Зарождение империи (СИ) - Крыс Виктор

— Это баллон не с воздухом, а с вашей смертью! — Прорычал я, несясь словно сумасшедший вперед и изо всех сил стараясь отвести от себя летящие в меня снаряды, пули и огибая атаки владеющих. А в этот момент из баллона понемногу выходил бесцветный газ без вкуса и запаха. Созданный матерью Амайи, этот яд был верхом искусства для владеющей-ядовика. От него не было ни защиты, ни антидота, яд был схож с тем, что уничтожил столицу Федерации Гатсен. Помня о договорённостях, я пустил в небо красную осветительную ракету, что должна была оповестить Шосе и Райдзин что не стоит соваться в этот район еще полчаса, пока яд сам не распадется и не станет безопасен. Меня же этот яд не тронет, так как в моей крови сейчас бурлил коктейль из крови Амайи и ее матери Амайи. Их кровь сама по себе является антидотом, мне не очень понравилось лицо Амайи после переливания крови, а вот лицо её матери просто лучилось от счастья. С суевериями я решил разобраться потом, я знал, что переливание крови имеет последствия, но это был единственный выход.

Яд заработал практически мгновенно, внутреннее зрение показывало как точки, одна за другой, пропадали с моего внутреннего радара. Я видел, как останавливались сердца бойцов, как их рвало прямо внутрь противогаза, как бились в истерике редкие владеющие ядовики, пытаясь справиться с созданием двенадцатиданового ядовика.

Но далеко не все начали умирать на восточной части дворцовой територии, многие, мгновенно поняв, что случилось, отступили, как им казалось на безопасное расстояние. Ориентируясь на пустых и марионеток, которых расставили как сигнальные огни, владеющие смотрели, как быстро умирают слабые и оцепили зараженную ядом территорию, не нападая на меня и ожидая, когда я сам выйду на линию огня.

Задумка была проста и гениальна, и она сработала, бойцы из охраны боялись что, всколыхнув воздух, яд распространится еще сильнее, а это давало мне время и возможность выжить. Как бы я ни был силен, а дворцовая территория охранялась очень хорошо, массированной атаки мне выдержать.

— Все таки решились, — оскалился я в радостной улыбке. Я ждал их, и вот они наконец-то появились, а оцепление расчистило для нас поле схватки. Их было трое и, как и говорила Асока Идако, её яд на них не сработает, так как яд действует на людей, а сейчас ко мне шли воплощения стихий.

Первым шёл огромный физик, по сравнению с которым я был всего лишь низкорослым мальчишкой, его броня была проста и без каких-либо ухищрений, словно он вышел прямиком из средневековья. Только честная сталь, никаких высокотехнологичных тканей, на его плече покоилась огромная автоматическая винтовка со штыком на стволе, а в правой руке он держал огромный щит, чья толщина могла легко поспорить с лобовой броней танка. Забрало его шлема было поднято, а сам физик шел ко мне, улыбаясь, словно увидел старого приятеля, с которым так долго ждал встречи. Этого владеющего нельзя было не узнать, и хоть я никогда с ним лично не встречался, но многое слышал о нем и даже когда-то хотел у него обучаться. Именно ему я писал в детстве письма с пометкой для Амайи Идако. Учитель Амайи, подающей надежды стать воплощением стихии, дядя Ишо Эдко. Родственник по материнской линии, а именно брат Асоки, он с малых лет был учителем Амайи и её наставником, что жил в уединении в горах. Даже во время войны он не стал вмешиваться, так и оставшись отшельником, которого не стоит беспокоить. Мы не знали, чем смогли его заинтересовать, но он был на стороне нынешней Империи и, спустившись с заснеженных гор, поддержал союз, который я намеревался уничтожить.

Следом за улыбающимся Ишо шел, словно спотыкаясь, худой, низенький и согнутый в три погибели старичок в грязном кимоно белого цвета, что постоянно тряс своей бородой. Это один из немногих равных по силе Асоке ядовиков, и один из тех, что были причастны к созданию того вещества, что уничтожило Федерацию Гатсен. Но он не был особо опасен, прямо сейчас он изучал яд и пытался его нейтрализовать в кратчайшие сроки, потому он и шел к эпицентру, а именно ко мне, так как немного концентрата осталось на стенках баллона. Ему я был не интересен, его внимание полностью захватил столь интересный состав яда, я чувствовал это силой манипулятора. Старик даже постоянно забывал отодвигать от себя яд и следить за состоянием своих спутников, но в последний момент спохватывался и проводил непонятные для меня манипуляции, и делал он это мысленно.

