Когда-то Лэш показался мне похожим на Эла. В нём был тот же надлом и та же обречённость. Боюсь, любовь к Дик*Кар*Сталу погубит его так же, как любовь ко мне погубила Эллоиссента. Нельзя любить проклятых.
Боль жгла. Я бы многое дала за возможность по-человечески заплакать, но слёз не было. Смертная тоска, пустота были — а слез нет. Душа растерзана насмерть.
Краем глаза я видела Дик*Кар*Стала, ощущала его присутствие рядом.
Муж… какое странное, пустое и ненужное слово.
Я не противилась, когда он, муж, обнял меня за плечи, зачем-то гладил по голове. Не было не сил, ни, откровенно говоря, желания. Я сгорела изнутри. Мне всё было безразлично.
— Это страшно, Одиффэ, страшно. Но с этим ничего уже нельзя поделать. И этот мальчик сделал для тебя всё, что мог. И ты сделала для него всё, что могла. Проводи его с миром. Пусть упокоится.
Дик*Кар*Стал дал распоряжение собрать останки охотников.
Мне хотелось сойти с ума или утратить память.
Я знаю, что это слабость. Нельзя добровольно согласиться забыть того, кто был для тебя смыслом существования. Но в тот момент я отдала бы всё за то, чтобы перестать чувствовать. Боль была такой силы что не хотелось ни кричать, ни плакать, ни убивать. Хотелось просто лечь и тихо-тихо, незаметно для всех, уснуть, уйти, перестать быть.
Земля ушла из-под ног, но оставалась до неописуемого прежней. В ней всё было — облака, люди, время. Я дышала. Слышала. Видела. Хотя и дышать, и видеть, и слышать было больно.
Стражники складывали обуглившиеся тела рядом, как поленья, прикрывая их золотыми плащами.
Хотелось остаться одной. Не чувствовать любопытных взглядов охранников, не видеть сочувственного взгляда Виттэра, тревожного и острого взгляда Дик*Кар*Стала.
Черные пятна сажи…
Черные линии поваленных деревьев…
Черные следы и вмятины, оставляемые хищниками на мокрой земле. Следы, уходящие в сторону — туда, за кусты, которым по весне уже не покрыться ни листьями, ни цветами.
Чьи это следы?..
И зачем я иду по ним?
Угрожающе, гортанно рыча черный хищник поднялся мне навстречу. В том отупении мыслей и чувств, в котором я пребывала, гибкая кошачья тень воспринялась мной без взаимосвязи с опасностью. Я замерла, глядя в зелёные глаза пантеры, не испытывая ни страха, ни радости от того, что вот сейчас всё, возможно, и закончится.
* * *
Сгруппировавшись, хищник прыгнул. Точно отлаженным кошачьим движением, который, как правило, всегда поражает цель.
Правда, его целью оказалась не я, а маркиз Виттэр.
Зверь повалил рыжего, сбивая его с ног. Превращение из животной ипостаси в человеческую завершилось мгновенно и быстро. Только что в воздухе летела губительно-гибкая черная кошка, и вот уже на земле лежит человек, прижимая пораженного противника к земле.
В следующее мгновение оба, палач и жертва, уже были на ногах, стоя между мной, ошарашенными охранниками и Дик*Кар*Сталом.
Миарон был полностью обнажён, лишь чёрные разметавшиеся волосы прикрывали тело. Сильные руки легко удерживали заложника перед собой, острые когти отлично заменяли ножи — одно его движение и вместо девяти трупов у нас их будет десять.
— Здравствуй, Чёрный Король, — промурлыкал оборотень. — Давненько не виделись.
— Я по тебе не скучал, — от гнева Сиобрян стал совсем белый.
Миарон засмеялся, довольным, лёгким, удовлетворенным смехом.
— Охотно верю. Если не будешь делать глупостей, я не стану долго занимать твоё время, великий государь. Я не планирую охотиться и даже готов уйти с миром.
— Ты не сумасшедший, Грейстон, и понимаешь, что один против всех не выстоишь, — покачал головой Дик*Кар*Стал.
— Не сумасшедший, говоришь?.. Даже боюсь предположить, каким станет твоё следующее утверждение? Наверное, скажешь, что в душе я добрый, ранимый и нежный? Больно разрушать чужие иллюзии, старый друг, но, если хоть один из твоих ребят рыпнется хотя бы раз, я откушу твоему любовнику голову и съём её. У тебя на глазах.
Я видела по взгляду Дик*Кар*Стала — он не сомневается в том, что Миарон исполнит угрозу.
