Проклятый род (СИ) - Дружинин Руслан Валерьевич

   Влада в ужасе осмотрела мрачную комнату, но никого не увидала, а Девятитрава будто уже и позабыла о чём только что говорила.

  - Среди Навьих охотников быстро взрослеешь. Конечно, ты уже знаешь всё, что могло бы тебя испугать: и как подкрасться, и как резать, и как насладиться добычей. И те, кто схватил меня наверху, тоже посчитали новую женщину за добычу. Бесполезно кричать или сопротивляться, когда тебя тащат под землю - там Навий мир, там живут по укладу для рода. Если ты добыча, то твоя судьба навеки покинуть свет Яви. Но в те дни я ещё ничего не знала об этом, мечтала вернуться под солнце к мужу и сыну.

   Влада не выдержала и спросила:

  - Над тобой надругались?

  - Хотели. Не раз пытались за всё это время, - равнодушно ответила Девятитрава. - Охотники легко могли наделать братьев твоему отцу. Но прежняя ведунья вмешалась, она взяла меня в ученицы и запретила мужчинам племени прикасаться ко мне. То, что я умела, оказалось гораздо важнее пополнения рода - лечить травами, видеть будущее и хорошо рассказывать Веды. Тот, кто лишь трясётся и молит здесь о пощаде, под землёй быстро сгинет. Страх не даст таким подняться выше чернушки, а на тех смотрят только когда надо вычистить нору или лечь под хозяина. Тебе повезло, ты родилась почти королевой...

  - Я родилась проклятой! - как ножом отрезала Влада.

  - Твоя мать знает это. Она хочет успокоить тебя и выгадать долю. Много ночей мы читали с ней руны - Волчица хотела знать о вашем грядущем пути. Она слишком любит вас с братом, порой слишком сильно...

   Влада осторожно спросила:

  - Могу ли я погадать на себя? Узнать, что за будущее мне предначертано?

  - Не за этим ты ко мне сегодня пришла, хочешь вызнать другое... - неожиданно сказала женщина. - Ты хочешь пойти против проклятия, которое всю жизнь твою давно выстроило; желаешь усыпить Несречу, порвать нити судьбы и Кошт связать заново.

   На миг сердце Влады остановилось. Ведунья разгадала её намеренья лучше, чем девушка могла себе в этом признаться.

  - Но тогда я вижу только один-единственный путь и от него стынет кровь... - продолжила Девятитрава. - Я однажды решилась бросить руны на это. То, что выпало, сожжёт мир в огне...

  - Я тоже хочу увидеть эту дорогу! Если для неё потребуется сделать страшное - я готова!

  - А если придётся сделать не только страшное, но и немыслимое? - спросила Девятитрава. Ведунья наклонилась вперёд, как будто желая глубже всмотреться в решимость внучки.

   - Моя судьба быть проклятой в одиночестве! Если я хочу с этим бороться, надо сломать такую судьбу и саму жизнь выстроить заново! Пойду ли я на такое? Пусть так, я согласна!

   На лице ведуньи появилась заинтригованная улыбка.

  - Дорого встанет цена. Я её тебе назову и если ты не откажешься, тогда бросим руны. Посмотрим, куда путь твой начнёт поворачивать...

  *************

   Ей было страшно, но она согласилась. И ведь хотела этого; как только узнала цену, всем нутром возжелала. До безумия, до жара в теле, будто только для этого и была рождена. Влада знала о корыстных желаниях духа, ведь тот страстно хотел освободиться, но и человеческая душа совсем не противилась плате - вот что заставляло кровь кипеть по-настоящему!

   На поляне под острым серпом ночной луны Влада неожиданно поняла, что стоит посреди незримых дорог. Одна из них была охвачена колдовским пламенем синих огней - выбери этот путь и поскачет Волк прямо по душам; наполнит Явь своей злобой, затмит Прави свет и врата Навьи раскроет. Вторая дорога - лишь боль для самой Влады - по этому пути шлет её мать, пророчит смирение и благородство. Но наградой за чистоту верных помыслов станет вечное одиночество...

   Рука Влады по-прежнему неосознанно сжимала косицу. Пальцы крутили её, перебирали волчьи клыки оберега.

  - Вот и выбрала... Ужасны гадания, да наяву всё ещё будет страшнее...

   С этими словами Влада выхватила нож и отрезала сплетённые надвое волосы. Одинокая Волчица выбрала путь...

