Штурмуя Лапуту (СИ) - Валин Юрий Павлович

Сейчас воровка на Профессора, у которой частенько стеб и серьезность изрекалось в произвольных пропорциях, не смотрела. На Укса смотрела — прямо в глаза.

Карие у нее. Точно карие, как пятна солнца на этой почти затененной ореховой земле. Или блестяще-карие, как в полутьме спальни, среди метели пух-пера.

— Так я верю. Потому что очень хочется поверить. Я с похмелья вообще глупая, я пуха слишком нахлебалась, — тихо сказала воровка.

— Отставить! — в лучших командных традициях рявкнула Лоуд. — Не нагнетать! Тут присутствуют простые и асексуальные члены экспедиции, их эта ваша эротическая наэлектризованность пугает. Вам бы «упал-отжался» раз сто, но вы в таком состоянии простейший приказ категорически неверно истолкуете. Короче, потом пойдете прогуляетесь, объяснитесь. Меня можно игнорировать, меня близкие визги экстаза от научно-мыслительной деятельности вообще не отвлекают, я привычное. А сейчас завтракаем и сосредотачиваемся на деле. Кстати, вы хлеб или галетки привезли?

— Бутерброд есть, — сказал Укс. — С остальным не сложилось: каша и репа трудны в транспортировке.

Разрезали порядком помятый бутерброд с ветчиной — за пазухой под рясой он болтался изрядно, соседство с «Дезерт-Иглом», обувью и прочими трофеями на пользу продукту не пошло. Но имелись еще и орехи. Под них обсудили порядок действий на вечер.

— Откуда такая уверенность, что «Генриетта» именно сегодня пройдет? — поинтересовалась воровка. — Я понимаю, у епископа хранился график движения, да и команда мне поясняла, но ведь это примерные дни. На корабле всякое случается, тут воздушные сферы неспокойные.

— Понятно, что могут быть сбои, кораблекрушения, нападения крылатых кракенов и бунты матросов. Но Укс еще до епископа просчитал сроки прохода «Генриетты», — пояснила Профессор. — Ты не смотри что он с виду тугодум, просчитать-то он способен. Особенно если не девушку, а что-то простенькое.

— Девушек он тоже недурно просчитывает, — меланхолично заметила воровка. — Что тут поделаешь, мы легкие жертвы.

— Именно! — вдохновилась Лоуд. — Дурит нас и дурит. Галетами недокармливает. Изувер! Кстати, если не секрет, как ты смогла понять, что я милая дама, а не самец неизвестного вида?

— Вроде с первого взгляда заметно, разве нет? — не очень уверенно сказала воровка. — Мне так показалось. К слову, Профессор, а я могу вас потрогать? С чисто лечебными научными массажными целями? По-моему, вас спина и затылок беспокоят, раздражение там.

— О как? Несомненно. Изучай. Интересы науки прежде всего. А раздражение у меня от ассиметричной обезвоженности. Кстати, ты море когда-нибудь видела?

— Конечно. У нас все на Отмели купаться ходили, это дешевле бассейнов и вообще приятное развлечение.

— Ах, отмели! — Лоуд утерла непрошеную слезу. — Когда же мы выберемся из этого орехового ада⁈ Доколе⁈ Где в этих поганых линзах нормальный морской мир и где путь в милый дом?

— Сегодня уточним, — утешил Укс. — Пойду, аппарат проверю.

— Куда? Что за невоспитанная привычка норовить улизнуть в ответственный момент? У нас же важное дело. Нужно как-то обозначить имя нашей подруги. «Воровка» по сути верно — уперла все что могла, включая доброе и беззащитное пилотское сердце. Но со стороны это прозрачное «погоняло» будет восприниматься двусмысленно. Тебя как наречь, специалистка по массажу с крыш?

— Назовите как-нибудь. Старое имя неважно и забыто, — сказала порой очень упрямая девушка.

— Понятно. Секретики и предрассудики. Тогда получай временный позывной. Будешь — Фунтик.

Укс изумленно хмыкнул.

— Вот — одобряет, уже хрюкает, — закивала Лоуд. — Между прочим, годное имя — ты легкая, аэромобильная, весом в тот самый фунтик и будешь. К тому же умеешь делать взгляд милым, поросячье-беззащитным и пасторально нежным. Вот как эта — безвременно покинувшая нас — ветчина. Хороший был бутербродик, да.

— Раз не очень ругательное, то пусть будет Фунтик, — равнодушно согласилась свеже-переименованная особа.

