Раненые звезды (СИ) - Котов Сергей

Мысленно я уже был в городе. Представлял, как захожу в клуб, и чувствую на себе уже привычные любопытные взгляды…

Но сегодня меня ждал ещё один сюрприз. Пока я переодевался в своей комнате, ожил экран защищенной внутренней связи. Я машинально ответил на вызов.

— Гриша, здравствуйте, — на экране была администратор, Лилиана (опять цветочное имя, и опять его земной аналог, разумеется) — молодая девушка, худощавая даже по марсианским меркам, но при этом вполне миловидная, с добрым лицом, и большими голубыми глазами, — не могли бы вы зайти, пожалуйста, в кабинет Коммодора?

— Как срочно? — ответил я.

— Он на месте, — ответила Лилиана, улыбнулась мне, и прервала связь.

Я вздохнул, снял утеплённые спортивные штаны, которые надевал в походы «на гражданку», и переоделся в чистый форменный штабной комбинезон.

В коридоре постучался в комнату Кая. Он отрыл через пару секунд, хотя был в одном нижнем белье. У меня не было возможности разбираться в тонкостях марсианского этикета, но, раз он так сделал без малейшего колебания — значит, так принято. Надо запомнить.

— Ты чего это по форме? — первым спросил он, даже не дав мне открыть рот.

— Коммодор вызывает, — ответил я.

— Нифига себе! — удивился Кай, — зачем тебе, конечно, не сообщили.

— Нет, конечно. Слушай, если что — ты езжай один. Погреешь мне место, лады?

— С ума сошёл? — возмутился напарник, — буду тебя дожидаться. Без тебя там не интересно.

— Я серьезно. Ты заслужил — после того, что было сегодня.

— Так ты тоже!

— Так я и не отказываюсь! — улыбнулся я, — в общем, как хочешь, но я бы на твоем месте поехал.

— Дождусь, — упрямо сказал Кай.

Коммодор. Я не без труда подобрал аналог звания, в котором находился командующий полигоном. Во-первых, он формально подчинялся флотскому командованию — обычному, морскому, не космическому. Так исторически повелось. В большинстве марсианских стран, еще до выхода в космос, силы специальных операций включались именно во флотское командование. Даже их аналог ВДВ были моряками, и совмещали функционал морского и воздушного десанта. Были редкие исключения — но это считалось экзотикой. А во-вторых, это звание было выше аналога нашего капраза, но ниже — контр-адмирала. Поэтому пришлось воспользоваться системой, принятой в британском флоте.

У Коммодора, разумеется, было имя. Мужские имена в большинстве марсианских культур имели корни в животном мире. Мальчиков называли разными храбрыми и устрашающими зверями. А, поскольку биосфера на планете, очевидно, имела общие генетические корни с биосферой на будущей Земле, как правило, подобрать более-менее близкое животное для соответствия имени труда не составляло. Кай был исключением. Его имя означало «бой, битва», на том языке, который был родным для его матери.

Коммодор Волк встретил меня у дверей своей приёмной. Это был седеющий серокожий мужчина, худощавый, как все марсиане, с бледными зеленоватыми глазами. Если бы не серая кожа — он мог бы даже сойти за землянина. Значит, по местным меркам, он был очень крепким, как полагается военному. Серая кожа и зелёные глаза — признак одной из двенадцати основных марсианских рас.

— Служу планете и Аресу! — произнес я уставную фразу приветствия старшего офицера.

— Вольно, офицер-кадет, — ответил Волк, — проходи. Разговор есть, — он указал на дверь своего кабинета.

Окна помещения выходили на Стену: сооружение, высотой в полтора километра, которое издалека можно было принять за естественный горный хребет. Лучи заходящего солнца окрашивали серый камень в зеленовато-сиреневый цвет. Кое-где загорались огоньки контрольных пунктов и периметра охраны.

Я вздохнул, и занял предложенное кресло.

— Кто ты, Гриша? — безо всякого перехода начал Коммодор.

Моё сердце пустилось в галоп, ладони мгновенно вспотели. Наверно, подсознательно я ждал этого разговора: невозможно скрывать свою истинную природу вечно. Но только что делать сейчас? Рассказать правду? И что со мной будет? Дурка вместо полигона? Или, что еще хуже — лаборатория и пожизненная изоляция?

