Красноармеец (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Первые подразделения уже уходили, когда Михайлов меня отозвал, говоря:

- Только что посыльный из штаба армии нас как-то нашёл, свежие приказы доставил. Среди них на тебя. Моё представление на звание капитана утвердили, подписали. Приказ уже в штабе, оформляется. Иди, измени информацию в документах. И петлицы смени.

- Есть, - козырнул я, улыбаясь. - Спасибо, товарищ генерал.

А быстро подписали, четыре дня как Михайлов отправил представление, и сделали. Надо же, удивлён. Тот меня так наградил, было за что. Так что мне переоформили документы, печать там штаба бригады поставили, и пока мой разведывательный бронетранспортёр шёл в составе колонны, пылили мы нещадно, издалека нас видно, я сидел и перешивал петлицы на гимнастёрке. Старые уже срезал, новые перешивал с капитанскими шпалами. А петлицы готовые были, вот и работал. Да, форма на мне была красноармейской, ввели всё же. Лето сорок первого был чёрным временем для командиров, те своей формой отличались от простых бойцов, их первыми и отстреливали. Огромные потери понесли. Ладно, перешил, и вот так надевая гимнастёрку, размышлял, как бы вырваться не только самим из окружения, но и вывести как можно больше наших частей. Надеюсь получится. А та стрелковая дивизия, Двести Тридцатая, с нами не пошла, она фронт держит в сторону Харькова, отводить нельзя, иначе всё посыплется. Кстати, награды я снял на всякий случай. Да и носил только медали Золотая Звезда. Вот так надев пилотку и каску, я привстал осмотреться, но тут же сел обратно, морщась, всё в пыли было. Надел очки, но и с ними худо, пыль столбом стояла.

***

Вот честно, устал, поэтому, когда конвойный завёл в эту полуземлянку, и оставил, я поправил форму, та без всего была, сняли, то пододвинув какого-то сидельца, лёг на нары. Вообще командира в общую землянку для задержанных, это не комильфо, но в том-то и дело, что меня посчитали поддельным командиром. Как мне сказали: ну какой ты капитан? Молод ишшо. Как вообще до такого дошло? О, это будет короткая, но интересная история.

А ведь сегодня уже первое июня. Да уж, дали огоньку. В общем повоевали в окружении, бригада пробила коридор, и почти вся наша армия вышла, и частично Девятая. А тут меня дёрнули в штаб армии, и попросили, именно попросили, найти в окружении другие части, и помочь им выйти. В том, что смогу, уже были уверены. Это Михайлов дифирамбы напел, повздыхал, но согласился. В котёл меня на «У-2» закинули, и дальше пошла работа. Недели две, котёл большой, немцы его дробили, но вывел немало войск. Треть точно. У меня была такая бумага от штаба нашей Шестой армии, генералы честь отдавали. Про сотни тысяч спасённых говорить не буду, но десятками счёт исчислялся, точно было. Я не знаю какая дыра была, что немцы до Сталинграда дошли, но тут им остаётся только мечтать об этом, наших частей, побитых, но кадровых, слабых и не побеждённых, у них на пути хватало, там шли ожесточённые бои в обороне. Что по мне, то тридцать первого мая, я выводил очередную часть, и похоже последнюю, где-то два батальона, всё что осталось от стрелковой дивизии, не нашего даже, а Южного фронта. Ещё собирал одиночек и мелкие группы, что пробирались к своим, включая их эту группу. У нас преследователи на хвосте, моторизованная рота с танками, я накидал нашим на карте, где у немцев опорные пункты, пройдут мимо, можно, если тихо, а сам на танке, нашли брошенную «тридцатьчетвёрку», встал задержать преследование. Всё равно топливо закончилось, встали прямо на дороге, даже в кусты не загонишь. Экипаж у меня был, собрал из окруженцев, но и их погнал следом за остальными. Я дрон использовал и мне свидетели не к чему. В общем, расстрелял три танка, четыре грузовика и два бронетранспортёра, пока мне машину не подожгли, едва успел выскочить, с гудящей головой, оглушили, хотя все люки открыты были. В общем, побежал нагонять своих. Я видел, те по-тихому между опорниками прошли. Сапёры нашлись, сняли сигнальные мины и противопехотные, узкая тропка, но за час все через неё прошли. Я в другом месте переполз, и к своим. Вот там меня задержали бойцы в секрете, о вышедших у соседей те уже знали, и к особистам местной стрелковой дивизии. Ну а там решили, что я или диверсант, или боец, что форму убитого командира надел, только со званием не угадал, и вот сюда вышел. То, что документы на руках, и бумага от командарма Шестой, никого не смутило. Подделка. Впрочем, я был не в том состоянии чтобы спорить, свяжутся с нашими и всё выяснят, мне бы отлежаться, вот и прилёг на нары.

