Глубокая охота (СИ) - Уланов Андрей Андреевич

Тем не менее, спокойствия фрегат-капитану это понимание не добавляло. Как и завистливые взгляды, которыми дежурная вахта периодически награждала резвящуюся на палубе толпу. Поймав очередной такой взгляд Ярослав не выдержал.

— Старший матрос Тимохина!

— Командир?! — от испуга девчонка чуть не выронила тяжеленный бинокль и Ярослав почти устыдился своего «педагогического порыва». Но именно что «почти». Оправить эту испуганную девчушку с веснушками и двумя косичками в настоящую школу на другом берегу океана он все равно не мог. Только помочь выжить здесь и сейчас.

— Старший матрос Тимохина, расскажите, что, по-вашему, — фрегат-капитан поднял палец, — делает у нас над головами эта странная решетчатая штука?

— Это радиолокатор, фрегат-капитан! — не задумываясь, отрапортовала Тимохина и, увидев, что фон Хартманн продолжает молчать, начала заученно барабанить: — поисковый радиолокатор «тип два-дробь-два» предназначен для обнаружения наводных и воздушных целей, а также…

— У нас «тип два-дробь-четыре», — покосившись на комиссара, Ярослав решил не уточнять лишний раз, что в основе «не имеющей аналогов разработки лучших умов Империи» был поисковый радар конфедератского эсминца, захваченного в начале войны. — Но я про другое. Он сейчас работает?

— Никак нет, командир.

— А почему?

Этот простой с виду вопрос поверг Тимохину в глубокую задумчивость. Женская интуиция подсказывала, что наиболее очевидный ответ: «потому что вы так приказали!» является не тем, который желал бы услышать командир.

— Мм-м… потому что пост оператора радара в боевой рубке, а не центральном?

— Это говорит о том, что проектировщики являлись идиотами, — увы, но избежать возмущенного взгляда комиссара Сакамото у Ярослава не получилось, — и распихивали новые боевые посты не «как надо», а «куда получится». Но я сейчас несколько про другое. Как вам всем известно, импульсы радиолокатора можно принять дальше, чем его дальность обнаружения. Именно на этом основана работа нашего радарного детектора. Ну а дальше, — фон Хартманн выставил перед собой руки, пытаясь изобразить двух спорящих кукол в «театре одного ящика», — начинается игра «я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Патрульный самолет может быть оборудован каким-то новым радаром, который наш детектор не уловит. Или выключить радар, чтобы не давать знать о своем приближении. Наконец, он может вообще быть без радара, как тот палубник, что атаковал нас в прошлый раз. Помните?

— Д-да… то есть, так точно, командир, помню!

— Три ваших боевых то… подруги, — поправился в последний момент фон Хартманн, — погибли как раз потому, что надеялись на радарный детектор. А если бы вражеский летчик отказался чуть более умелым или удачливым, мы бы все там на грунт легли. Надеюсь, — повысил голос командир, — теперь вам стало понятнее, зачем при всех этих радиоштучках нам нужно визуальное наблюдение?

— Так точно, командир! — вскинулась Тимохина. — Разрешите продолжить наблюдать?

Фрегат-капитан молча кивнул и старший матрос, крутанувшись на каблуках, приникла к биноклю… и уже через пару секунд совершенно неуставным образом ойкнула.

— Командир… там… эти!

— Что значит «эти» — спускавшаяся на палубу Анна-Мария пропустила большую часть лекции фон Хартманна, но услышанного хвоста ей вполне хватило. — Старший матрос, доложите по форме!

— Виновата, лейтенант… эти, в смысле местные…

— Правильный доклад, — Ярослав уже успел взглянуть в собственный бинокль, с облегчением убедившись, что речь не идет о низколетящем вражеском самолете или выскочившем на полном ходу торпедном катере, — звучит следующим образом: на курсовом угле таком-то вижу трехкорпусную пирогу аборигенов, скорее всего, вечерних…

Причина замешательства Тимохиной была, в общем-то понятна — пока она выслушивала завуалированный разнос командира, тримаран оказался достаточно близко… достаточно, чтобы в высококлассную флотскую оптику можно было разглядеть не только само суденышко, но его экипаж в подробностях, включая анатомические. А идея верхней и прочей одежды аборигенами до сих пор воспринималась как глупая придумка пришельцев из-за Большой Воды, непонятно зачем нужная в здешнем климате.

