Вольное братство (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

— Почти ничего не понял, — признался напарник, — кроме того, как мне топором махать.

Он хмыкнул и подкинул в руке небольшой удобный топорик с гладкой ручкой, отполированной до зеркального блеска. Я несколько раз грохнул кулаком по двери.

— Что за урод там долбится? — через минуту тишины раздался рык. — Кого чертова задница принесла?

— Это Харви, — я поднес ко рту ладонь, чтобы речь звучала невнятно. — У нас неприятности! Корабль сорвало с якоря, и мы сейчас налетим на скалу!

— А что ты здесь делаешь? — дверь распахнулась, представив нам худого как щепка мужика с оголенным торсом, по которому фиолетовой росписью шли разнообразные татуировки, которые трудно было рассмотреть из-за скудного освещения в коридоре. — Отвязывай этого обглодыша от мачты, бери Тага, Дорна, Щербатого и живо…

Договорить он не успел. Мой клинок вошел ему в подбородок, пробил гортань и задел мозг. Смерть была мгновенной. Я оттолкнул умершее тело от себя, выдернул нож и шагнул в каюту, сразу же уходя вправо. Малыш подобно ожившей горе ворвался следом и снес половину черепа бандиту, попробовавшему сопротивляться с каким-то ржавым тесаком. Второй мгновенно понял, что его сейчас тоже будут убивать страшным способом, и задрал руки. Мощный кулак обрушился ему на голову и уронил на пол.

Я же остался наедине с жилистым, высоким, с бугристыми мышцами на груди каторжником, хищное как у росомахи лицо которого не испытало даже толики страха. Он схватил лежащий на столе среди объедков нож и метнул в меня, да так резко, что я не успел среагировать.

Клинок со странным звоном отлетел от моей груди, а у бандита мгновенно исчезла злобная ухмылка. А ведь не трус, видно сразу. Только не предполагал, что встретится с человеком, «заговоренным» с помощью амулета. Я с теплотой подумал о Рамасе, сотворившим шедевр магического артефакта.

Мой кинжал влетел в горло этого верзилы. Смысла брать его в «языки» не было. Он ничего не расскажет, потому что живет по своим законам, а вот его «шестерка», оглушенная Малышом, нам пригодится.

— Лихо ты кидаешь железки, — покачал головой Малыш. — Корявый мне рассказывал, да я не поверил.

— Зря не веришь своим братьям, — назидательно сказал я, аккуратно вытаскивая нож из раны каторжника, чтобы не запачкаться кровью. Сейчас польется, как из свиньи. — Надо доверять людям, с которыми ходишь по одной палубе.

Малыш ничего не ответил, только хмыкнул, о чем-то подумав. Рывком поднял обмякшее тело оставшегося в живых каторжника и усадил его за стол. Отвесил пару оплеух. «Язык» открыл глаза и затравленно огляделся по сторонам.

— Говори, дерьмо медузы, кто вы такие? Зачем захватили корабль, куда направлялись? — зарычал Малыш, встряхивая за ворот куртки пленника. — Сколько вас на корабле?

— Ммм-мы из флотилии Гасилы, — пролепетал каторжник, которому на вид было лет тридцать, не больше. Морда не потаскана жизнью, совсем еще свежий. Наверное, на Салангаре появился недавно, не успел впитаться в себя каторжные привычки. Татуировки присутствуют, но в малом количестве, не в пример меньше, чем у валяющихся на полу его товарищей.

— Дальше, — подбодрил я, поигрывая перед его взором клинком. — Говори, не стесняйся.

— Мы решили сдернуть с острова, — выдохнул мужик. — Маркону не понравились требования фраймана. Говорил, что на Салангаре никогда не работал, и здесь не собирается своей головой рисковать. Собрали команду человек сорок, только момента подходящего ждали.

— Маркон — это ваш главный? — спросил я.

— Ну, да, — каторжник кивнул на того самого убитого, в которого я метнул нож. — Маркон, Грим. Вы всех тут положили.

— Как удалось убежать?

— Нас на какой-то шхуне в море вывели, — пожал плечами допрашиваемый. — Не знаю, где именно, но там несколько островов образуют укромное местечко. Волны слабые, качки никакой.

— Ага, понял, где это, — оживился Малыш.

— Ночью Маркон с Гримом собрали нас в трюме и предложили побег. Сначала точного плана не было, хотели до берега добраться, а потом кто-то сказал, что мы на Керми долго не попрячемся. Нас найдут и вырежут. Тогда мы тихонько поднялись на палубу, сняли дозор, а потом и всю команду в ножи.

