Час негодяев - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf"

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98

По пути я слушал теток, живо обсуждавших политику и Евромайдан, и пришел к выводу, что это неизлечимо…

Был туман. Сырой, морозный туман, опустившийся на землю, в прорехах в тумане зияли разномастные хаты. Одна из них – моя. Полтора десятка стариков и старух прошли на территорию массива, а я остался у платформы, посматривая на часы. Надо перейти на другую сторону… а вообще, погода дюже гарная… на случай, если придется уходить…

Когда часовая и минутная стрелки на моих часах соединились, я активировал телефон, набрал номер.

Ответили сразу. Плохо было слышно из-за стука и грохота колес…

– Выехал?

– Ага.

– Выходи… – Я назвал станцию…

Алекс появился на платформе один, вывалившись из очередной уныло-зеленой электрички, которая появилась из тумана и в туман ушла. На нем была дешевая черная куртка с капюшоном. На первый взгляд – никого с ним не было.

Я прислушался. Электричка уходила – могли и остановить. И высадить с десяток бойцов «Альфы»…

Но нет, она уходила.

Набрал номер.

– Капюшон сними.

Алекс снял капюшон, повернулся. Нормально, это он…

– Теперь спускайся с платформы и налево…

– Что нахрен происходит?

– Полный п…ц.

– А точнее?

– Точнее и не скажешь…

В общем-то, что полный трындец, это я был согласен – не то чтобы полный, но уже нормальный, качественный такой трындец. С окончательным параличом и так не слишком дееспособной системы, в том числе параличом правоохоронцев. В Украине уже была конфликтная смена власти, и она, в общем-то, породила и развила очень нездоровые тенденции в государственной службе. Тенденции эти заключаются в том, что чиновники служат, прежде всего, себе и своему карману, но при этом активно вовлечены в политику и примерно прикидывают, что и как будет, если к власти придет та или иная группировка. То есть действуют по принципу «и вашим и нашим», а единственное, на что им плевать, – это закон. Парадокс… практически так же система устроена в США – реальная демократия со сменяемостью власти и оппозиции и слой профессиональных чиновников, которые находятся на своих местах при любой власти, по-моему, даже существует квота, ограничивающая возможность смещения профессиональных чиновников со своего поста пришедшей к власти и формирующей администрацию партией. Но почему-то в США это работает и работает неплохо, а здесь, в Украине, это превратилось в омерзительную игру, когда предавать становится так же обыденно, как дышать. Здесь полностью девальвировалось понятие «единомышленники», «соратники» – каждый готов ради своей выгоды предать и переметнуться в другой лагерь в любой момент. Верные кучмисты в один момент становятся верными ищенковцами, савенковцами, осип… понятно, в общем. Все это происходит в один день, в одну ночь, в один момент. Всеми движет только одно желание – выжить. Выжить и прорваться наверх… по спинам, по трупам, как угодно. Самое удивительное, что в США не существует никаких запретов на переход из одной партии в другую и смену своих убеждений хоть по несколько раз на дню. Но почему-то же не перебегают. Почему? И почему перебегают украинцы, почему здесь все извращается до полной неузнаваемости? Может, поэтому…

Странно, но это привычное любому рожденному в СССР человеку четверостишье подняло мне настроение.

– Ты в курсе?

– Да, в курсе.

– И что происходит…

Алекс вытряхнул сигарету из пачки, закурил.

– А происходит то, Валер, что они облажались. По всем статьям.

– Точнее.

Алекс нервно щелкал колесиком зажигалки, она не поддавалась.

– Зажигалка есть?

Я дал свою. Алекс прикурил, затянулся дымом.

– Короче, Осип садился в Сочах по дороге из Китая. Там был разговор кое с кем. На пальцах разговор. В конце концов ему сказали, что, если он не наведет порядок и будет дальше вихляться, его уберет его личная охрана. И если он ее сменит, там все равно будут наши люди. И уберут его, стоит только рыпнуться.

