"Фантастика 2025-68". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Калинин Алексей

Супруг кивнул — понятно мол, продолжай!

— А во-вторых, откуда ты знаешь, что не пользуются?

— Логика подсказала! — пожал плечами Рябоконь. — Раз он не взламываемый, а у вас всё же есть отдел расшифровки, значит, многие всё ещё пользуются другими, которые взломать можно!

— Умница ты мой! — улыбнулась жена. — Но ты неверно процитировал. Шифр Вернама не взламывается только, если ключ не короче самого сообщения. И если используется только один раз. То есть шифровальщику нужно будет тягать с собой тяжелую и дорогую машину. Или целый том ключей. Сам понимаешь, это не всегда удобно!

— Ну, носил бы один ключ. Длинный. И пользовался бы им много раз.

— А тогда шифр Вернама превратится в шифр Виженера[43]. Именно шифрами такого типа сейчас и пользуется большинство военных штабов, шпионов, официальных дипломатов и корпораций.

— Ну, вот… Раз пользуются, значит, сломать их сложно?

Ксанка вздохнула.

— Очень сложно, Тёмочка. Редкие умники на такое способны! У нас специальные машины сделали, типа арифмометров, табуляторы называются… Так вот, они простую часть работы сильно ускоряют. Но всё равно и наши умники не быстро такие шифры ломали…

Тут она вдруг, неожиданно даже для себя самой, заплакала.

— А теперь этих умников забирают! И остаюсь я с девками. Нет, не тупыми, но — обычными! А нам всё равно работу умников делать надо!

Рябоконь встал, подошел и обнял жену, пытаясь, как мог, утешить её. А потом осторожно спросил:

— И как же вы это сделаете? Насколько я знаю, способа добавить ума ещё не придумали!

— А вот твой обожаемый Юрий Анатольевич придумал такой способ.

Артём даже растерялся. В Воронцова он верил и преклонялся перед ним, однако в такое верилось с трудом. Но супруга пояснила:

— Просто я, по его совету, собрала наших умников и заставила их написать инструкцию, как делать то, что они делали. А теперь разбиваю на части, понятные даже второкласснику. Например, у нашего Андрея написано: «посчитать частоту использования символов в N-ных столбцах, а потом…» и перевожу: «Посчитать все буквы А в первом столбце и записать результат в клетку таблицы под номером А1, посчитать все буквы В в первом столбце и записать результат в клетку таблицы под номером В1…»

Рябоконь уважительно присвистнул. Объём работы потрясал! А Оксана продолжила:

— Ну, и так далее. А в результате этот второклассник всё равно посчитает ту самую частоту. Ему только и надо, что уметь читать, считать, складывать и делить. Ну и записывать результаты в нужные места…

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…Разумеется, никакого секрета я Ксанке не выдал. Обычный принцип работы на конвейере, в этом времени уже известный. Да и я сам его применял, когда братьев Горобцов в помощь на производстве аспирина привлекал[44].

Разбиваешь сложную операцию на массу простых и типовых. Такому можно обучить даже малообразованный и неопытный персонал. Но Ксанкин результат меня потряс. Дело в том, что я подумывал вложиться в создание и развитие кибернетики.

Подчинённые Софьи Карловны аккуратно собрали для меня информацию по аналитическим машинам. Так я вышел на имя Чарльза Бэббиджа[45] и его идеи. Но до сих пор у меня не было под рукой никого, кто мог бы «перевести» расплывчатые указания по решению аналитических задач на «язык» доступный туповатой машине.

И вот теперь такой человек теперь нашелся! И я собирался её тренировать. На программиста…'

Глава 15

Беломорск , квартира Воронцовых, 3 (16 мая) 1912 года, среда

— А теперь давайте серьёзно, господа! Наше участие в войне за окончательное освобождение народов Балкан из-под османского ига имеет всего три задачи. И прошу вас заметить, само освобождение в этот короткий список не входит!

У моего шурина невольно вырвался невнятный протестующий возглас. Рябоконь и Артузов-младший удержались от него с явно заметным трудом. Оно и понятно — они помладше будут, не так близко ко мне стоят да и вообще, испытывают пиетет.

