Это воспоминание не давало покоя уже несколько ночей. И если бы не бесконечные тренировки, не позволяющие думать ни о чем постороннем, проживал бы те минуты в памяти снова и снова.
Как они с Ларой прощались в палате – командиры, проявив неожиданную деликатность, вышли, и Кирилл осторожно присел на край ее постели. А Лара, едва только их оставили вдвоем, обвила Кирилла здоровой рукой за шею. Он недоуменно наклонился, и адаптка поцеловала его в губы.
Кириллу стало жарко, он застыл, не зная, что делать, а Лара снова его поцеловала. И снова. И он сам не заметил, как начал отвечать, как их губы слились и сливались еще и еще.
В какой-то момент, отстранившись, Лара спросила: «Ты вообще не целованный, что ли? У вас в Бункере даже этого нельзя?»
Кирилл плохо понял вопрос – он тогда мало что понимал – и на всякий случай сказал: «Нет».
«И ты с этой своей Дашей ни разу не целовался?»
Кирилл опять сказал: «Нет», а Лара заявила: «Ну и дурак», но по глазам было видно, что довольна. И они снова целовались, и он осторожно, стараясь не потревожить раны, притянул девушку к себе. Чувствовал сквозь больничную рубашку ее тело – горячее, отзывчивое, так упоительно было его ласкать. И такой музыкой звучали в ушах вздохи Лары от прикосновений… Пока в дверь требовательно не постучали – Рэд напоминал, что Кириллу пора.
«Вообще, у нас правило, – сказала Лара, отстраняясь. – Между своими, в отряде – чтоб никаких! Но ты-то ведь – не наш, ты бункерный. – Она улыбнулась. – Вернешься – я как раз подлечусь, а ты, может, про Дашу свою забудешь. И фиг с ним, со Сталкером, пусть его лается… Ты только вернись. – На лице Лары играла улыбка, но глаза стали серьезными. – Ладно?»
«Вернусь», – пообещал Кирилл. Он не знал, что еще сказать.
«Ну и хорошо… Иди. – Лара откинулась на подушку. – Иди, а то реветь буду!»
Кирилл неловко поднялся.
«До свидания».
«Пока. Ну? Чего стоишь?»
Кирилл вышел. Хорошо, что Рэд ни о чем его не спрашивал.
– Бункерный, ты заснул, что ли? – Кирилла крепко пихнули в бок. Оказывается, рядом на скамейку плюхнулся Джек. – Сидишь, в пол таращишься! Собирайся, ужин скоро. Днем подрыхнешь.
Перед тем как покинуть раздевалку, Кирилл успел еще раз взглянуть в зеркало. И подумать, что камуфляжные брюки с майкой, в которых так странно чувствовал себя поначалу, стали родными и привычными. И что ни за какие коврижки не согласился бы снова влезать в рубашку, надевать поверх безрукавку и застегивать до самого горла пуговицы.
На ужине гости сидели рядом с Александром Викторовичем – плотным, подвижным, энергичным мужчиной. Екатеринбургский глава с удовольствием ел, с удовольствием угощал постояльцев и с удовольствием рассказывал о том, что происходит в поселке.
«Подняли» третью печь, ветку на восток потихоньку тянем. До Талицы уже не больше тридцати километров осталось. Урожай в этом году, тьфу-тьфу, неплохой должен быть.
Александр Викторович с интересом выслушал новости. Узнав о разгроме Диких в Челнах, восхитился – ну, даете, ребята! – искренне огорчился, узнав о ранении Лары и Гарри. Предложил «помочь провиантом». Рэд благодарил. Кирилл передал привет от Сергея Евгеньевича и доложил новости из Бункера – подумав про себя, что «новостям» сровнялось два месяца. И что он сам многое бы отдал за возможность узнать, что там сейчас происходит.
– А ты не похож на бункерного-то, – простодушно заметил Александр Викторович. – У Аркадьича, в Нижнем, которые в лаборатории сидят – все бледные, дохлые, что твои спирохеты, а ты – ничего, вроде. Не богатырь, но хоть ветром не качает. Молодец Евгеньич, правильно вас воспитывает.
Кирилл заметил, как Олеся опустила голову, пряча улыбку. Другие ребята тоже, поджимая губы, переглядывались между собой. Один Рэд остался невозмутимым.
– Евгеньич – правильный мужик, – подтвердил он. – Ты вот что скажи. Далеко уйти сможем, как думаешь?
