Одна, как оказалось, из многих женщин, в своё время рискнувших надеть двойную корону Чёрной земли. И если бы не небольшое «но», то она была бы известна, как одна из лучших властителей. Во всяком случае, все двадцать два года её правления считались благословенными. Но… после смерти мужа у неё из живых детей осталась только дочь Нефрура. Младшие жёны также не смогли похвастаться наследником. И только молодая наложница, к всеобщему удивлению, имела двенадцатилетнего сына, которого и посадили на трон за неимением других альтернатив из Великого Дома.
Хатшепсут, конечно же, провозгласили регентом. И это было вполне обыденно, ведь именно она была носителем царской крови. Но аристократия реально «взвыла» после того, как хабальная родня нового царя по головам других стала рваться к власти…
И примерно через два года произошёл спокойный и совершенно бескровный переворот. Во время одного из ритуальных богослужений в Ипетсут жрецы, нёсшие золотую ладью Амона, упали вместе с ней на колени подле царицы, возложив сие священное олицетворение к её ногам. Это было тут же объявлено волей богов. Хатшепсут получила всю власть, а наследника отправили в храм… учиться. Ну, и чтобы всякие родственнички не капали на юные мозги.
Вот в её-то правление великолепный архитектор Сенмут [53] и построил величественный многоуровневый храм, спрятав в нём древнейшее место поклонения, известное, кажется, ещё со времён правления богов.
Странным образом мои фрагментарные воспоминания из будущего и знания Анхесенамон смешались в своеобразный коктейль. С одной стороны, это было будоражащее ощущение, с другой же, немного напрягало.
В данный момент нервничать заставляло то, что назначенная встреча приходилась на Праздник Опьянения. Благо начинался он с закатом, а учитывая местные традиции, ждать меня будут утром, до полудня.
– Я пошлю туда людей на исходе второго дня, моя Госпожа, – прошептал за моей спиной Зубери. – Они всю ночь проведут в храме.
– Но это же пристанище Хатхор. Парни будут выделяться, как межа при паводке.
– Хм… но как же тогда быть?
– Думаю, во вторую группу необходимо набрать ещё и девушек, – немного поразмыслив, тихо произнесла я. – Сиротки из простых, кого отдают на воспитание в храм.
– Конечно, но это займёт время. Тогда я проверю пещеру перед вашим приездом.
– И всполошишь всех. Хочу отправиться тайно, всего с несколькими нубийцами. Их можешь отобрать сам.
Зубери молча поклонился.
– А вот на ночь туда можно отправить Хепри. Две маленькие «охранницы» не позволят причинить ей вред. А она многое сможет увидеть и услышать. Кто обратит внимание на молоденькую жрицу? Перед праздником таких много сюда съехалось.
– Как прикажет Божественная! – поклонился храмовник, скрывая крокодилью улыбку.
Дорогу змейки переносили спокойно. Миу с удовольствием составляла им компанию, вызывая изумление у окружающих. Учитывая, какие именно гастрономические пристрастия имеют местные кошки… это, действительно, было удивительно. Но подопечные Хепри уже немного окрепли и активно изучали предоставленную им территорию в сопровождении пушистой наставницы.
Я какое-то время сидела, задумавшись, когда почувствовала обращённый на себя взгляд. Тутанхамон как-то странно на меня посматривал, часто отводя глаза, словно ощущал за собой вину. Чтобы это значило? Какой Анубис его покусал?
Пир закончился далеко за полночь. А выспаться было необходимо. Судя по знаниям Анхесенамон, все ближайшие дни мне придётся принимать участие во множестве праздничных обрядов. И это учитывая, что в своё время царица не приняла какую-то часть церемониальных должностей, освободив время для себя и семьи. Именно об этом и говорил тогда Эйя, ссылаясь на договорённости.
Учитывая возраст правящей четы, их не заставляли учувствовать во всех ритуалах. Только в необходимых. Но даже они в такие дни отнимали почти всё время. Видимо, поэтому Тутанхамон был так горд в праздник Мина. Ведь ранее, по малолетству, ему в подобном действе участвовать не приходилось. Его заменял один из посвящённых жрецов, временно носивший титул Быка Амона.
