Камень. Книга 3 (СИ) - Минин Станислав

— Потерплю, Ваше Императорское Высочество. — кивнула Леся. — Заодно дом посмотрю.

— Тебе твои покои показали?

— Они шикарные, Лёшка! Но мне не терпится осмотреть твои…

— А мне-то как! — я не удержался и снова её обнял.

Наследник Лопухиных прибыл вовремя, ровно в семь, и я встретил его, как и положено, на крыльце дома. От предложения поужинать он отказался, и я подал знак заранее проинструктированным горничным нести закуски в бильярдную, где бар, стараниями Трегубова, ломился от разнообразия алкоголя. Необходимая светская беседа и краткая экскурсия по первому этажу дома не заняли много времени, и спустя примерно полчаса мы приступили к игре, пригубив перед этим армянского коньяка. Встреча закончилась с разгромным счётом 3–0 в мою пользу, Алексей Валерьевич не показал вообще ничего выдающегося, и у меня сложилось стойкое впечатление, что игру он мне тупо «слил». Было ли мне неприятно от этого факта? Да нисколько! Это его выбор, хотят именно таким образом Лопухины отношения с сыном Цесаревича налаживать? Флаг им в руки. За что я действительно был благодарен Алексею Валерьевичу, так это за сэкономленное время — со всеми разговорами, перерывами на выпить и закусить, взаимными комплиментами за хорошие удары и обсуждение позиции на столе, мы потратили, без малого, полтора часа. Проводив Лопухина до машины, я не поленился, залез в паутину и глянул своего следующего соперника. А вот это будет уже интереснее — соперником числился всё-таки пробившийся через «подвал» Наследник Голицыных, Глеб Алексеевич. Ладно, наберу его завтра. О… Андрей Долгорукий опять в другой стороне сетки, а вот с моим отцом мы можем скоро встретится, если никому не проиграем.

Вернувшись в дом, застал Лесю, болтающую в гостиной с Сашкой Петровым. Художник «в красках» описывал певице процесс написания портрета князя Пожарского. Из того, что я услышал, уяснил одно — портрет будет готов только в начале следующей недели, не раньше.

— А Вика где? — поинтересовался я. — Обычно к этому времени она уже дома.

— Я ей звонила. Сбрасывает. — пожала плечами Леся. — Занята, наверное. Лёшка, а где Прохор? Ты же ведь дома? — усмехнулась она.

— Прохор в отпуске. — хмыкнул я. — Мне кажется, он занят устройством личной жизни. — и начал напевать. — Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь…

— Лёшка, лучше не пой! — поморщилась девушка. — Не терзай мой абсолютный слух. А насчёт Прохора мне Викуся что-то такое говорила…

— Вот-вот! Теряем мы мужчину! — кивнул я. — Подумываю на него отцу с дедом пожаловаться.

— Ты серьёзно? — Леся с Сашкой смотрели на меня с лёгким недоумением.

— Нет, конечно. — улыбался я. — Ревную просто.

Вику прождали до десяти вечера, но она так и не соизволила явиться. На звонки не отвечала тоже. Прохор тоже где-то колобродил, и мы отравились спать. Хотя, заснул я только около часа ночи.

— Добрый вечер, Виктория. — Императрица указала бывшей Валькирии на стул.

— Добрый вечер, Государыня. — Вяземская присела.

— Хотела с тобой пообщаться, Виктория, насчёт моего внука. — Мария Фёдоровна улыбнулась. — За отчёты твои держи благодарность. — она двинула по столу чёрную бархатную коробочку. — Открой.

Девушка послушно отрыла коробочку и равнодушным взглядом посмотрела на серёжки с очень крупными бриллиантами.

— Спасибо, Государыня. — кивнула она.

— Не за что, Виктория. А теперь расскажи-ка мне своими словами, что из себя представляет Алексей? И без этой твоей казёнщины, которой ты владеешь в совершенстве.

— Я поняла, Государыня. — сосредоточилась Вяземская и начала перечислять. — Алексей Александрович добрый, смелый, сильный, справедливый, упорный, настойчивый…

— Стоп! — перебила девушку Императрица и с угрозой в голосе спросила. — Ты это сейчас серьёзно?

— Да, Государыня! — Вяземская вскочила со стула и вытянулась.

