Рассветный шквал - Русанов Владислав Адольфович

На глаза разъяренному монарху на свою беду попался инкрустированный столик. Глиняный кувшин полетел на пол, разлетаясь кучей мелких черепков. Двум посеребренным кубкам повезло больше – звеня и подпрыгивая, обгоняя друг друга, поскакали они в темный угол.

– Ваше величество... – Слабая попытка наследника урезонить короля только еще больше взъярила его.

– Кобель похотливый! Своими руками оскоплю!..

Несчастный предмет меблировки в щепы разлетелся о каминную полку. Ударилась об пол и раскололась шкатулка с драгоценностями. Но и граненая ножка в руках Экхарда продолжала оставаться оружием.

Хардвар, спасая свою жизнь, метался по комнате, уворачиваясь от ударов отеческой руки. И лишь когда оказался загнанным в угол, прыгнул вперед, норовя выбить деревяшку из пальцев короля. Острая щепка пребольно рванула за ухо, но он уже врезался в пропитанную потом, облитую пивом рубаху, боднул отца головой в подбородок и опрокинул навзничь.

– Неси чем вязать, – кинул он через плечо невозмутимой Бейоне, которая в это время сталкивала ногами факел и горящую простыню на каменный пол.

Экхард бросил ножку стола, попытался вцепиться сыну в горло, но неожиданно захрипел, выпучив глаза на стремительно наливающемся кровью лице.

Проходит ли перед глазами умирающего вся жизнь? Вот вопрос вопросов. Сказители и песенники утверждают – да, проходит. И некому рассказать правду, опровергнуть наглых лгунишек.

Экхард не увидел всю свою жизнь. Только лицо собственного отца, перекошенное гримасой ненависти, со всклокоченным венчиком седых волос, с которых он только что сорвал вожделенную корону. И слова Экварра, казавшиеся прочно забытыми, а поди ты, всплыли: «Сдохнешь, как я...»

Король дернулся, судорожно выпрямил ноги и затих.

– Ваше величество?! – Принц опасливо – не ловушка ли – разжал объятия. – Ваше величество!!

– Тише, не ори. – Гораздо быстрее сообразившая, что к чему, женщина соскользнула с кровати, легким танцующим шагом приблизилась к телу. – Не дышит.

Приложила ухо к остро воняющей потом королевской груди:

– И сердце не бьется.

Сын медленно отполз от трупа отца и, стоя на четвереньках, завыл, захлебываясь в рыданиях без слез.

Бейона выпрямилась, нырнула в полотняную сорочку.

– Король умер, – задумчиво произнесла она, помолчала и добавила: – Да здравствует король! Оденьтесь, ваше величество.

Хардвар непонимающе уставился на нее:

– Что теперь делать?..

– Слушать меня, мальчишка, и все будет в порядке. – В голосе королевской любовницы зазвенел металл – сразу видно: урожденная пригорянка.

Пока наследник престола с отсутствующим взглядом влезал в штаны и широкую рубаху, Бейона продолжала:

– Его величество, король ардэклуэнский Экхард, был у меня с самого заката. Тебе понятно? Запоминай. Мы должны говорить одно и то же. Еще с ужина королю нездоровилось. Ты ведь помнишь, как он жаловался на головную боль и тяжесть в груди? Помнишь или нет?

Хардвар кивнул, застегивая пояс.

– Слушай дальше! Среди ночи его величество поднялся по нужде...

– По какой? – не понял принц.

– Какая тебе разница? По большой, по малой? Ночной горшок все равно пустой! Встал с кровати, зачем-то зажег факел. Запоминай. Меня разбудил звук падения и крик... Да, еще ж факел... Падая, король уронил огонь мне на ногу. Я побежала за помощью...

– За какой помощью? Разве мы можем кого позвать?..

– Помощь – это ты, – с трудом сдерживая раздражение, отчеканила Бейона. Что за мужчины на этих равнинах? И это еще наследник престола сурового северного королевства! – Ты примчался так быстро, как только мог. Но король уже не дышал... Все понял?

– Да. – Хардвар уже оправился в какой-то мере от пережитого потрясения. – Бейона, ты понимаешь, что я только что сделал?

– И что же?

– Я убил родного отца.

– Во-первых, не убил. Это удар. Жила лопнула в голове. Экхарду еще повезло, что он умер и сразу отправился к Сущему...