Укс хотел сказать, что имя нелепое, совсем неподходящее. Но промолчал. Топтавшийся рядом Логос намекал, что в подобной ситуации, когда кругом будут посторонние, смехотворные клички весьма уместны.

— Не мечтаем, занимаемся подготовкой, — призвала Лоуд. — Время, товарищи, поджимает!

Укс перепроверял аппарат, Профессор проводила инвентаризацию карманов своих бездонных ШУПЭ, воровка — э, уже не воровка, а Фунтик — перешивала, укорачивала себе рясу.

Завершив технический осмотр, пилот протер инструмент. Против ожидания посторонние мысли не очень отвлекали. Наверное оттого, что ситуация была на удивление спокойная: все рядом, заняты своими делами, аппарат в норме. Логос вон тоже сидит смирно, вдумчиво в носу ковыряется. На личные глупости и смятение мыслей просто нет времени. Девчонка, которая не девчонка, тоже это знает, любовные шалости с учетом присутствия Профессора исключены — от советов и шуточек вообще продыху не будет. Да в общем-то не так и тянет — свидание в епископских покоях удалось на славу, плотский голод утолили.

Тут Укс понял, что если думать в эту сторону, то с тем голодом окажется неоднозначно. Пошел к берегу, высматривать место для старта на перехват, заодно начал гадать насчет удобных течений-потоков воздуха.

Задача выглядела непростой, увлекательной. Курс «Генриетты» известен, но высота эшелона непонятна. Перехват — маневр непростой, а с учетом разницы нагрузки аппарата, сложности точной высадки на палубу…

Неизвестных в уравнении было много, Укс, поглядывая на Бездну, чертил на земле, прокручивал варианты, прислушивался к шелесту ветвей и шепоту интуиции. Шаги услышал с опозданием.

— Извините, господин пилот. Отвлекаю для краткого уточнения, — пояснила воровка-Фунтик. — Профессор сказала, что эти сапоги — мне. Правда?

— Странный вопрос. Естественно, тебе. У меня сапоги есть, а на «ласту» Профессора эти определенно не налезут. У святого покойника-епископа были на редкость узкие ступни. Так что носи, если подойдут. Тебе явно великоваты, но других подходящих не было. Нужно портянки сделать. У вас есть такое слово?

— Нет. Но я поняла. Интуитивно, как говорит Профессор.

Укс осознал, что интуитивности в мире очень много. Стояли уже рядом, как это получилось — непонятно. Фунтик сейчас не играла телом и лицом, наверное, сдерживалась изо всех сил. Но в глазах ее плескалось смятение. Потому что про тот голод ошибались, видимо, оба — никуда он не делся, ничуть не утолился.

…Обнимал, она — маленькая и легкая — висела на шее, целовались взахлебный взасос, словно юнцы, впервые дорвавшиеся. Хотя какое там «юнцы», тут у некоторых умения куда уж более…

Укс понял, что сейчас может завалиться в Бездну — до обрыва всего шаг. И рухнут вдвоем в бесконечность без малейшего протеста, потому что и так уже летели…

Отнес, не опуская на землю, к ближайшему стволу секвойи.

— Слушай, нам нельзя, нас Профессор заклюет… — пролепетала Фунтик, и продолжила ласкать сквозь штаны.

Уксу хотелось взвыть от наслаждения на всю Бездну — по умелости маленькая ладонь дала бы фору лучшим палачам Сан-Гуаноса, вот только дарила ощущения с обратным знаком. Нет, невыносимо.

— Не надо, ненадоненадо! — шептал пилот, целуя тоненькую шею, зарываясь лицом все глубже в капюшон выстиранной рясы.

— Хорошохорошохорошо, я буду мягче, дольше, за мной долг, — лепетала иногда очень честная воровка.

— Нет! — возражал удивительно поглупевший пилот.

Тут оба догадались, что справиться с рясой гораздо проще снизу…

…Укс очень старался плотно и полноценно сплести силу и осторожность, босые ноги подруги крепко сцепились за его спиной. Порой Фунтик так сильно выгибалась, опираясь затылком и попкой о ствол секвойи, что едва не отталкивала любовника. Ей — такой маленькой, невесомой, хрупкой и опытной — было очень хорошо. Укс не то что наблюдал это, расшифровывал или угадывал — знал и всё тут. Некоторые вещи яснее ясного, хотя Логос срочно удрал, разумно считая, что мимоходом получать по морде незачем.