Газлайтер. Том 35 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Конечно, он всегда знал, что рано или поздно старые монополии будут сломаны. Всё к этому шло. Ещё вчера, до собрания, Лорд Стали сам рассчитывал, что после сегодняшнего дня правила изменятся. И он был готов. Ограниченное число лордов держало в руках львиную часть ресурсов Багровых Земель. Лорд Стали — металл, сталь, всё, что питало кузни и оружейные цеха. Питон отвечал за дерево, за леса, за корабли и балки. От этого строился баланс, складывались барыши, и вся система держалась на старых правилах. Никто не облагал их лишними податями, никто не смел залезать в чужую монополию. Каждый держал свою долю, и это было незыблемо.

Да, Лорд Стали прекрасно понимал: после Багрового Исхода старые монополии рухнут, прежний порядок канет в прошлое, а власть будет разделена иначе. Но в его расчётах именно он должен был занять место регента и получить безграничную власть над Багровыми землями. Сам вершить судьбы, диктовать правила, собирать подати. И самое горькое, самое унизительное заключалось в том, что теперь ему отводилась лишь роль исполнителя. Подчинённого. Пешки, а не властителя.

Он, Лорд Стали, хозяин рудников, кузниц и плавилен, теперь всего лишь «один из» под властью человека. Круглоухого, смертного, которому едва хватит жизни, чтобы понять малую часть тех процессов, что дроу выстраивали столетиями. Как он мог такое стерпеть? Как позволить себе и другим смириться с этим?

Яростные мысли не давали ему покоя. Он мог принять исчезновение монополий — но то, что его самого свели на уровень простого винтика, было ударом, которого он не ожидал.

А значит, человечишка умрет.

Я врываюсь в диагностическую палату, дверь не успевает хлопнуть за мной, следом и Гришка залетает. Змейка прыгает через стену.

— Даня! — офигевает казах. — Это что за африканец⁈

— Мой гвардеец, — отмахиваюсь. — Правда, он сейчас не в духе.

Внутри Ганнибал, чернокожий херувим, беснуется только так. Мебель летает, посуда бьётся. Два телепата Смородиных, моего вассального рода, пытаются навязать ему успокоение, но их ментальные щупы бесполезны. Ганнибал рычит, глаза белеют, крылья рвут воздух. Херувим надвигается на них.

— Змейка, сдерживай его, — велю по мыслеречи.

Одновременно подкидываю ей в голову ментальную программу по захватам, каждую связку, каждую блокировку — полный набор борцовских приёмов. Хищница уже обращается в боевую форму, чем напугала Смородиных не меньше бешеного Рвача. Она бросается к Ганнибалу, и начинается схватка. Но недолгая. Очень скоро Ганнибал оказывается скручен и вдавлен слюнявой физиономией в пол. Гулкое рычание сливается с её коротким шипением. Вообще у Змейки отличные рефлексы, да и я ее усовершенствовал. Проблема в другом: Горгоны не запоминают на мышечном уровне восточные единоборства. Они созданы рубить, не выучивать сложные комбинации на автомате. Можно, конечно, перепрошить, заточив алгоритм на постоянное исполнение, но это вредно — ломает ось личности, оставляет баги. Поэтому я подкидываю нужные приёмы по ситуации: пока они свежи в памяти, Змейка использует их идеально. Как временная патч-операция — работает всегда.

— Мазака, срррубить? — поднимает на меня глаза Горгона, уперев колени в спину Ганнибала и одновременно заломив ему руки.

— Эй, погоди, милая! Это же наш парень, — я присаживаюсь на корточки возле него.

Сначала быстрое сканирование. Ну да, снова бешенство, болезнь штурмовиков Астрального Прорыва. Хотя опять же я в прошлый раз вылечил Рвачей, и повториться без нового триггера не должно. Бросаю взгляд на тучи в окне. Ммм, а эти тучки-то похоже и триггернули Ганнибала. От них прямо веет астральщиной.

Я подключаюсь к Рвачу и пробираюсь к центру его сознания, зацепляю разум, запускаю свои ментальные программы. Постепенно лихорадочный поток его мыслей начинает стихать. Буйство схлопывается, будто пожар затушили ледяным дождём. Постепенно дыхание Ганнибала выравнивается, дрожь уходит, мышцы расслабляются, и мир в палате возвращается в норму.

— Брара? — удивленно смотрит на меня чернокожий Рвач.

