Шум двух волнующихся стихий, водной и каменной, отдавался во всем теле рыцаря, но его барабанные перепонки были в полной безопасности — ведь он спал и видел сон, правда, причудливый на редкость.
С трудом оторвав взгляд от каменного чуда природы, Мах поднял глаза к красивому бирюзовому небу и на его ярком фоне увидел огромную скалистую гору лимонного цвета. Склоны ее ближе к вершине были усеяны двумя или тремя десятками белых башенок разной высоты. Каждую из них, если рассматривать ее саму по себе, можно было бы назвать кособокой и даже уродливой, но вместе они выглядели гармонично, являя взору удивительный, неземной красоты белый замок.
Присмотревшись, он заметил, что желтая гора загадочным образом парит над каменным океаном — полоска бирюзового неба между основанием желтой горы и белесой рябью океана видна была совершенно отчетливо.
Картины, открываемые сном, чаровали, и Мах откровенно наслаждался ими. Но ко всему хорошему быстро привыкаешь, и хочется еще, еще и еще… Дело было в том, что на всем протяжении сна он стоял как вкопанный на одном месте. Такое положение позволяло ему разглядеть лишь половину окружающего великолепия, о том же, что у него за спиной, он мог лишь догадываться.
Движимый непреодолимым любопытством, рыцарь повернулся и увидел стоящего рядом человека. На вид ему было лет сорок, у него было ничем не примечательное обычное лицо, одет он был в непонятные, переливающиеся и постоянно меняющие свой цвет одежды. Незнакомец обратился к нему первым.
— Присядем, — сказал он. И по мановению его руки на песчаном островке появились два воздушных мягких кресла, казалось бы слепленных из кусочков облака. Подавая пример, незнакомец сел первым. Мах тоже аккуратно присел и почувствовал себя парящим на облаке.
— Я Магистр Скрытой Тени, — отрекомендовался незнакомец, — преподаватель Высшей Школы древнего колдовского Ордена Светотеней. Тебя зовут Мах, и ты наш выпускник. Как ты догадался, я здесь для того, чтобы поговорить с тобой о твоем наставнике.
— Я не мо… — начал было отвечать Мах, но Магистр взмахнул рукой, и его бывший ученик мгновенно лишился дара речи.
— Тебе не нужно говорить, — продолжил Магистр, — просто слушай и запоминай. Да, твой призрак исчез, но ты не должен себя винить в его исчезновении. Просто пришло время вам расстаться. Он выполнил свою роль и освободил тебя от своей опеки. Не нужно грустить о нем, наоборот, ты должен радоваться за своего наставника, наконец-то он освободился от почти что месячного рабства. Ведь, как не крути, но быть на побегушках у молодого взбалмошного героя — это не очень-то завидная участь. Пришла пора, Мах, становиться самостоятельным и приниматься за серьёзные дела. Время игр и детских забав кончилось. Да будет тебе известно, что призрак твой существовал лишь благодаря исполинскому запасу невостребованной до поры до времени магической энергии своего хозяина. То есть твоей энергии, Мах. По большому счёту, призрак был твоим детищем, ты сам его создал, и сам же уничтожил, спасая свою жизнь. Но обрывки связывавших вас долгое время незримых пут не дают тебе покоя, сейчас я их сниму, и ты перестанешь грустить. Мах, тебе с рождения было предначертано стать великим чародеем, призрак лишь должен был помочь раскрыться многообразию твоего таланта. И вот час настал. Пора, Мах, становиться магом самому, а не полагаться во всем на мудрого дедушку. Хватить бездельничать. Пришло время наведаться в колдовскую лабораторию замка и заняться изучением хранящихся там трактатов… А напоследок я тебя порадую замечательной новостью: очень скоро у тебя появится наследник. И знаешь, пожалуй, приводи его годков так через восемь на Безымянную Гору, посмотрим, быть может, из него появится новый призрачный воин. А быть может, кто-нибудь и…
И вот на этом замечательном месте Мах проснулся. Бодрым, весёлым и жизнерадостным.
