Меньшее зло (СИ) - Красников Андрей Андреевич

– Хорошо.

Камера, в которую меня поместили, оказалась сырой, тесной и темной. Впрочем, там нашлась кушетка, на которую я и улегся, думая о том, что случится дальше.

Как ни странно, арест благотворно подействовал на мою психику – вокруг снова была привычная армейская структура, в которой все четко следовали полученным распоряжениям, а также досконально выполняли установленные правила. С этой точки зрения мое задержание было вполне логичным шагом. Точно таким же логичным, как и последующее освобождение.

А вот вызов на допрос оказался неожиданным.

– Советую говорить только правду, – грозно сообщил мне высокий и плечистый сержант, доставая из-за пояса металлическую ленту. – Капитан Лопес не любит вранье. Осознал?

– Конечно.

– Тогда пошел. И не дергайся, если не хочешь заработать лишний перелом.

– Без проблем.

Судя по всему, мой статус пока что не был определен до конца – сержант явно считал, что конвоирует опасного преступника или вражеского диверсанта, зато встретивший нас офицер первым же делом распорядился снять с меня наручники. Но допрос все равно начал.

– Ваше имя.

– Алекс Фишер… простите, Алекс Гарсия.

– Так Гарсия или Фишер?

– Гарсия. Фишер – это оперативный псевдоним.

– Хорошо. Вы утверждаете, что являетесь нашим агентом, сбежавшим от барнардцев. Это правда?

– Я ничего не утверждаю, господин капитан. Я жду, пока мой куратор предоставит вам необходимые документы.

– Отказываетесь отвечать на вопрос?

– Для того, чтобы их задавать, нужен соответствующий допуск. У вас его нет.

Эти слова капитану не понравились – он нахмурился, сузил глаза, после чего неприязненно процедил:

– У меня очень высокий уровень допуска, уважаемый Алекс. Не советую ставить его под сомнение. Отвечайте на вопрос.

– Да, я сбежал от барнардцев.

– Какое задание у вас было?

– Эта информация не соответствует вашему допуску. В любом случае.

– Вы очень серьезно осложняете себе жизнь.

– Нет.

– Ваше звание?

– Мне надоело отвечать на ваши вопросы. Подождите два часа и вам предоставят все необходимые сведения.

К счастью, у капитана оказался весьма развит инстинкт самосохранения – вместо того, чтобы продолжить допрос более жесткими методами, он слащаво улыбнулся, а затем демонстративно указал пальцем на свой браслет:

– Два часа, Алекс. Через два часа вы пожалеете обо всем, что сейчас сказали.

Его угроза не слишком-то меня впечатлила, но когда сорок минут спустя в мою камеру зашел Стефан, я все равно вздохнул с облегчением.

– Собирайся, – кивнул остановившийся в дверях напарник. – Документы получены, Дюпри ждет.

– Он что-нибудь сказал?

– Сказал, что вам нужно поговорить. Едем.

Провожать нас никто не стал. Мы вышли из сырых подземелий, загрузились в стоявшую рядом с бункером машину, после чего отправились куда-то на запад.

– Слушай, Алекс, – негромко произнес Курц, когда наш вездеход поднялся на шоссе и увеличил скорость. – Постарайся на рассказывать старику лишнего. Понимаешь? Тебе же лучше будет.

– Ты про Дюпри?

– Да, – собеседник дернул джойстиком и машина резко вильнула, объезжая широкую яму. – Ему совсем не обязательно знать, что творится у тебя на душе.

– Он…

– Алекс, он уже старик. Просто соответствуй образу доблестного разведчика. И все.

– Я тебя понял.

– Уже чувствуешь, что вернулся домой?

– Черт его знает…

Вокруг были хорошо знакомые мне равнины – точно такие же, как и те, что раскинулись с другой стороны от фронта. Над горизонтом медленно вырисовывались смутные контуры далеких горных цепей. По небу плыли совершенно обычные облака.

Затем рядом с дорогой возникла деревушка – пустая и заброшенная.

– У барнардцев как-то веселее.

– Об этом тоже лучше никому не рассказывать.

– Понял, понял…

Часа через три, миновав развалины небольшого города и свернув с шоссе, мы оказались перед высокой бетонной оградой. Затем впереди появился толстый красный шлагбаум.