— Отпусти нашего гвардейца, Мать выводка, — отдаю приказ, и Змейка с неохотой встает. Очень уж она хотела порезать бедняге крылышки.– Ганнибал, ты был в безумии.

— Я знаю…– он остается на полу лежать и голову опускает. — Прости, брара.

— А вот этого мне не надо, — строго бросаю. — Болезнь надо лечить, а не извиняться за нее. Понял приказ?

— Так точно, брара, — Ганнибал поднимается, слегка пошатываясь, и бьет себя в грудь, типичное воинское приветствие братства Кровавых Рвачей.

— А как ты вообще попал в диагностическое отделение?

— Ваше Величество, — подает за спиной голос телепат. — Ганнибал почувствовал недомогание, и мы его здесь хотели обследовать, а он….

— Где остальные Рвачи? — оглядываюсь на Смородиных.

Телепат даже не успевает ответить, как шум и грохот за окном сами становятся ответом. Я, не раздумывая, хватаю за плечо Гришку и цепляю Змейку, телепортирую нас сразу в общую палату. Пространство меняется, и мы оказываемся среди ровных рядов кроватей.

— Ну и у тебя гвардейцы, конечно… — бормочет Гришка, глядя на то, что происходит вокруг.

— Ты что-то имеешь против моих парней? — бросаю на казаха взгляд, и тут же иду к капеллану Роме, который бьётся на кровати. — Прежде чем делать выводы, посмотри, как они сражаются.

Рому ломает так, что матрас скрипит, пена идёт изо рта, глаза закатываются, но он всё равно цепляется руками за спинку кровати, будто упорством можно удержать безумие.

— Молодец, Ромка, — говорю я твёрдо, чтобы он слышал сквозь кровавую пелену, — продержался. Сейчас тебе помогу.

Протягиваю ментальные щупы и начинаю гасить в нём рваные волны, как если бы накрывал пожар мокрым полотном.

А между тем вижу, что и другие Рвачи на своих койках корчатся, кто-то рычит, кто-то выгибается дугой, но у них ярость не такая жёсткая, как у Ганнибала. Они беснуются, но больше похоже на лихорадку, чем на агрессию. Видимо, причина в том, что Ганнибал наполовину человек, и потому у него ментальных силёнок меньше — вот он и слетел первым, его разум не выдержал натиска.

Я переключаюсь с одного на другого, лечу свою крылатую сотню. Работа идёт тяжело: один успокаивается, и тут же другой начинает метаться, приходится гасить сразу несколько очагов безумия. Пара из тех, до кого руки сразу не дошли, всё же срываются окончательно — и Змейка мгновенно бросается, кладёт их на лопатки, удерживает, пока я подключаюсь. Там уже сразу экстренная медпомощь как с Ганнибалом.

Наконец, мы заканчиваем. В палате хотя бы стало тише. Капеллан Рома, уже пришедший в себя, вскакивает с кровати и пытается натянуть на лицо бесстрастное выражение. Он прекрасно знает, что я не люблю, когда мои люди чувствуют себя виноватыми и начинают просить прощения. Но всё равно, как ни старайся, его морда то и дело предательски становится жалостливая, глаза бегают, губы подрагивают. Того и гляди сейчас заревет от того что заставил брару пахать.

На порог осторожно высовывается один из Смородиных. Бледный, губы сжаты в нитку, видно, что ему стоило немалых усилий войти в палату, полную недавно бесновавшихся бойцов. Но всё же пришёл. Голос дрожит, но звучит:

— Ваше Высочество, уже всё?

— Ага, заходи, не боись, — машу я рукой. — Что-то хотел сказать?

— Да, — кивает он и сглатывает. — Вы должны знать, что стало возможной причиной приступа…

— Эти тучи действуют, — сам уже догадался. — И похоже, у всех бывших штурмовиков будут приступы безумия. Давно небо закрыло?

— Уже день как, — тихо добавляет Смородин.

— Хм… — я сдвигаю брови. — Совсем недавно появились — и уже такой эффект.

Тут же достаю связь-артефакт, звоню Димирелю, лорду Дома Лунокрылых.

— Лорд, у меня Рвачи чуть не разнесли крыло усадьбы. У вас что с штурмовиками?

Голос у него тяжёлый, будто он сам держит кого-то за горло:

— Король Данила, в приастральных гарнизонах и фильтрационных лагерях та же картина. Звереют, но мы вовремя подсуетились и сдерживаем.