Грант ловко увернулся от прицельно пущенной в него подушки, подобрал ее и пристроил под локоть.
– Так вот, брат-плоддер, – сказал он. – Плохи твои дела. Лично я тебе не завидую.
– Что так?
– Это амазонки.
– Кто-кто?!
– Амазонки. Ты знаешь, что такое амазонки?
– Конечно, знаю, – пожал плечами Кратов. – Это такая река.
– Девственный ты человек, – промолвил Грант с презрением. – Это такое племя. Сплошь одни женщины.
– Что-то не встречал, – притворился Кратов.
– Они вымерли. Может быть, и к лучшему. Экстремистки, воительницы. Представляешь, по некоторым историческим свидетельствам они варварски выжигали себе правую грудь, чтобы удобнее было натягивать тетиву лука! Правда, у наших амазонок ничего похожего не наблюдается…
– Уже проверил!
– …ибо фогратором удобно пользоваться из любой позиции. А знаешь, как они поступали с мужчинами?
– Съедали, – фыркнул Кратов.
– Почти угадал. Вот и эта тигрица тебя съест. Видел, какие у нее зубки?
– А что, хорошие?
– Изумительные! Ну, сознайся, что я прав.
– Ты промахнулся, брат-плоддер, – усмехнулся Кратов. – Тебе простительно: ты же синоптик, а не психолог. И даже не ксенолог. Ксенологи тоже прекрасно разбираются в людях… Просто мы знакомы с командором Климовой без малого одиннадцать лет.
– Сколько?! – вскричал Грант. – Вот скука-то! Друзья детства, пробуждение чувств, первые прогулки под луной, платоническое дрожание случайно встретившихся рук…
– Второй промах, – констатировал Кратов. – Ты сегодня не в форме, брат. Когда я впервые увидел командора Звездного Патруля Елену Климову, она была еще никаким не командором, а всего лишь тощим нескладным подростком по прозвищу Ленка Драная Коленка, Лешка-Многоножка, а то и запросто – Леший. Так вот, в ту золотую пору никаких достоинств в ее фигуре, а тем паче в зубах, не усматривалось. Обладая гордым независимым характером, она постоянно лезла в наши суровые мальчишечьи игрища. Пока не наступила еще более золотая пора, когда внезапно раскрываются глаза на мир, на окружающих людей…
– Господи, – промолвил Грант. – Как давно все это было! И совершенно так же. В том, потустороннем мире.
– …В общем, тогда мы просто вышвырнули ее из нашей мужской компании. Мы напропалую влюблялись в сверстниц, и с непривычки сатанели от этих чувств, и творили безумства. И никому не было дела до того, что стало с Лешкой-Многоножкой. Ведь она еще не созрела для нас. А когда мы покинули родные пенаты, она все еще где-то там зрела, мы же все как один ринулись в региональное Училище Звездной Навигации и Разведки. Но поступил один лишь я.
– И стал героем-космопроходцем, – ввернул Грант.
– Не стал, к сожалению. Стал я, равно как и ты, плоддером. Сижу на маленькой планетке с пышной биосферой смотрителем Галактического маяка. Надзираю за сепульками, сиречь сигнал-пульсаторами. Постреливаю из фогратора глупых и оттого беззащитных зверушек. А она, поди ж ты, командор Звездного Патруля.
– Сегодня ты велеречив, как никогда, – заметил Грант. – В тебе чахнет писатель. По меньшей мере, мемуарист. Должен ли я сделать из всего услышанного вывод, что наш бронзовый командор тебе безразличен?
– Не надо мне от тебя никаких выводов, – сказал Кратов, протестующе выставив ладонь.
– А вот я так намерен рискнуть и подставить грудь под стрелу из колчана амазонки. По экспертным оценкам это примерно равноценно попытке подраться на кулачках с пантавром.
– Лучше бы ты сцепился с настоящим пантавром, – покачал головой Кратов. – По крайней мере, получилась бы коррида. А так тебя просто съедят.
– Съедят, это точно, – охотно согласился Грант. – Предварительно вымочив в винном соусе, обваляв в сухарях и поджарив на вертеле над угольками. Но неужели ты не видишь, какие сокровища пропадают втуне? У меня глаза разбегаются! Вспомни, когда мы с тобой в последний раз видели живую женщину.