— Да, Алексей, эта задача лично нам — не по силам! Её исполнение зависит лишь от самих народов Балкан. От болгар, греков, сербов и черногорцев. В наших силах лишь оказать им довольно скромную помощь.

Дождавшись понимающего кивка, я продолжил:

— И потому задачи вижу следующие! Первое. «Обкатать» на настоящей войне нашу технику, оружие, организационные структуры подразделений и тактику. Потому что, как мы ни сочувствуем братьям-славянам, русский народ нам куда ближе. И готовить к войне, которая весьма вероятна в не столь уж далёком будущем, мы должны именно русскую Армию! Это понятно?

Все закивали, и лишь Артём поинтересовался:

— Разве мы не поделимся нашими наработками с союзниками?

— Молодец! Правильно мыслишь! Но, дело в том, что я не уверен, выслушают ли нас даже в российском руководстве. Поэтому пока мы будем готовиться к внедрению предложений у нас. А уж затем, разумеется, и союзники переймут то, что им покажется ценным.

— Второе. Мы всемерно собираем статистику. Не только свою, но и союзников. Сейчас в армии есть утверждённые нормативы и некие ожидания. Сколько боеприпасов будет расходоваться в день? Сколько на одного солдата? Каким будет соотношение раненых и убитых? Чем они будут поражены? А по разным видам боёв? Какой процент раненых выживет? Какой процент личного состава выйдет из строя от болезней? Сколько и как быстро вернётся в строй? Ну и так далее. Так вот, господа, именно вам предстоит сначала составить список собираемой статистики, потом на месте его дополнить, ну и следить за полнотой и точностью сбора информации, разумеется!

Тут я улыбнулся, изо всех сил постаравшись сделать это душевно. Потому что бо́льшей гадости, чем я им только что подкинул, и представить нельзя. Дождался, пока они заулыбаются в ответ. Молодые — искренне, а Семецкий с Ухтомским, уже вдоволь хлебнувшие службы, — с некоторым напряжением.

— И третье. Новую технику и оружие вы туда везёте не для того, чтобы похвастаться перед союзниками. И тем более — не для рекламы, чтобы Холдинг их лучше продавал! Это вообще не ваше дело! Вы должны выяснить реальные пределы этой техники и оружия. Потому постарайтесь выжать из них всё, что возможно. Не берегите ни оружия, ни боеприпасов, ни топлива. Старайтесь сберечь только жизни и здоровье ваших подчинённых! Всё остальное мы вам дадим и при нужде — отремонтируем. Понятно?

— Непривычно такое слышать! — ухмыльнулся Ухтомский. — Обычно начальство говорит прямо противоположное!

Семецкий тоже улыбнулся, хотя уж не ему бы жаловаться! Его «эксперименты» я всегда финансировал более, чем щедро. Но он счёл нужным уточнить:

— Что, и лёгкие пулемёты не беречь? Их же тогда и везти не стоит!

— Стоит-стоит! — бодро ответил я. — Тут старый наш приятель-оружейник из Льежа снова инициативу проявил.

— Джон Мозес Браунинг?

— Да, он самый! Повозился с этим нашим пулемётом, да и прислал рекомендации по улучшению. Главная из них была в том, чтобы чуть уменьшить массу навески пороха и чуть поднять массу пули. Ссылался при этом на опыт некоего итальянского офицера Ревелли[46].

— И что?

— Если помнишь, еще три года назад «нудельмановский» патрон таким и был — пуля массой в сто пятьдесят четыре грана[47], и навеска пороха немного поменьше. Мы достали ящик тех патронов со склада и провели испытания, — тут я торжествующе улыбнулся и закончил. — При стрельбе очередями спокойно высаживали старые пятнадцатипатронные магазины целиком! В одну очередь! Без единой задержки!

— Магазины́? — уточнил Рябоконь, выделив интонацией последнюю гласную.

— Именно! — радостно подтвердил я. — Семь штук! Один за другим! Надо было только перерыв в три-пять секунд делать. Но они как раз на смену магазинов и уходили!

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Разумеется, никто штатно старые магазины на пулеметах использовать не собирался. И даже новые, двадцатипатронные. Наоборот, для лёгких пулемётов наладили выпуск 'сдвоенных», на сорок патронов. Пока ограниченной серией.