Про третьего идущего ко мне довольно молодого мужчину рассказывал Орсо, сам я о нём ничего не слышал. И, как говорил Орсо, и не мог услышать, так как совсем недавно стало известно о новом двенадцатидановом владеющем психокинетики. Это был ученик Орсо, тот, с кем старый личный секретарь Императрицы Хаоны жаждал повторной встречи, именно этот человек неплохо потрепал старого секретаря при поддержке этих двоих, в попытке ликвидировать либо захватить с помощью яда Орсо. Хион Кэсьяко был одаренным среди одаренных, но с маленьким дефектом, что делало его пожизненным жильцом специализированной тюрьмы, которую называли санаторием для слабых духом владеющих. Он любил причинять боль, и его растили как оружие, что надо было выкидывать на территорию врага и спокойно следить за тем, как молодой Хион веселится. А у него были иные понятия о веселье и удовольствии.

Огромный физик встал за пятьдесят метров до меня, а его спутники остановились ещё раньше за его спиной. Я не стал сразу бросаться в бой, разница в силе было такова что мне приходилось рассчитывать только на то, чему обучил меня Орсо, и в чем я так, по его мнению, и не преуспел в должной мере. Молиться богам о том, чтобы ко мне подоспела помощь, что уже должна была быть на дворцовой территории, я не стал. В бою я привык рассчитывать только на себя.

Плети поднялись в воздух, готовясь отразить любую атаку либо нанести один укол кумулятивным снарядом по этой улыбающейся груде стали. Восприятие разогналось до максимума, а внутреннее зрение выло о тысячи предметов, что носились в сотне метров вокруг меня с дозвуковой скоростью, чтобы не выдавать себя. Я знал, что сейчас мне может помочь сила манипулятора, но она лишь показывала, что мои противники хладнокровны и решительны в своем желание.

— Наслышан о тебе, Дэйчиро, — с усмешкой произнес Ишо Эдко, рассматривая мои сотни плетей, оценивая мою опасность для своей брони. — Интересно, я таких еще не убивал. Не разочаруй меня, трехстихийник.

Ишо облизнулся в надежде что я умру не так быстро, как все противники за его немалые года. Амайя говорила, что годы нисколько не ослабили её учителя и у меня есть шансы на победу против него только с психокинетикой. И его ни в коем случае нельзя подпускать к себе на расстояние рукопашного боя.

— Не вижу ничего интересного, — с ленцой произнес Хион. А я почувствовал как из моего предплечья хлынула кровь. Я с ужасом обнаружил дыру в моей броне, а внутреннее зрение так и не сообщило о том, что в меня на бешеной скорости вонзился металлический шарик, контроль которого я перехватил чисто интуитивно, не дав раздробить кости. А Хион продолжил свою неспешную речь: — Видишь, Ишо, врали нам, что демона нельзя победить, он жалок.

— Врали, — кивнул физик, соглашаясь со словами Хиона, и уверенно шагнул ко мне. — Ну что, Шосе, настало время умирать.

— Верно, только вот кто умрет покажет схватка. — Я сжал свой пулемет, умирать сейчас в мои планы не входило.

Конец первой части главы восемнадцатой.

Часть вторая

Главы 18

Первый удар нанес психокинетик Хион. Металлический диск я смог засечь лишь по хлопку перехода на сверхзвуковую скорость, который возмутил пространство, благодаря чему я смог отследить, куда пошло движение диска с помощью внутреннего зрения. Перехват контроля не сработал, три из четырех плетей диск перерезал словно не заметив сопротивления. Лишь четвертой плетью я смог остановить диск и, мгновенно перехватив контроль, пустил его в уже мчавшееся ко мне воплощение стихии силы тела, Эшо Идэко. Но диск так и не достиг своей цели, владеющие работали слаженной двойкой и психокинетик играючи отклонил диск от спешащего прикончить меня напарника. Вести бой на расстояние было практически бессмысленно, Хион сильнее меня как психокинетик, бежать так же не было смысла, эти владеющие не будут за мной гнаться, а просто повернут к моим товарищам, что вот-вот должны начать бой. Нельзя отступать, я должен задержать этих владеющих и по возможности ослабить, а я… А что я, будь что будет.