Александр Викторович посерьезнел. Принялся рассказывать о Диких, с которыми, по его словам, с некоторых пор поддерживал негласный «мир» – не забирался дальше обозначенных ими территорий – за что те не лезли на поля и не мешали строить дорогу. Переговоров, естественно, не вели, однако ясно дали понять, что в Талице – последнем «цивильном» поселке Цепи – железная дорога должна закончиться. Дальше цивилизацию не пустят.
– До Талицы мы с вами дойдем, не вопрос, – пообещал Александр Викторович. – А что уж дальше там Ольга… то есть, Ольга Павловна, решит – этого я тебе не скажу. Может, даст проводника, хоть какого, а может, и пошлет подальше. Ты ее знаешь, баба с норовом.
* * *
– Проводников не дам, и не проси, – заявила Рэду Ольга Павловна, едва успев поздороваться – командир еще даже ни о чем не спрашивал. – У меня каждый человек на счету.
Талицкая хозяйка оказалась худой, решительной женщиной с коротко остриженными седыми волосами. Определить возраст Кирилл не сумел – с равной долей вероятности, ей могло быть и тридцать, и пятьдесят лет.
– Ну, не дашь – не надо, – неожиданно покладисто согласился Рэд. – Дневать-то хоть пустишь? Или на улице оставишь?
Учитывая то, что бойцы уже зашли в помещение, предполагаемое для дневки, вопрос был лишним. Но Ольга Павловна смягчилась.
– Пущу… Только чтоб моих не сманивать! А то есть тут молодые-горячие – спят и видят, как бы в болото влезть… Понял?
– Да понял, – кивнул Рэд, – не дурак. Карту дашь?
Кирилл успел привыкнуть к тому, что в любом поселке каждого из его лидеров – людей, как правило, вдвое старше – Рэд называет на «ты» и вообще держится на равных. И что люди эти относятся к нему с большой теплотой, хоть и напускают на себя строгость.
Ольга Павловна не была исключением.
– Карту приготовили, как обещала. После ужина отдам… Я смотрю, пополнение у тебя? – Она скользнула взглядом по Тохе. – А где ж красотка-то твоя? Лара-то?
– Ранена Лара. В Челнах осталась. И Гарик тоже.
Ольга Павловна болезненно охнула и проделала странное – коснулась сложенными щепотью пальцами лба, живота и каждого плеча, пробормотав: «Господи, отец наш небесный, спаси и сохрани». Кирилл с интересом уставился на первого встреченного им религиозного человека.
После ужина гости сидели в «библиотеке» – уютном помещении с парой книжных шкафов – и рассматривали карту.
– Еще километров тридцать дорогу будет видно, – рассказывал похожий на Ольгу Павловну парень, назвавшийся Женей. – Держитесь ее. А дальше, не доходя до Юшалы, в болото упретесь.
– Перейти можно?
– Перейти – не знаю, мы туда не совались. А, обойти – можно попробовать. Как поймешь, что уперлись, начинайте на юг забирать, пока холмы не увидите. Как увидите, пробирайтесь по ним, где повыше. Там речка течет, Пышма. Затопила все, зараза, но сама уже в берегах. Вот вдоль нее и двигайте, она аж до самой Тюмени течет. А в районе Тюмени мосты должны быть, и жэдэ, и автомобильный – видишь?
Рэд кивнул.
– Мосты-то целы?
– Не видал. Мы только вот досюда доходили. – Женя указал место – по прикидкам Кирилла, километров пятьдесят от начала болота. – Тут идти трудно, но можно. Мы б и дальше забрались, да Дикие шуганули. Больше не лазим.
– И слава Богу, что не лазите! – вставила Ольга Павловна. – И нечего там делать.
– В районе этих мостов, говорят, раньше воинская часть стояла, – укоризненно взглянув на нее, продолжил Женя. – Большая. И пожар туда, вроде, не добрался – так что, может, люди и остались.
– Ну кто там еще остался, – снова недовольно вмешалась Ольга Павловна, – что ты выдумываешь?
– Не выдумываю я! Торчок рассказывал, что люди там есть – помнишь? На такой еще штуке катаются… Забыл.
– Какой торчок? – перебил Рэд.
Ольга Павловна поморщилась.
– Да поймали тут одного… Дурного совсем, в лесу в капкан попался. Нес какую-то ерунду, а эти остолопы поверили.
– Где он?
– Кто?
– Ну, торчок!
Ольга Павловна и Женя переглянулись.