  *************

   Им нужно было спрятаться на какое-то время, затаиться в лесной глубине, но Серко продолжал жечь костер для сбежавшей сестры. Влада давно ушла в лес и даже к ночи не пожелала вернуться. Аккуратно вложив "Пера" в мягкий чехол, охотник держал всё оружие возле себя. Рана на руке ещё ныла - эта боль рождала невесёлые мысли о будущем. Крестианцы не должны были видеть разлада среди охотников. Серко винил себя, что довёл до такого, не смог разобраться умом и послушал лишь сердце.

   Но что подсказывал тот самый разум?

   С первых дней встречи в лесу с крестианцами, он твердил об одном: "Твоё дело стороннее, ты идешь ради рода! Убей или прочь отпусти, но избавься от всяких попутчиков!". Серко не сделал ни того, ни другого. В крестианцах был ответ на заветный вопрос: можно ли победить в себе Зверя? Можно ли не ввергнуться в пропасть безумия, которое навеки обращает человека в чудовище? Ведь оседлые как-то жили, имея при себе лишь одну бессмертную душу - именно об этом всякий раз говорила с охотником Вера и теперь сердце Серко уже никогда не будет спокойно. Оно разрывалось на части между сестрой, родом и своим личным выбором.

   Серко присмотрелся к крестианке, которая дрожала возле костра. Лицо девушки было бледным, словно снег по весне. В этот день она многое пережила, да и крови потеряла немало. Голод тоже в поздний час совсем не был им другом. Припасы после Звонкого Бора почти истощились. Серко молча развязал сумку, достал кусочки последнего мяса и немного сушёной рыбы. Собрав всё это, он протянул еду засыпающей от слабости Вере.

  - Вот, возьми и поешь...

   Девушка приняла пищу, но тут же хотела отдать её маленькому Егорке. Мальчик не ел целый день, его глаза при виде еды заблестели, но Серко не дал мальцу взять даже крошки.

  - Нет. Это всё для сестры. Если не поест, то назавтра сил у неё совсем не прибудет. Мы с вами ещё поохотимся, а сегодня пусть она подкрепляется, иначе утром не встанет.

   Глядя на заботу Серко, Михаил вдруг сказал.

  - Спаси тебя Господь, охотник. Ты против родной сестры пошёл, лишь бы заступиться за Веру. Волчица ведь без всякой причины нож ей в ногу вонзила и хотела в руки тем лиходеям отдать. Сколько же в ней коварства и злости!

   Взглянув на Серко, крестианка опустила глаза и лицо её вспыхнуло. Охотнику лишь оставалось радоваться, что Михаил не наблюдательней Влады. В том вагоне ничего не случилось, но узнай крестианец о попытке насилия, так сам бы набросился на Серко с кулаками. На душе Навьего сына вдруг стало гадко от таких благодарностей. Ничего не ответив, он вслушался в темноту; ни шагов, ни голоса Влады, только филин ухнул поднявшись на ночную охоту, да вдали замычала болотная выпь. Брат забеспокоился ещё пуще; он надеялся, что заплутав, Влада не угодит в гиблые топи. Даже когда над головой показались первые звёзды, костра он так и не затушил, хотя в темноте рисковал быть замеченным издали. Серко хотелось сказать Владе хоть слово, попытаться объяснить ей, что чувствует сердце. Но она так и не пришла...

   Вук исчез следом за своей любимой хозяйкой. Если бы крестианцы решились сбежать, то для них настало самое время. Но всё же боль в руке и усталость от перестрелки свалили Серко в крепкий сон. Когда последний из крестианцев уснул, парень позволил и себе отдохнуть. Ему нужно было хотя бы немного покоя для тела и страдавшей души. Охотник крепко заснул и не смог услышать, как скребёт по одежде кустарник. Аккуратно ступая сквозь ветви, в ночной лагерь вошёл человек...

   Влада легко обманула слух спящих людей. Её брат отказался от Волка и чуял всё хуже. Это пугало молодую ведунью, заставляло проклинать пленницу, из-за которой Серко сторонился своей родной крови. Тихо прокравшись к спящим, Навь склонилась над Верой. Крестианка ровно дышала, её сон был глубок. Рядышком под одеялом прижимался Егорка, мальчик замёрз в ночном холоде и искал Тепла у сестры. Из уст Одинокой Волчицы вырвалось облачко пара; темнота всегда обжигала льдом и ветрами. Морозы не нравились Владе, но как раз сегодня ночь была не стороне тёмных дел. Достав нож, Навь облизнулась. Она представила себе хрипы девки и вопли разбуженного судорогами близкого человека ребёнка. Так приятно было смаковать свою месть; внутри Влады томилось желанье убить, но сейчас она пришла не за этим... Не убирая ножа, ведунья подкралась к спящему брату. Боль в его ранах должна была сделать сон ещё тоньше, но никто не умеет подбираться лучше Навьей Волчицы.