Я тоже не сомневалась. Зверь колебаться не станет.
Я решила тоже не колебаться и действовать, пока меня в расчёт не берут.
— Даже и не думай, Красный цветок! — рыкнул Миарон, заметив, что я поднимаю руки и на них уже зажглись алые огоньки. — Ставлю тебя в известность — мы в одной команде. Ты и я — против них.
— Прости, Миарон, я так не думаю.
— Ты просто ещё не все знаешь. Твой сын у меня, Огненная Ведьмочка.
В сердце что-то кольнуло и разом оттаяло. Лейриан жив? Мой сын жив!
Я опустила руки.
Миарон был прав. Никакая сила в мире не могла бы заставить меня выступить против Черного Кота до тех пор, пока он один знал, где находится мой ребёнок.
— Умница, — одобрил мой выбор Миарон.
Смех его звучал тихо, он оглушал звучащим в нём торжеством.
— Чего ты хочешь? — голос Дик*Кар*Стала звучал почти обречённо.
— Ты прекрасно понял, чего я хочу, Повелитель Мертвой Плоти. Я пришёл за твоей королевой.
— Да на кой черт она тебе сдалась?! — запальчиво вскрикнул Дик*Кар*Стал, теряя терпения. — Помнится, из всех нас ты один с самого начала не верил в благополучный исход ритуала!
— Я и сейчас в него не верю. Плевал я на ритуал. Мне нужен мой Красный Цветок. Я её хочу, и я её получу.
— Хочешь сказать, что вожделеешь мою жену как женщину? — насмешливо фыркнул Дик*Кар*Стал.
— Со своими мертвецами, ритуалами да великими делами ты уже, наверное, успел забыть, какого это — вожделеть?
На лице Дик*Кар*Стала заходили желваки.
Миарон засмеялся:
— Вижу, не забыл. Что скажешь, нежный да сладкий? — глумливо зашептал Миарон на ухо рыжему. — Такой одурманивающе-сладкий… Твой государь ещё не до конца отрёкся от плотских радостей?
Язык оборотня с откровенной плотоядной похотливостью пробежался по обнаженной, беззащитной шее рыжего, коснулся мочки его уха. Кроваво-алые губы сомкнулись на ней, с видимым наслаждением посасывая.
Лэш часто дышал, то ли от страха, то ли от гнева, то ли от возбуждения.
У всех на лицах застыло схожее выражение — возмущение, смешанное с похотью.
— Какой у тебя восхитительно отзывчивый любовник, Сиобрян! Он меня возбуждает. Могу забрать его вместо твоей королевы. Отдашь? Я сыграю на его теле, как на скрипке, все известные мне мелодии; вытяну из него все соки, осушу до потаённых глубин, а потом, когда пресыщусь стонами его удовольствия, порожденных наслаждением, какое способен дать только я — сдеру эту плоть с костей. Медленно. Лоскуток за лоскутком. — насмешливо протянул Миарон. — Ну так что? Кого мне забрать с собой, ваше величество? Её? Или — его?
— Считаешь, чтобы спасти жизнь мне, государь отдаст тебе свою жену, зверь? — хриплым голосом спросил Лэш. — Это кем же нужно быть, чтобы отдать свою женщину такому монстру, как ты?
— Ну, Сиобрян, решайся, — с уничтожающим равнодушием бросил Миарон. — Кто тебе всё-таки нужнее: твой друг-любовник или демон на поводке?
— Рано или поздно я тебя поймаю. И заставлю проглотить каждое неуважительное слово, сказанное в адрес моей жены, — голос Дик*Кар*Стал дрогнул от ярости.
— Как страшно-то, Двуликие! Кстати, напомни-ка, великий государь, какие это такие неуважительные слова я произнес в адрес нашей единственной леди, которую угораздило попасть в тёплую компанию убеждённых мужеложцев?
— Миарон! — решила напомнить я о себе. — Я хочу увидеть сына. Заканчивайте с вашими мужскими играми быстрее. Отпусти Лэша и давай уйдём.
— Надо же, ты зовёшь любовника своего мужа по имени? Как трогательно! — издевательские протянул оборотень. — Видишь ли, в чём проблема, мой наивный Красный Цветочек, как только я отпущу твоего друга Лэша, твой муж перестанет быть добрым и сговорчивым, и нам с тобой придётся прорываться с боем. А это долго. Лэша-то я отпущу, если ты так хочешь, но позже, — растянул губы Миарон улыбке, обнажившей острые клыки.