Поспать мне дали часа два, это я определил по тому, что рассвело, солнце только-только от горизонта оторвалось. К особистам повели, а как зашёл в хату, мы в селе находились, мне такая оплеуха прилетела, что я потерялся, отлетев к столу, но действовал на инстинктах, «Вальтер» уже был в руке и зачастил выстрелами, громко хлопая. В голову отдавало. Когда пришёл в себя, трясти головой точно нельзя, мне плохо было, комната качалась, то осмотревшись, только и пробормотал:

- Вот б*я.

Четыре трупа в хате, и я сижу на полу, а снаружи крики тревоги, вот-вот бойцы ворвутся в хату. Так что ползком перемещаясь, я прибрал все четыре тела в хранилище. Было два командира, явно особисты, крепкий сержант, похоже от него оплеуху получил, и боец-конвоир, что меня привёл. Тот просто не успел выйти. Живых не было, профессионализм не пропьёшь, все пули в цель, на поражение бил, даже в таком состоянии. У меня там четыре тонны свободного, даже чуть больше, было куда. А куда деваться? Некоторых бойцов я находил в виде ходячих скелетов, случались и не ходячие, настолько обессилили, несколько суток не ели, кто-то и неделю, вот и подкармливал, вроде понемногу, а вымели хранилище подчистую. Разве что холодец не трогал, поди объясни откуда он взялся. А остальное всё ушло. Я просто не мог запасы держать, видя людей в таком состоянии. А два обоза с ранеными? У-у-у. Всё же жалость и ответственность за них, раз уж поручили их вывести, были тогда на первом месте. Поэтому, когда шесть бойцов и два командира ворвались в хату, держа оружие в руках, то обнаружили только меня на полу, державшегося за голову. Хотя следы, с выщерблинами от пуль на стенах, потёки крови, свежее брызги, были видны. Вонь сгоревшего пороха ощущалась отчётливо, не смотря на открытые окна. В два также бойцы заглядывали. Начался быстрый обыск, меня, держа за плечо, контролировал боец с «ППШ», по-моему, даже моим, который изъяли. Зашедший майор-стрелок, спросил:

- Что тут произошло?

Если это ко мне обращались, то ответить я не мог, всё же контузия сделала своё дело, меня стошнило тому под ноги. Чем было, меня не кормили как задержали, а не ел я почти сутки. Нечем было.

- Выведите его, - явно поморщился тот.

Меня подхватили руки, потому как сам я встать не мог, и вынесли во двор. Дальше помню смутно, обрывками. Кто-то кричал, разговоры, пока не облили водой, ледяной, из колодца, в себя не приходил. А тут действительно легче стало. Завели меня ту же комнату в хате, пол уже помыли, следы вот остались, как и кровавые брызги.

- Садись, - вел тот же майор.

Я сам зашёл, шатаясь, но сам. Так что сел на табурет, и с хмурым видом спросил:

- Обо мне уже сообщили? Меня должны искать, так что быстрее давайте. Хочу в медсанбат, отлежатся. Контузия, дело непростое.

- В медсанбат он хочет. Куда делись особисты и бойцы?

- О чём ты?

- Тебя нашли на полу, со следами боя в комнате. Но тел нет.

- Не знаю, получил удар в голову и очнулся только когда водой облили, так что я не свидетель, ничего сказать не могу.

- Конечно не свидетель, а главный подозреваемый.

- Майор, не гундось. Проверка прошла, и сколько мне ещё ждать? Мне ещё заявление писать военюристам о избиении советского командира, пусть найдут эту падлу, а я в камере хорошенько с ним поговорю, сапогами по почкам.

- Наглец. Запрос по тем данным, что ты предоставил, не отправлялся, смысла не было. Видно, что или ряженый, или диверсант.