– Месяц назад. На плоддер-посте Альтаир. Доктор Славина из Швейцеровской миссии.
– Как же, милая старушенция с богатейшим жизненным опытом. Но я-то имею в виду молодую хорошенькую женщину, туго затянутую во что-нибудь этакое… пусть даже в скафандр.
– Плоддер, плоддер, – укоризненно произнес Кратов. – Где твоя честь? Мы добровольно ушли из Внешнего Мира за барьер отчуждения, оборвав узы родства и дружбы, и нет для нас иного образа жизни, нежели труд…
– Все верно, – вздохнул Грант. – Добровольно ушли, то-се… А как порой хочется назад!
– Никто тебя не задерживает. Ты волен выбирать свой путь, как тебе велит твоя совесть.
– Еще рано, – сказал Грант. – Нет мне покуда возврата. Но все же преступно допускать в Галактику женщин, особенно в Звездный Патруль. Это провокация, дьявольский искус. Галактика – экологическая ниша мужчин. И спасать здесь приходится опять-таки мужиков. Зачастую подернутых плесенью в многодневном своем затворничестве на пустых и скучных планетах. Почему этим должны заниматься красивые женщины?
– Это я как раз понимаю, – сказал Кратов. –
Пусть жалок раб в селении глухом,
Далеком от тебя, как своды неба эти!..
Но если женщина небес грустит о нем,
Я вижу в этом знак,
Что стоит жить на свете! [12]
Нет лучшего лекарства для мужчины, чем красивая женщина. Только не для плоддеров.
– На связи субнавигатор Ким, – хрустально прозвенел интерком. – Обслуживающий персонал маяка приглашается на совещание в кают-компанию. Конец связи.
– Субнавигатор Ким, – повторил Грант мечтательно. – Джемма Ким. Такая вся… По-моему, нормальная девушка. Во всех смыслах. Не то что этот айсберг самомнения, командор Климова. По прозвищу Лешка-Ложноножка. А я привык ставить перед собой только реальные задачи. Ты меня понял, брат-плоддер… по прозвищу Шаровая Молния?
– Я тебя не слышал, брат-плоддер, – буркнул тот, поднимаясь.
4
Кают-компания Галактического маяка никак не была рассчитана на такое скопление народа. Иконописное лицо командора Климовой выразило сдержанное недовольство, когда ее слегка потеснили и чье-то мощное и жесткое колено уперлось ей в бедро под маленьким столиком. Круглая мордашка субнавигатора Джеммы Ким, напротив, излучала всевозможное дружелюбие.
– Начнем, – сказал Кратов. – Галактический маяк М28365, модель «Огонь Амирана», снабжен постоянно-группово-проблесковым сигнал-пульсатором класса «девять-девять», обслуживает сектор пространства в двадцать пять кубопарсеков. Учрежден на планете Арнеб-3 в 101 году, то есть тридцать один год назад, обнесен защитным валом, каковой давеча был публично предан разрухе и поруганию.
Командор слушала его доклад, прикрыв глаза и чуть заметно кивая.
– Маяк работает в автоматическом режиме, – продолжал Кратов скучным голосом. – Раз в трехгодичный цикл он подвергается профилактическому осмотру. Ответственность за его бесперебойное функционирование принял на себя Плоддерский Круг. Мы прибыли сюда две недели назад, осмотр в целом завершен, и если бы не капризы местной биосферы…
– Это не капризы, – вставила Джемма Ким.
Кратов умолк. Его хмурый взгляд упал за окно, мимо которого ползли клубы жирного бурого дыма: кто-то из амазонок дожигал фограторами туши пантавров.
– Вам из Галактики виднее, – произнес Кратов наконец.
– Вместе с коллегой Грантом мы обследовали состояние маяка, – заговорила командор, – а также изучили окрестности. И нашли все это крайне неудовлетворительным.
– Да неужто! – оживился Грант, моментально справившись с одолевавшей его зевотой. – Но я этого не находил.
– Место для маяка избрано исключительно неудачно, – говорила Климова, игнорируя его реплику. – В низине, между миграционными путями! Обитаемая планета, нестабильное светило… Вы просто были обречены на погром.