— Разрешите начать подготовку к встрече, командир? — лейтенант глубоко вдохнула и, едва дождавшись «разрешаю», закричала, почти срываясь в отчаянный визг: — Боевая тревога! Всем с палубы! Расчетам орудия и зенитных автоматов занять места! Абордажную группу с ручным пулеметом — к рубке! Приготовиться к срочному погружению!

На взгляд фон Хартманна, разумной была лишь последняя команда — захоти местные атаковать подводную лодку, остановить их у девчонок вряд ли бы получилось.

— Главное, не подстрелите с перепугу какого-нибудь самца, — буркнул он, — а то без консервов останемся.

— Самца?

— Ну, гребца… — тоном ниже пояснил Ярослав, решив, что для еще одной лекции, на этот раз об особенностях местного матриархата, он сегодня не в настроении.

Тримаран уже подошел настолько близко, что те самые анатомические подробности сидевших на боковых поплавках гребцов можно было рассмотреть и без бинокля… хотя, как не без легкого превосходства отметил фон Хартманн, спускаясь вниз, микроскоп тоже был бы уместен. Три чернокожие и беловолосые дамы, с комфортом расположившиеся на центральном поплавке в этом смысле выглядели куда более… выпукло в нужных местах, учитывая, что их наряды были лишь чуть менее символичны. В отличие от двух «йорк-петерсенов». Чем, кроме жемчуга и прочей бижутерии были щедро украшены самозарядки местных амазонок, фрегат-капитан постарался не задумываться. Также в состав бортового вооружения тримарана входили штык-ножи, сапёрное мачете, складная десантная лопатка и «выкидыш безумного сварщика» с перемотанной обрывком лианы спаркой магазинов.

— Хай, ныряющие! — к удивлению Ярослава, на подходе к борту встала самая юная из подплывших аборигенш, а не одна из более фигуристых дам. — Сегодня хороший день, чтобы умереть!

Прежде чем фрегат-капитан опомнился и нашелся с ответом, беловолосая уже подхватила с циновки набитый саквояж, закинула на плечо ремень «сварщика»… и в два прыжка оказалась возле фон Хартманна, заставив абордажную группу испуганно шарахнутся в стороны, словно коралловые рыбки при виде барракуды. Впрочем, старшина честно попыталась навести на гостью ручник, даже не обращая внимания, что на линии огня при этом оказались командир «Имперца» и доктор Харуми.

— Пулемет — хороший! — чернокожая дикарка попыталась сунуть палец в раструб пламегасителя, но не сумела угадать амплитуду выписываемых им восьмерок. — Сколько хочешь за тра-та-та, капитан? Платим золотом, конфедератские пиастры довоенной чеканки, тяжелые…

Говорила она с жутким прищелкивающим акцентом, но убедительно — по крайней мере, Ярослав живо представил себе дождик из полновесных золотых монет… который тут же заслонило видение комиссара Сакамото, деловито строчащей очередную кляузу. Конечно, особых последствий бы это не имело. В боевой обстановке на «утеряно в море» списывались вещи куда покруче ручного пулемета. С одной подводной лодки штормом даже аккуратно скрутило с креплений орудие главного калибра… которое затем тем же чудесным штормом выбросило на берег свежеотбитого у конфедератов острова, где бравые десантники оную пушку быстро приспособили для нужд береговой обороны. С острова при этом штормовыми волнами смыло два десятка ящиков трофейного бухла, трех свиней ну и еще кой-чего по мелочи. А уж о том, что лодочная торпеда «двадцать — двадцать пять», это не только почти четыре тысячи фунтов дефицитной взрывчатки, но и целая куча полезных в хозяйстве ништяков, одних только медных трубок на полдюжины самогонных аппаратов хватит, на островах знали даже дети малые.

— Не выйдет? — туземка правильно «считала» сожаление во взгляде фрегат-капитана. -— Пичалька…

Развернувшись, она выдала длинную тираду из «ы», «а» и «ё» с редкими вкраплениями согласных, выслушала в ответ аналогичное пожелание. Гребцы на поплавках тем временем привычно развернулись на пятых точках, дружно взмахнули веслами — и пирога рванула к берегу, бодро рассекая волны бывшей кормой, ставшей носом.