– Сиди здесь, – приказал Стефан, выбираясь из машины. – Я скоро.

Никаких проблем не возникло – минуту спустя напарник вернулся и мы беспрепятственно заехали на территорию базы.

– Он нас встретит.

– Хорошо…

Константин Дюпри сильно сдал за прошедшие годы – фигура утратила горделивую стать, лицо слегка обрюзгло и покрылось морщинами, волосы поредели, талия заметно увеличилась в объеме.

Но это был именно он. Человек, пятнадцать лет назад отправивший меня на самое первое задание.

– Светлого дня, господин Дюпри.

– Здравствуй, мой мальчик, – тепло улыбнулся куратор, подходя ко мне вплотную и в нарушение всех правил военного этикета обнимая за плечи. – Знал бы ты, как я рад тебя увидеть. Добро пожаловать на родину.

– Спасибо.

– Идите за мной. – Дюпри отпустил меня, развернулся и шагнул ко входу в здание. – Нам нужно поговорить.

Чувство неловкости усилилось. Я находился в родной стране, мог больше ни от кого не таиться, мог говорить правду…

Это было странно.

– Сюда, – куратор открыл невзрачную дверь и жестом пригласил нас зайти в кабинет. – Заходите, садитесь. Рассказывайте, что случилось.

– Меня вычислили, господин Дюпри. После того как взорвались бомбы, служба безопасности начала изучать каждую мелочь и подняла мое досье. К счастью, командир части проговорился о возможных неприятностях. Благодаря этому я вовремя заметил наблюдение и смог уйти.

– Блестящая работа, Алекс.

– Спасибо.

– Ты чувствуешь гордость?

– Простите?

Куратор отечески улыбнулся и пояснил:

– Именно благодаря тебе мы смогли нанести этот удар. Смогли поставить ублюдков на колени. Поверь мне, сынок, это не будет забыто.

– Да, господин Дюпри, я понял, о чем вы говорите. Возможно, я до сих пор немного ошеломлен тем, что произошло.

– Разумеется, Алекс, разумеется. Ты голоден?

– Не очень. Но мне хотелось бы привести себя в порядок.

– Чуть позже. Давай обсудим…

Тягостный разговор продолжался не меньше часа. Куратор, словно дорвавшийся до сладостей ребенок, жадно расспрашивал меня о жизни под прикрытием, о службе, о способах перевозки ядерных зарядов… а я все сильнее и сильнее ощущал чуждость того, что творилось вокруг.

Мой дом уже очень давно был в совершенно другом месте. Месте, уничтоженном моими собственными руками.

Что я забыл здесь?

– Тебе нужно отдохнуть, – в конце концов сжалился Дюпри. – Затем подготовишь официальный рапорт. Стефан объяснит, как именно.

– Так точно…

Следующие двое суток я занимался бумажной волокитой, в деталях расписывая все обстоятельства своей службы и побега, воспроизводя слова Питерса, а также давая личную оценку тем или иным событиям, произошедшим за последнее время. Возможно, этот отчет действительно был нужен командованию, но когда я его закончил, чувство собственной бесполезности лишь усилилось, став всеобъемлющим.

Стопка отпечатанных листков выглядела чересчур несуразным итогом моей жизни. Изложенные на этих листках сведения не представляли никакой реальной ценности. А в результате все возвращалось к одному и тому же – несмотря ни на что, мне так и не удалось переломить ход войны.

Я просто уничтожил несколько городов и убил свою семью.

– Отличная работа, Алекс, – похвалил меня куратор, забирая папку с бумагой. – Теперь нам остается только ждать. Думаю, через неделю информация дойдет, куда следует.

– Хорошо.

– Тебе ничего не нужно? Если хочешь, я могу передать сообщение Алисе Бьянки.

– Нет, спасибо.

– Почему? Мне обо всем известно, не беспокойся.

Перед глазами на мгновение возникла улыбающаяся Анна, но я дернул головой и видение послушно исчезло.

– Думаю, пока что рано. Вы же сами еще не знаете, что со мной будет.

– Ты из-за этого переживаешь? – Дюпри удивленно вскинул брови. – Мальчик мой, когда этот рапорт попадет на стол к лидеру, неясным окажется только одно – какое звание тебе присвоят и какие награды вручат.