Мужа я видела только на обрядах, и то, что он избегал меня, было заметно. С одной стороны, не нужно было делить с ним постель, а с другой… это выражение лица «побитой собаки» настораживало.
Самой себе я казалась нелогичной блондинкой. Ведь всё как раз-таки должно меня устраивать… но нет. Отсутствие приглашений от молодого мужчины, который в этом возрасте всегда должен «хотеть», настораживало, как мигающая в темноте красная лампочка.
Как бы то ни было… наступило утро Праздника Опьянения, но меня не наряжали как обычно в полупрозрачный выбеленный лён. Наоборот. Нацепили какую-то грязно-сероватую хламиду, напоминающую платье. Убогий парик, явно сделанный из волокон растения и никаких украшений. Трое нубийцев, выбранных Зубери, остались только в небольших набедренных повязках. Оружие спрятать было некуда, хотя… эти, думаю, и голыми руками могут кости переломать, если понадобится.
По словам храмовника, ночью никто в назначенное место не приходил и засады не устраивал. Во всяком случае, Хепри, с детства воспитанная при храме, ничего странного не обнаружила, а посторонних не заметила. Не удержавшись, Зубери всё-таки расставил вокруг комплекса людей. Но и это не принесло результатов. Так что, скрепя зубы, он отпустил нас на встречу. Переправившись на другую сторону реки в небольшой наёмной лодочке мы, изображая поклонников Хатхор [54] и пешком направились к величественным белым ступеням.
Огромный сад, расположенный вокруг, благоухал. Вообще те, кто бывал в Египте в моё время, реально удивились бы тому, что я наблюдаю сейчас на этой земле. Деревья и цветы, различные травы и кусты… любовь к растениям у жителей этой страны достигла просто маниакальных размеров. Везде были канавки и искусственные ручейки, чтобы живительная нильская вода орошала землю, и не позволяя увядать садам. Даже террасы храма были сплошь уставлены деревьями в кадках.
Несмотря на раннее утро, народу было уже много. На каждом из уровней приносили дары и проводились воскурения. Я несла небольшую корзину с овощами, а телохранители – кто голубя, а кто и несколько треугольников хлеба.
Люди, ожидая своей очереди, скрывались от солнца в портиках. Сразу было понятно, какой богине посвящена эта часть комплекса. Огромные расписные колонны венчали капители с головой Хатхор. Её коровьи ушки ни с кем не спутаешь.
Остановившись на предпоследнем уровне, принесли жертву. Жрицы смотрели с сомнением. Обычно сюда поднимались родовитые аристократы. Но молча приняли подношения. Видно, чёрные лица моей охраны весьма впечатляли. В общем, мы явно выделялись, но выбора не было. Воспользовавшись появлением какой-то достопочтимой пары в окружении слуг, тихо ретировались в сторону пещеры.
На входе нас никто не встретил, кроме величественных колоссов… и это было странно.
Мои эбонитовые защитники слились с тёмными углами, а я встала на колени у стены, освещенной небольшим кружком света. На скромный каменный алтарь положила золотое кольцо, украшенное лазуритом – царский дар по нынешним временам.
Свет померк, и, обернувшись, я заметила женскую фигуру, что застыла у входа. Наконец, та решилась и вошла. Поднявшись, с удивлением рассматривала в тусклом свете лицо, кажущееся мне странно знакомым.
Жрица старательно прятала улыбку, а в уголках глаз медленно собирались слёзы. И вдруг изнутри всё рвануло к этой странной женщине. Стараясь скрыть изумление, заставила себя оставаться на месте…
– Мама? – тихо произнесла я, не веря в то, что твердила мне Ба.
– Ты выросла, дочь моя! – ласково ответила… Нефертити.
Она совершенно не напоминала тот бюст, что будет так восхищать исследователей древности впоследствии. Сохранились лишь осанка и изящный гордый тонкий нос.
По местным меркам, смотревшая на меня женщина считалась уже пожилой. Хотя на самом деле ей было чуть более сорока. Но, видимо, то горе и проблемы, что обрушились в своё время на её плечи, были слишком тяжелы. Лицо покрывали морщинки, да и той стройности и утончённости уже нет.
