, стала порой это проделывать, чтобы подзадорить его. В тот вечер он не пожелал меня беспокоить, посчитав, что это очередной мой каприз. К тому же мы я была с Михаилом, а мы уже были помолвлены. Так что, Любавина можете не приплетать. А что до ваших подозрений относительно дедушки, так тут и говорить не о чем. Одни лишь ваши голословные утверждения. Именно в этом я и убедилась лишний раз. За что и благодарю.

— Не стоит так спешить, Ольга Платоновна.

— То есть, вы хотите ещё что-то сказать?

— Прямых доказательств у меня нет, но если я прав и всё это организовал ваш дедушка, то одно событие должно вытекать из другого. Итак, помолвка. С этого момента многие пары полагают, что всё в принципе решено, а свадьба это лишь формальность и повод для веселья. Многие парни с этого момента становятся особенно настойчивы, а девицы более податливы. Можно ли было ожидать, что Михаил усилит натиск? Вне всяких сомнений. А того, что вы уступите ему? Учитывая то, что были искренне в него влюблены, скорее да, чем нет. Мог ли его светлость приказать преданному лично ему дворянину, обязанному ему всем, что имеет, не быть строгим поводырём для вас, если таковая ситуация случится?..

— Да, да, да, вы уже много раз говорили мне об этом. — Перебила она меня, и отправила в рот эклер.

— Но мои рассуждения не простирались дальше. Вы выполнили мою просьбу?

— Я провела подсчёты, наша с вами встреча произошла в момент наибольшей вероятности зачатия. — Покрывшись румянцем смущения, подтвердила она.

— А когда вы поняли, что непраздны?

— Никита Григорьевич, вам не кажется, что вы чересчур увлеклись. — Коброй прошипела она.

— И в мыслях не было донимать вас пустыми расспросами. Просто хочу доказать свою правоту и вынужден касаться настолько интимных вопросов.

— Я заподозрила неладное на третий день задержки недомоганий. Подобное порой случалось, но не более пары дней. Я испугалась и повинилась матушке.

— С момента нашей встречи и до этого момента прошло две недели, если я всё верно помню в физиологии женщин.

— И?

— В этот отрезок времени вы случайно не сталкивались с каким-нибудь лекарем.

— Я со многими встречаюсь, и многие стремятся высказать мне своё почтение. Я же дочь князя Зарецкого, одного из влиятельнейших лиц царства.

— Хорошо, давайте сократим список до минимального количества. Скажем лекарь который бы оказался рядом с вами в присутствии вашего дедушки.

— Хм. Кажется было такое. Я как раз пыталась уговорить дедушку присутствовать на моей свадьбе, когда вошёл известный столичный лекарь, Жилин. Его бабушка науськала, чтобы обследовать дедулю. Но он меня не обследовал.

— Вообще не прикасался к вам?

— Только поздоровался и поцеловал руку.

— Для отличного лекаря этого вполне достаточно, чтобы определить сам факт беременности. — Победно заключил я.

— Это пока ещё ничего не значит.

— Смерть Михаила. — Словно вколачивая гвоздь, припечатал я.

— При чём тут это? Дедушка же сказал, что он мог расстроить помолвку придав огласке организацию им покушений на вас.

— Только в тот момент до меня никому не было дела, кроме Михаила. Сам он был прикован к постели после ранения, а наймом убийц занимался его слуга. И не было ни единой причины следить за ним. Известно же о его причастности стало только в процессе следствия по факту убийства Каменецкого. Меня заподозрил околоточный надзиратель Троекуровки. Он же меня и арестовал. Я более чем уверен, что если вы потребуете немедленно представить вам человека, раздобывшего сведения о покушениях на меня, он посыплется на первых же вопросах типа кто, где, как и почему. Но мы поступим проще. — Я азартно откусил пирожок, вдруг увидев простое и действенное решение.

— И как же мы поступим? — жену явно заинтересовало моё поведение.

— Ольга Платоновна, лично мне не нравится то, что нами играют как марионетками. Я как тупой бретёр размахиваю шпагой, вы словно кукла моргаете глазками, делаете вид, что не замечаете осуждающих, насмешливых и высокомерных взглядов. Или вынуждены осаживать возомнивших о себе слишком много. И всё ради того, чтобы точка кипения дошла до верхнего предела, и Зарецкие могли нанести удар по репутации Каменецких. Фанфары, литавры, род извечных врагов посрамлён, буря в стакане свершилась, и всем плевать на то, что чувствуете вы.