Я не поверил своим ушам.

– Они что, о…

– Можно и так сказать. Как бы то ни было, сейчас в СБУ создана отдельная группа. Работа по нам.

– Кто возглавляет?

– Дмитренко.

Та еще тварь. Один из крыши «Укрспецэкспорта».

– Это от имени Папы сказали? – все еще не мог поверить я.

– Папы, не Папы… – раздраженно сказал Алекс. – Какая сейчас уже разница. Ты прекрасно знаешь, кто такой Осип. Он не решится. И не решит.

Да. Знаю. Удивительно, но этот человек, дважды поднимавшийся из небытия, ставший президентом страны в острой конкурентной борьбе, очень трудно и мучительно принимал решения. Особенно тяжелые. Давить на него бессмысленно, от решения он уйдет, если на него давить.

– Кто конкретно это сказал?

– Да какая разница?

– Большая!

Алекс сказал. Я кивнул, запомнил, мол.

– Что дальше?

– Дальше… а хрен его знает, что дальше. У меня такое ощущение, что наверху разворачивают на сто восемьдесят. Отработают Осипа, затем выпустят из тюрьмы Бабу и поставят ее наверх. Конечно, это не революция гидности, но пипл схавает…

– Газпром…

Алекс только невесело улыбнулся.

Газпром, твою мать! Газпромовская группировка. Ее вес на Старой площади был просто огромен, многие решения исходили из пользы для «нашего всего». Украина в видении Газпрома и его группировки – это труба. И больше ничего.

У Бабы плотные контакты с Газпромом еще с середины девяностых. Они не прерывались никогда и подпитывались с обеих сторон. Конечно, ни одна из сторон не доверяла друг другу, и все преследовали только собственную выгоду, но где сейчас иначе. Важно то, что уже после Оранжа Баба стала «нашим человеком в Гаване», если так можно было выразиться. Она была вхожа – с оранжевым президентом в Кремле общаться не хотели по принципиальным соображениям, а она была вхожа. Решала вопросы. И в 2009 году мы тайно поддерживали именно ее, а не Осипа. В Осипа просто никто не верил. Но он выиграл – и две страны оказались в очень неудобной и неприятной ситуации. Теперь уже мы были не вхожи.

В общем, из кабинета на Старой площади это может казаться разумным. Освободить из тюрьмы народную принцессу, народную заступницу, страдалицу и триумфально привести ее на Майдан. А тут и до президентского кресла недалеко. С днепропетровским кланом договариваться всегда получалось. Но это так кажется из Москвы, здесь все совсем по-другому. Во-первых – за время отсидки Баба стала внесистемным политиком. Ее партию растащили на куски ее бывшие соратнички и теперь сами лезут во власть. Второе – против нее все олигархи, она очень многих против себя настроила. Третье – американцы, у них уже есть свои кандидатуры, и они явно намерены протаскивать их. Четвертое – народ. То, что никогда не принимают в расчет. Можно, конечно, думать, что пиар и из дерьма конфетку сделает, но это не так. И чтобы понять, насколько это не так, надо было жить в Украине последние десять лет. Баба в числе тех, кто слил Оранжевую революцию. И все публичные фигуры, которые участвовали в этом сливе, они теперь как прокаженные. Народ им не простит.

Мы восприняли слив Оранжевой революции, причем смачный такой слив в унитаз, как свою победу, а украинцы – как свое поражение. Рано или поздно это нам еще аукнется, чувствую…

– А нам что делать?

– Нам… – Алекс смял сигарету пальцами и положил в карман, – а ничего. Сидеть на попе тихо и не высовываться.

– Тебе легко говорить. Это не у тебя СБУ по дому шарило.

Алекс остановился и посмотрел куда-то вдаль, в серый, косматый туман.

– Что-то мне думается, недолго всему этому осталось…

Алекс помолчал и вдруг сказал:

– Валер. Тебе не кажется, что п…ц надвигается?

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98