Александр Борисович Михайловский, Александр Петрович Харников
Царьград: Путь в Царьград. Афинский синдром. Встречный марш. Бремя русских
© Александр Михайловский, Александр Харников, 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
Путь в Царьград
Авторы благодарят за помощь и поддержку Юрия Жукова и Макса Д (он же Road Warrior).
Пролог
Дан приказ ему на Запад
17 декабря 2012 года, порт Усть-Луга, Ленинградская область
Водная поверхность Лужской губы курилась морозным паром, едва прихваченная тонким хрустящим ледком. Начало зимы в этом году в Питере выдалось морозным, с обильными снегопадами.
Лайнер «Колхида» под флагом вспомогательных судов российских ВМС стоял у причала, одетый в белое кружево инея. Над водой пронзительно голосили чайки.
Я прогуливался по пирсу, вздрагивая от холодного ветра, дующего с залива. Даже теплая зимняя куртка на меху не помогала, и я зябко ежился, наблюдая за деловой суетой докеров, опускавших в трюмы транспортного судна «Колхида» контейнеры защитного цвета без обычной грузовой маркировки. Рядом, у причалов, стояли учебные суда Балтфлота «Смольный», «Перекоп» и белоснежный плавучий госпиталь Черноморского флота «Енисей», прошедший в Питере текущий ремонт. Царила обычная в таких случаях суета, а громкие крики докеров смешивались с ненормативной лексикой.
А все началось каких-то две недели назад. Меня неожиданно вызвал шеф питерского отделения Агентства и сделал предложение, от которого я не смог отказаться. А именно – отправиться в очередную командировку в очередную горячую точку на борту одного из кораблей объединенной эскадры Северного, Балтийского и Черноморского флотов.
Корабли следовали в Сирию, где фактически шла гражданская война с применением тяжелого оружия. Эскадра должна была «показать флаг» соседям Сирии, мечтавшим под шумок урвать от раздираемой внутренней смутой страны лакомые кусочки ее территории. А у нас в Сирии были свои интересы, плюс база в Тартусе – единственное (не считая Севастополя) заграничное место базирования российских кораблей.
Командировка должна быть интересной и, скажем прямо, опасной. Ведь янки и их прихлебатели хотели под вывеской «гуманитарной интервенции» повторить иракский и ливийский варианты. С учетом резкого ухудшения отношений между США и Россией – один акт Магницкого чего стоит! – возможны были самые крутые варианты развития событий, вплоть до прямого боестолкновения между нашими и американскими кораблями. Ну, а что за этим могло последовать, даже думать не хотелось.
Оформив в темпе «держи вора» все необходимые документы, я собрал свой походный рюкзак, захватил неразлучный ноутбук и фотоаппарат, и в понедельник семнадцатого декабря отправился к месту посадки на автобус, который должен был доставить меня и других представителей СМИ в Усть-Лугу. Именно там нам и предстояло погрузиться на учебное судно ВМФ с революционным названием «Смольный».
Рандеву было назначено у станции метро «Автово», рядом с танком КВ-85, установленным на постаменте в качестве памятника. В блокаду здесь начиналась прифронтовая полоса.
Для меня это место было не просто памятным, но и святым. В нескольких километрах отсюда, у Старо-Паново, в 1943 году получил осколок в живот мой дед по отцу, Тамбовцев Петр Иванович. На следующий день он умер в полевом медсанбате. Похоронили его на Красненьком кладбище, которое находилось метрах в двухстах от танка-памятника. Позднее рядом с ним похоронили и мою бабку, а еще позже – моих родителей. Все они были блокадниками.
Я приехал на метро за час до назначенной встречи. Сходил на кладбище, смахнул снег с памятника, положил на могилы родных цветы. Потом зашел в стоящий рядом с кладбищем храм Казанской иконы Божьей Матери, помолился, заказал сорокоуст по душам усопших и поставил свечку к иконе Николая Чудотворца – покровителя всех странствующих и плавающих по морям. В числе оных с сегодняшнего дня я мог считать и свою скромную персону.