Эти мысли за секунду пронеслись в моей голове, пока я обдумывал ответ.

— Думаю, ты и сам этого не понимаешь, — Волк покачал головой.

Я, уже набрав было в грудь воздуха для ответа, медленно выдохнул, и стал ждать продолжения.

— Ты ставишь в тупик весь научный корпус нашего родного мира, — продолжал Волк, — твои реакции выходят далеко за пределы теоретически программируемых на генетическом уровне. Твои навыки уникальны. Твои приемы борьбы неизвестны науке. И что нам с этим делать? — он вздохнул, и пристально поглядел на меня. Почесал переносицу, потом продолжил: — извини, парень. Ты, конечно, не можешь понимать, что с тобой происходит. Знаешь. А поначалу мы подозревали в тебе хитрого агента — конструкта, засланного фаэтонцами, хоть наша разведка и была совершенно убеждена, что они не доросли до такого уровня технологий. Одно дело — создать человека, способного жить в условиях высокой гравитации, и совсем другое — создать шпиона, идеально имитирующего амнезию, но затем демонстрирующего невиданные навыки… что-то не сходится, верно?

— Если ты считаешь, что я могу представлять опасность — дай команду меня изолировать. Отправить на орбиту. Уничтожить, в конце концов, — я продолжал играть. Говорил то, что должен был бы сказать марсианский боевой конструкт.

— Нет-нет, — Волк покачал головой, — мы совершенно уверены, что ты наш. Иначе ты бы не дошёл до уровня полигона. Но остаётся открытым вопрос, что с тобой произошло там, в космосе. Не поверишь — но даже некоторые наши ученые всерьез считают, что ты подвергся некому скрытому воздействую эгрегора культа Ареса. Что тебя коснулся сам бог войны. И дал тебе новые силы.

Я осенил себя знаменем Пики (Кай научил).

— Вот-вот, — Коммодор грустно усмехнулся, — в общем, просьба к тебе. Если вдруг у тебя самого есть какое-то… скажем, объяснение тому, что с тобой происходит — поделись. Договорились?

— Принято, Коммодор, — снова по уставу ответил я, и уже собрался было подняться, но Волк остановил меня жестом.

— А теперь о главном. Ради чего я послал за тобой, несмотря на заслуженное увольнение.

— Служу планете и Аресу! — повторил я.

— Гриша… — он снова вздохнул, — скажу прямо: мы в отчаянии. Есть серьезный риск, что наши враги могут получить подавляющее преимущество. Мы почти опоздали, но еще остается крохотный шанс, небольшое окно возможностей, чтобы обратить ситуацию в свою пользу. И после сегодняшнего полигона я могу сказать: ты дал надежду не только мне. Ты дал надежду всему нашему миру.

Он осенил себя знаменем Пики.

Повинуясь жесту Коммодора, в кабинете притух свет. На стене загорелся информационный монитор со схематическим изображением Солнечной системы.

— То, что я сейчас расскажу — это закрытая информация. Не для сетей общего пользования, — сказал Волк, потом поднялся из-за стола, и прошёлся по кабинету. Я повинуясь требованиям воинского этикета, тоже встал.

— Давно известно, что нашу систему неоднократно посещали внешние цивилизации. Они оставили многочисленные следы своей работы и вмешательства, — по мере того, как он говорил, схема покрывалась синими значками со схематическим изображением найденных следов, датой обнаружения и названием марсианского зонда, сделавшего открытие, — некоторые, очевидно, прилетали за определенными ресурсами. Некоторые — с чисто исследовательскими целями. Технологическая ценность останков, как правило, была очень низкой из-за плохой сохранности. Но кое-что нам все-таки удалось использовать. Например, белковые синтезаторы, покончившие с хищнической эксплуатацией биосферы планеты — результат исследования космических археологов. Ты не знал?

— Нет, — ответил я.

— Не удивительно. Эта информация всё еще имеет статус закрытой, — Коммодор почесал затылок, и вернулся в кресло. Повинуясь его жесту, я тоже сел, — ты, конечно, знаешь, что среди космологов существует научный консенсус насчет того, что наша система имеет искусственное происхождение. Я видел отчет о твоих изысканиях в сети там, в госпитале.