Переправа прошла быстро и почти бесшумно. Поднимаясь по трапу на палубу своего корабля, я почувствовал огромное облегчение. Здесь, на «Вороне», тьфу, «Принцессе», я был хозяином. Здесь были мои пушки и моя команда.
Команда, кстати, встретила нас встревоженным шепотом. Новости о засаде и смерти Роджерса уже разнеслись. Я отдал короткие приказы: пленных — в трюм под замок, раненых — в лазарет, где я займусь ими позже.
— Готовиться к отплытию! — скомандовал я боцману. — Как только прилив позволит, поднимаем якорь. Немедленно.
Матросы забегали по палубе, выполняя команды. Скрипели снасти, разматывались канаты. Работа шла споро, но приглушенно — все понимали, что нужно уходить тихо.
Я проводил Изабеллу и Марго к своей каюте. Она была небольшой, но единственной на корабле.
— Располагайтесь здесь, леди, — сказал я. — Это безопаснее, чем в кубрике.
Изабелла посмотрела на меня, потом на Марго.
— Марго останется со мной, капитан, — твердо заявила она. — Я не отпущу ее одну туда… к матросам. После всего…
Марго удивленно посмотрела на Изабеллу. Я не стал спорить. Их совместные испытания, похоже, создали между ними неожиданную связь.
— Как скажете, — пожал я плечами. — Отдыхайте. Ночью нас ждет переход.
Оставив их, я вышел на палубу. Звезды ярко сияли над головой. Ветерок с моря приятно холодил лицо, смывая усталость и напряжение последних часов.
Я нашел свободный гамак, натянутый между мачтой и бортом, и устроился в нем. Спать не хотелось. Слишком много мыслей роилось в голове.
Смерть Роджерса. Глупая, ненужная. Но он сам выбрал этот путь. Я вспомнил его лицо в последние мгновения — удивление, боль, пустота. И свой крюк, покрытый его кровью. Это останется со мной. Как и многое другое из этой новой, жестокой жизни.
Я достал из внутреннего кармана камзола два документа, ставшие моими главными ориентирами и главными проблемами. Потрепанная кожаная книжица Дрейка с загадкой про корову с пером и письмо от губернатора Тортуги де Лонвийе, переданное Мансфелдом перед нашим бегством из Портобелло.
При свете далекого кормового фонаря я перечитал строки де Лонвийе. Он писал о заговоре Кромвеля, об угрозе Тортуге, о своей дочери, о сокровищах Дрейка, которые сулят не просто золото, а некую силу, способную изменить мир. И меня кольнула мысль о Мансфелде. Старый пират, наставник Моргана. Он помог нам уйти из Портобелло, предупредил через письмо де Лонвийе. Но почему он сам не вмешался? Почему отпустил нас так легко, лишь инсценировав перестрелку? Было ли это проявлением старой дружбы с Морганом, как уверял меня Генри? Или Мансфелд играет в свою игру? Возможно, он дал нам уйти, чтобы мы привели его или людей Кромвеля к настоящей цели — к тому, что искал Дрейк?
Я покачал головой, отгоняя подозрения. Сейчас не время для паранойи. Мансфелд дал нам шанс, и мы им воспользовались. Обвинять его бездоказательно — глупо. А что остается? Приходится подозревать всех и каждого.
Затем мой взгляд упал на книжицу Дрейка. «Барбадос. Ищи там, Крюк!». И рисунок с надгробия Томаса Блэквуда — корова с пером. Что это значит? Где искать? Мы уходим с Барбадоса, так и не разгадав эту загадку. Возможно, ответ был в самом Джоне Блэквуде? В его истории? Или в тех «старых товарищах» Дрейка, которые поставили плиту? Голова шла кругом.
Корабль мягко качнулся. Прилив начинался. Скоро мы поднимем якорь и уйдем в открытое море, прочь от этого негостеприимного острова. Или нет?
Гонка за наследием Дрейка продолжалась.
Глава 21
Воздух был влажным и прохладным. Я стоял на палубе, вглядываясь в сторону гавани Бриджтауна. Корабль тихо покачивался на волнах, скрипели снасти, команда двигалась по палубе почти бесшумно, готовясь к отплытию. Прилив уже начался, вода лениво поднималась, и скоро можно будет сниматься с якоря.
