Переговоры о вечном нерушимом мире с Карлом I Робертом Анжуйским начались утром на следующий день. При этом с проигравшей стороны ещё только один был представитель. Это вместе с Шаробером в плен угодил бывший бан Боснии. Титул этого товарища выглядел так: «господарь всей Боснии» («totius Bosniae dominus»). В прошлом году, как понял профессор Виноградов, там этого товарища свергли, восстали города и магнаты и пришлось королю Венгрии вмешиваться, назначить там своих ставленников, а этого в почётный плен закатать. Ну, и наверное, чтобы не безобразничал без него в столице, прихватил Анжуец его с собой. Звали товарища Младен II Шубич Брибирский ( Mladen II. Šubić Bribirski). Андрей Юрьевич долго репу чесал, раздумывая чего бы этакого с бывшего бана стребовать. Вилу у моря? Так народ, возмущенный его бездарным правлением, сжёг. Остаются только дукаты. Но сначала Шаробер.
— Племянник, мы в прошлый раз плохо поговорили. Не пришли к соглашению, пугать друг друга начали, я тебя высечь пообещал, ты мою голову на копьё насадить и перед дворцом своим выставить. Погорячились оба. Как я тебя пороть тебе буду, если ты хворый, рука вывихнута и разодрана до крови. На Руси лежачих и слабых не бьют. Давай начнём всё с самого начала, — хлопнул по плечу Карла I Роберта князь Владимирский.
Хлопнул сильно. И специально по тому плечу, которое Шаробер вывихнул при падении с коня, когда его диверсанты имали.
— А-а-а! — взвыл племяш.
— Вот, согласен с тобой. Плохой мир лучше доброй ссоры.
— Я отдам десять тысяч золотых, — прошипел король Венгрии.
— Вона чё! Напомню тебе племянник, что я до этой битвы называл сумму в двадцать тысяч золотых, тысячу овец и передачу бабкиных земель мне. Но это было до битвы, там я понёс большие траты, греческий огонь на тебя потратил, а это очень дорого. Мне его из самой Греции везли. Инкогнито. Потому цена выросла. Теперь двадцать пять тысяч золотых, две тысячи овец и тысячу больших рыцарских коней. Наследство Констанции Венгерской — моей любимой бабули, естественно, переходит ко мне, но… — тут паузу можно долго держать.
— Что ещё⁈ — скорчил страшную физиономию бородатый шизбдик, не оценив паузы.
— Малость. Если реку Тиса пересечёт хоть один жупан, я приду с греческим огнём и спалю все твои города отсюда до Буды. И угоню всех мужчин и женщин на продажу рабами в Золотую Орду. Потому, охрана границы и наведение порядка среди твоих подданных ложится на тебя. Повторю, даже если один разбойник пересечёт границу, я уничтожу половину Венгрии. Защищай её — нашу новую нерушимую границу всеми силами и повесь всех жупанов.
— Это невозможно, всегда найдётся разбойник, который никому не подчиняется, — попробовал взбрыкнуть Шаробер.
— Да, не интересно мне. Поставь цепью стрельцов вдоль всей границы, выруби лес на версту, чтобы видно было. Твои, дорогой племяш, проблемы. И это не все условия. С этого дня и на десять лет все купцы из моих земель будут торговать в Венгрии и других подвластных тебе землях беспошлинно. Десять лет. И твои воины обязаны обеспечить безопасность моих купцов. Пересекать Тису они будут только в одном месте на этой вот дороге, что идёт в Буду. Мне тут рассказали, что там стоит городок Янд. Там и будут. Дальше забота об их безопасности на тебе. Ограбят купцов, начну войну. Убьют, разбойники, начну войну. Наводи в королевстве порядок. Король ты или так погулять вышел.
И последнее. Всех живых обязаны родственники выкупить в течении месяцы. Всех мертвецов, которых захотят выкупить, тоже. Мы их заколотим в гробы. И на гробах напишем имена. Теперь всё.
Шаробер качал покалеченную руку и зыркал злобными чёрными глазами. Глазёнками. Может выколоть?
— Брат мой, услышал ли ты мою просьбицу малую?
Событие семьдесят первое
In contumaciam
В ответ на упорство.