— Всю команду? — ошалел напарник. — Вы на каком корабле были, крабьи выползки?

— Кажется, «Крылатый», но не уверен. Не умею читать…

— Читать он не умеет, — проворчал Малыш. — «Крылатый» — шхуна капитана Редвуда — Весельчака Реда. И вы всю команду перерезали?

— Нет-нет! — замотал головой пленник, опасаясь, что за такие художества его здесь же и прикончат тяжелым топориком. — Палубную команду заперли в носовой части, только абордажников…Спящим по горлу ножиком — и все.

Н-да, кто-то у каторжан соображает. Основную боевую силу вырезали, остальных трогать не стали. Да как они умудрились прошляпить нападение? Или все делалось тихо?

— А капитан жив? — напрягся Малыш.

— Капитана не трогали, говорю же, — осторожно пошевелился пленник. — Всех живых спустили в носовой трюм, а сами на шлюпках рванули подальше. Маркон считал, что нас в любом случае искать будут, поэтому нужно захватить какой-нибудь купеческий корабль и на нем покинуть Керми. Вот и наткнулись на эту лоханку, стоявшую возле какого-то острова. Одна часть решили проверить, кто там живет, и не вернулась. Что-то там случилось.

— Медузы сухопутные! — скривился Малыш. — Надо же было догадаться к чародеям на остров высадиться! Что будем с ним делать? По горлу ножичком — и в воду?

Пленник побледнел.

— Нет, — остановил я кровожадные намерения напарника. — Сейчас освободим экипаж, а оставшихся бандитов доставим на Инсильваду.

— Да зачем они там? Кончать их прямо здесь! Костыль голыми руками эту мразь сам придушит!

— Отставить! — рявкнул я, и Малыш инстинктивно вытянулся. — Доставим всех на Инсильваду. Передадим Эскобето. Пусть договаривается с Гасилой. У них же какие-то разногласия? Вот и пусть улаживают их. Может, наш командор еще и в достатке останется.

Малыш понятливо заулыбался. Неглупый он мужик, только иногда думает задним местом. А мне важно, чтобы слух о поимке каторжан и освобождении «Ястреба» достиг ушей Старейшин. Мне нужно попасть на их остров и завязать доверительные отношения. И лучшей рекомендации, чем слово Эскобето и Гасилы, не найти.

Глава 6. Близкая весна

- Встали! — заорал дон Ардио, прохаживаясь вдоль строя лежащих в грязи новобранцев из тех, кого избавили от каторжанских колодок. — Живо, ублюдки! В штаны наложили, что ли?

Чертыхаясь и матерясь взвод, перешедший под командование Леона, поднялся на ноги, и неровно выстроившись в одну линию, тяжело дыша, с ненавистью взглянул на недовольного командира. Постукивая тонкой веточкой по начищенному сапогу, дон Ардио, прохаживаясь вдоль строя, металлическим голосом чеканил:

— Если вы, болваны, не понимаете важность учебных занятий, я могу встретиться с Эскобето и отказаться от вас. Хотите драить гальюны на кораблях, поднимать тяжелые паруса в шторм или сдохнуть в абордажной атаке?

— Нет, капитан! — раздались вразнобой голоса учеников.

— Так в чем дело? Усердно работают десять человек, а остальные ноют, для чего это нужно? Я не понял!

Голос Леона повысился, а я старательно скрыл улыбку, глядя на то, как товарищ распекает нерадивых сухопутных медуз. Уютно устроившись на подстилке под раскидистым деревом, росшим на краю полигона, я попивал из фляжки легкое вино, которое мне налил Хромой Зак из старых запасов. До оживленной купеческой навигации еще было долго, вот и дербаним потихоньку всякую кислятину, опустошая подвал таверны.

Происходящее на моих глазах не походило на обучение абордажных команд. Эскобето отказался от этой идеи, когда увидел, какой сброд получил в свои руки. Только тридцать человек с абсолютно отбитыми мозгами решили стать абордажниками, а остальные перешли под горячую руку наших офицеров. Леон, Михель и этот странный майор с темной кожей — Мостан, кажется — стали лепить из бездарного стада боеспособную команду для охраны острова. Комендантская рота, как я окрестил неучей в грязной одежде, старательно месила грязь по полигону, опасаясь больше всего, что самых ленивых и нерасторопных отошлют на корабли, где вырисовывалась перспектива подохнуть раньше времени.