После ночной стычки в домике, после смерти Роджерса и лихорадочного бегства через патрулируемый город, здесь, на борту своего корабля, я должен был чувствовать себя в безопасности. Но ее не было. Чувство загнанности никуда не делось. Вчерашняя стычка на кладбище, потом засада Роджерса, усиленные патрули, награда за мою голову — все это звенья одной цепи. Кто-то на Барбадосе очень не хотел, чтобы я ушел. Губернатор Кортни? Его предупреждение казалось искренним, но кто знает истинные мотивы этих людей? Агенты Кромвеля? Судя по письму де Лонвийе и словам Роджерса, они шли по моему следу неотступно. И Барбадос, английская колония, — идеальное место для их действий.
Я прошелся по палубе. Матросы заканчивали последние приготовления. Команда была настороже, ночной бой и бегство взбодрили их лучше любого рома. Они чувствовали опасность так же остро, как и я.
— Скоро рассвет, капитан, — подошел ко мне Морган. Повязка на его голове пропиталась кровью, но держался он бодро, даже хищно скалился. — Вода прибывает. Пора уносить ноги из этой дыры. Не думал, что скажу это.
— Ты прав, Генри, — ответил я, не отрывая взгляда от берега. — Чем скорее мы окажемся в открытом море, тем лучше. Но что-то мне не дает покоя…
И в этот самый момент мои слова повисли в воздухе, заглушенные нарастающим гулом голосов на баке. Матросы показывали куда-то на вход в гавань. Я поднял подзорную трубу, которую всегда держал под рукой. То, что я увидел, мне очень не понравилось.
Из-за дальнего мыса, огибая его, в гавань входила целая эскадра. Не просто торговые суда, а военные корабли. Три громадных галеона, высокие, неуклюжие, но смертоносные крепости с десятками пушечных портов. За ними шли два фрегата полегче и несколько мелких судов сопровождения — шлюпов или корветов, я не разбирался в них так хорошо, как Морган. Но и без глубоких познаний было ясно — это серьезная военная сила. И над всеми ними гордо реяли английские флаги. Флаг Святого Георга.
— Дьявол… — выдохнул Морган, тоже прильнувший к своей трубе. — Вот это гости. Не припомню, чтобы мы ждали королевский флот.
— Это не королевский флот, Генри, — сказал я глухо, опуская трубу. — Это Кромвель. Или те, кто действует от его имени. Рид и Кокс, о которых говорил Роджерс.
Они пришли за мной.
Морган посмотрел на меня, его усмешка исчезла, уступив место мрачной сосредоточенности.
— Похоже на то, Крюк. Столько пушек… Вчерашние патрули, солдаты по всему городу… Все сходится. Они знали, что ты здесь. Ждали подкрепления. Кортни, сукин сын, наверняка играл на два фронта. Тянул время, пока эти не прибудут.
— Возможно. А возможно, он просто пешка, как и де Лонвийе, — я потер виски. Голова гудела от недосыпа и напряжения. — Неважно. Важно то, что они здесь. И они пришли не для дружеского визита. Нужно немедленно уходить. Пока они не перекрыли выход окончательно.
— Согласен. Ставлю сто дублонов, что через час эта гавань будет запечатана крепче, чем сундук скряги, — Морган сплюнул за борт. — Нужно рвать когти, пока есть хоть малейший шанс проскочить.
Я снова посмотрел на приближающиеся корабли. Они шли медленно, но неотвратимо, занимая позицию у входа в гавань. Шанс проскочить? Он таял с каждой минутой. Но другого выбора не было. Оставаться здесь — значит сдаться на милость победителя. А милости от людей Кромвеля я не ждал.
Обида обожгла меня. Барбадос… «Ищи там, Крюк!» — слова. И тот странный рисунок с надгробия Томаса Блэквуда — корова с пером. Я так и не понял, что это значит. Уезжал с острова с пустыми руками, не разгадав загадку. Чувство, что я упускаю что-то важное, не покидало меня. Словно Дрейк или Вежа водили меня за нос, подкидывая крохи информации, но не давая главного ключа. Была ли эта корова ключом к Эльдорадо? Или к чему-то еще? Теперь я, возможно, никогда этого не узнаю. Очередная нить оборвалась.
Я тряхнул головой, отгоняя бесполезные мысли. Сейчас нужно думать о выживании. О том, как вывести корабль и команду из этой западни.