— Сядь уже! — Мария Фёдоровна раздраженно махнула рукой. — Хотя… Другого ответа от тебя было ждать глупо. — она опять натянула улыбку и уже благосклонно посмотрела на севшую девушку. — Виктория, ты же в курсе, что Алексей теперь официально Романов?

— Да, Государыня.

— И если раньше наш Род закрывал глаза на ваши маленькие постельные шалости, как, впрочем, и остальной Свет, то вот теперь у Алексея несколько иной статус. А значит… Виктория, ты понимаешь, на что я намекаю?

— Да, Государыня. — глаза девушки подозрительно заблестели.

— Вика, — Мария Фёдоровна добавила в голос жалости, — я не в праве тебе ничего приказывать, я просто прошу, как женщина, как мать и бабушка, прими правильное решение.

— Да, Государыня. — срывающимся голосом ответила Вяземская, по щекам которой текли слёзы.

— Это тебе маленькая компенсация за хлопоты. — Императрица пододвинула к девушке футляр с колье. — Иди, Вика, и не наделай глупостей. Колье не забудь.

Девушка встала, взяла футляр с колье, шумно его захлопнув, поклонилась Марии Фёдоровне и вышла из кабинета.

— Привет своему полюбовничку не забудь передать. — прошептала с ехидной улыбкой Императрица.

А Вяземская, еле сдерживая рыдания, вышла из дворца, села в машину и выехала с территории поместья Романовы. Кое-как преодолев необходимое расстояние до того места, где уже заканчивались скрытые посты Дворцовых, она свернула с дороги, остановилась, вышла из машины и, перестав себя сдерживать, в голос разрыдалась…

Глава 9

Екатерина Решетова после некоторых размышлений всё-таки решила ответить на ухаживания инструктора Белобородова. И виной тому был целый ряд причин. Во-первых, Великий князь Алексей Александрович ей не светил ни при каких раскладах, максимум, на что можно было рассчитывать, это на роль любовницы, а это претило строгому воспитанию Екатерины. Ко всему прочему, сам Великий князь почему-то не обращал на неё никакого внимания, что нельзя было сказать про его отношение к той же самой Вяземской, его роман с которой в подразделении ни для кого уже секретом не был. Во-вторых, за тот месяц, который Решетова прослужила в столице, она успела несколько заскучать от постоянного однообразия — пять дней в неделю тренировки на полигоне, да скучные выходные с выездами в центр Москвы по магазинам, в кино и ресторанчики. Две боевые операции и несколько торжественных мероприятий в расчёт можно было не брать. Конечно, с девчонками они успели сдружиться, но никаких новых знакомств завести так и не удалось — в огромной Москве они были для всех чужие и никому не нужные. У дальних родственников не находилось для девушек много времени — свои дела, заботы и круг общения. Молодые люди из подразделения их, конечно, куда-то постоянно приглашали по выходным, девчонки соглашались, но сама Решетова отказывалась — опять всё внимания мужчин будет сосредоточено только на ней, а новые подружки будут обижаться. В-третьих, очень не хотелось Екатерине заводить какие-либо отношения на службе, ей этих сложностей и в училище хватило. И если для Камня она бы, пожалуй, сделала исключение, то вот для остальных точно нет. А инструктор Белобородов формально сотрудником подразделения не являлся, это было заметно ещё с тех испытаний, когда их только подбирали в «Волкодавы», а уж когда он появился в Кремле в форме Тайной канцелярии, ведомственная принадлежность воспитателя Камня перестала быть загадкой. Испугалась ли Решетова того, что Белобородов являлся сотрудником Канцелярии? Безусловно. Про Канцелярию вообще ходила масса противоречивых слухов. Эта спецслужба Рода Романовых многие века была окутана ореолом таинственности и загадочности, не изменилось это и по сей день. Пугал её немного и сам Белобородов, впрочем, с опаской к нему относились и остальные девчонки. Никогда ещё Екатерина не чувствовала себя такой беззащитной, как в присутствии этого человека. Даже грозный генерал Орлов так не внушал. Особенно все эти чувства обострялись, когда Белобородов находился в обществе Великого князя — казалось бы, рассеянный взгляд, улыбка и плавные движения, а складывалось полное впечатление, что только дай инструктору повод, и он тебя тут же порвет, в буквальном смысле этого слова.