Глашатай короля Венгрии Карла I Роберта подошёл в сопровождении двух бородачей со штандартом с одной стороны и рогом с другой. Рог продудел, и вестник радостных для Мукачево новостей зычным голосом заголосил про то, что власть сменилась. Теперь до реки Тиса все земли — это вотчина князя Владимирского, а все горожане и жители всей новой землицы по приказу князя Андрея Юрьевича на год освобождаются от всех налогов и ещё на полгода, если выдадут жупанов живыми, но побитыми. Казнить их добрый князь не будет, а отправит на хорошую сытную, хоть и немного пыльную работу — добывать для княжества известняк в Ровно.
Глашатай с дудистом и штандартоносцем ушли, а ворота не открываются. Пять минут не открываются. Десять не открываются.
— Ну, хотел ведь по-хорошему, — сплюнул профессор и махнул рукой пироманам. Те радостно бросились к рогатке под прикрытием щитов, — Данька, Вячик, Роман, вы только в город не запулите. Не перестарайтесь. В стену должен снаряд попасть, но не в ворота. И не с напалмом, а с греческим огнём. Ещё спалите мне процветающий город.
Зевсы эти расцвели до ушей и пошли к «Судьбе». Тишина за оградой. Стал Роман, засучив рукава, вращать ворот. Трещотка прощёлкала и перестала. Вячик вложил горшок в кожаную тюбетейку. Не открываются ворота.
— Пли.
Вжух. Горшок устремился к городской стене. И тут ворота дёрнулись и стали открываться. Бамс! И факел жёлтого пламени рванулся вверх метрах в десяти от ворот. Потом клубы серного белого дыма окружили языки пламени и даже отсюда со ста метров запах ада можно было уловить, благо ветер был от города северо-западный.
На стене заголосили, а ворота стали стремительно открываться. И оттуда повалил народ. Далеко убежать они не смогли, Андрей Юрьевич пока приказал завалы, баррикады и рвы не ликвидировать. А то они тут будут победу праздновать, а жупаны выскочат и поранят кого саблей.
Кто-то военнообязанный всё же на стенах остался и даже запаха серы не убоялся, замелькали люди сквозь дым, и стену сверху стали поливать водой. Огонь поборолся ещё немного, но дым уже перешёл в пар другого цвета, клубы пара светлее, и вскоре пожарные с бедой справились. Люди же, вышедшие из города, как раз добежали до рва, за которым Андрей Юрьевич и стоял.
На этом всё интересное закончилось. Местные начальники и богатеи потом пришли к дому, где остановился князь и стали зазывать его на пир, в честь него в городе организованный. Куда деваться, нужно оказать людям уважение.
Жупаны всё же успели в замке Паланок запереться.
— И что у них с водой и едой? — поджигать замок не хотелось. Красивейшая вещь. Памятник настоящий. Так и самому пригодится, помрёт этот король венгерский и следующий, наточив зубы, захочет землицу с горами, в которых есть золотоносные шахты, под свою руку вернуть. Сфалерит ему не нужен будет. ЗОЛОТО!!! Не понимает, что латунь может быть прибыльней. Но о шахтах нужно тоже подумать, пора чеканить свою монету. Обидно за державу, у всех монеты, а у Руси гривны — палочки серебряные.
— На седмицу. Воды точно на седмицу, — Глава гильдии кожевенников, как самый богатый и почётный, выступал от имени всего Мукачево.
Андрей Юрьевич прикинул. Нет, тогда точно на свадьбу собственную опоздает. Союз с Гедимином в сто раз важнее пяти десятков разбойников. Там настоящие враги впереди, орда — это не венгры.
— Мечеслав, я отправляюсь завтра утром в Галич, ты тут за старшего. Предложи ещё через три дня сдаться, ну если нет, то дождись пока сами от жажды не сдадутся. Местные говорят, что воды у них нет. Как с этими разберётесь, двигай на Ужгород. Там тоже не жгите ничего. Добром договаривайтесь. Зачем собственные города жечь.
Я возьму с собой в дорогу диверсантов и сотню арбалетчиков.
Событие семьдесят второе
In flagrante delicto
На месте преступления.