– К кому?

– Мы так зовем вашего Пастыря Оленей. Мог бы еще лет несколько жить паралитиком: дышать, есть да под себя ходить – вот и вся забава. Во-вторых, было бы лучше, если бы он размозжил тебе череп этой деревяшкой?

– Нет, но...

– Все, что делает Сущий, – к лучшему. Если мы будем как следует хранить нашу маленькую тайну, ничто не воспрепятствует тебе получить корону. Ну же, взбодритесь, ваше величество! Жизнь, настоящая жизнь, только начинается.

– Но... – Хардвар беспомощно развел руками. – Как же...

– Я буду нема, как рыба. – Бейона положила руки ему на плечи. – Не бойся, я всегда буду рядом. Ведь ты же не выгонишь меня прочь из замка перебиваться сухими корками и развлекать завсегдатаев трактиров веселыми сказками? Ну?

– Я буду королем. – Голос Хардвара обрел решительность. – А ты... Ты будешь моей королевой!

– Вот и славно, ваше величество. – Насмешка в голосе женщины если и была, то легкая, почти незаметная. – Я благодарю вас, ваше величество.

Она присела в глубоком поклоне на имперский манер.

– Я пошел за охраной...

– Конечно, ваше величество. Только...

– Что «только»?

– Позволю себе отвлечь ваше драгоценное внимание.

– Давай, да поскорее.

– Ничего, ему уже все равно. Первым делом мы должны убрать Тарлека Двухносого.

– Канцлера?

– Его родимого.

– Но почему?

– Он слишком умен. И слишком долго изучает людей. Ты думаешь, он поверит нашей сказочке?

– А почему бы и нет? Ты так все придумала...

– Эта сказка хороша для тупых егерей и черни. Двухносый даже не дослушает нас до конца – поймет, что все это выдумка. Думаешь, он стерпит?

– А что?

– Нет, ваше величество, без моих советов вы не просидите на троне и дня. Да что там, вас сожрут прежде, чем вы до него доберетесь. Тарлек потребует высшей справедливости, а высшая справедливость – это суд знатнейших талунов королевства. Каждый из них спит и видит в короне себя. Что останется от страны? Да еще с ихэренским бунтом в довесок!

– Понял. Сегодня же ночью Тарлек умрет.

– Вот и славно. Возьми десяток егерей.

– А Брицелл? – Хардвар направился было к выходу, но вдруг обернулся.

– Брицеллу полезна прочная королевская власть. От короля он получает свое жалованье. В разодранной талунской смутой стране он никому не будет нужен. Поэтому он поддержит вас, ваше величество.

Новоиспеченный король, кивнув, вышел.

Бейона брезгливо присела на испорченную постель, оглядела, сморщив носик, царящий в комнате разгром.

– Вот и славно, мой мальчик. Кто же знал, что так все удачно выйдет?

И она рассмеялась низким грудным смехом, всем нутром ощущая ту цель, к которой стремилась всю жизнь, – богатство и власть.

Все-таки в том, что Желвак прибился к нашему отряду, при желании можно было усмотреть и преимущества, и недостатки.

Вначале о хорошем.

Начать хотя бы с того, что первые четыре дня он вел нас, выступая в непривычной для себя роли проводника. Штольня тянулась очень далеко. Кому пришло в голову в стародавние времена пробивать такую выработку, крепить ее, поддерживать в исправном состоянии, ума не приложу.

Сперва мы видели отходящие влево и вправо через равные промежутки – шагов пятьдесят – штреки. Это само по себе объяснимо и понятно. Выпади мне честь руководить горными работами, то, призвав на подмогу весь опыт и кое-какие знания, вбитые мне в голову, а то и в другое место при помощи розог, в Школе, я сделал бы то же самое. Длинная штольня, как артерия в теле человека, несущая основной поток крови от сердца, от нее – штреки, чтобы разбежаться в стороны, отойти подальше и захватить как можно большую площадь для добычи самоцветов. От штреков наверняка должны разбегаться частые, недлинные рассечки, где, собственно, и велись работы. Все по правилам – не придерешься. Но потом черные лазы штреков перестали попадаться. А штольня тянулась и тянулась. Для чего? С какой целью? Кто даст ответ? Только давно умершие старатели, проделавшие эту поистине каторжную работу, могли бы помочь. Но от них ждать подсказки не приходилось.