Курьер. Дилогия (СИ) - Покровский Владислав Евгеньевич

   Перестрелка внезапно прекратилась, я отметил это краем сознания, которое всё ещё сопротивлялось неумолимому зову смерти, разум отчаянно метался как загнанный в клетку зверь, ища выход; простой жизненной логикой я понимал, что мне уже не выкарабкаться, что спасти меня может лишь реанимационная камера с кольто, до которой мне уже никак не добраться, однако боролся, боролся изо всех сил, как можно дольше оттягивая последний час. Астромин полностью заблокировал боль, тело всё ещё сотрясалось в судорогах, сознание не поддерживаемое ничем в своей бесплодной борьбе постепенно гасло, однако я упорно и упрямо выныривал из омута забвения, не желая опускаться в него просто так.

   Наполовину мёртвые уши внезапно уловили чьи-то быстрые шаги, кто-то шёл ко мне, нарочито шаркая ногами, но кто? Я попытался повернуть голову, машинально рассчитывая посмотреть, кто же это, однако парализованные судорогами и болевым шоком мышцы отказались повиноваться, наполовину мёртвая кукла - всё, что осталось от меня, - лишь слабо дёрнулась. Шаги прозвучали совсем рядом, кто-то присел возле моей головы, невероятным волевым усилием я заставил себя сконцентрироваться, оценивая обстановку.

   - Вели... ос!.. - донеслось до меня еле различимое, и чьи-то пальцы накрепко сжали мою правую руку, коснулись остатков активатора.

   Я замычал, язык, которого я не ощущал всё это время, дёрнулся, порываясь сформулировать мысли в слова, однако этот некто не обратил на это ни малейшего внимания. Его пальцы что-то проделывали с моим активатором, затем вдруг мою руку пронзила резкая нестерпимая боль, чья-то ладонь легла на мой лоб, болевые заслоны из астромина внезапно исчезли, и вся боль от сгоревшего местами до кости тела обрушилась на моё сознание. Оно не выдержало, я более не мог его контролировать и удерживать, переглянувшись, эта неразлучная парочка - сознание и разум - взялись за руки и вместе канули в реку Забвения. Милосердная тьма обрушилась на меня, поглотила всего с ног до головы, жестокая раздирающая всего напополам боль отступила на задний план, перед глазами заплясали разноцветные сполохи, передо мной раскрылся мрак, и я медленно шагнул в него, мысленно успев сказать всем своим немногочисленным друзьям и любимым последнее: "Прости...".

  * * *

   - Антон Сергеевич!

   Знакомый голос... И столь же знакомое обращение. Неужели именно ко мне обращаются? Но кто? Как?

   Я отрываюсь от вдумчивого разглядывания такси, прерывая свой выбор, жестом останавливаю разливающегося соловьём водителя и смотрю поверх голов снующих по площади людей, краем глаза привычно отмечая, что поезд, простояв ровно две с половиной минуты, начинает понемногу набирать ход.

   - Антон Сергеевич, здравствуйте!

   Я смотрю поверх солнцезащитных очков на вынырнувшего из толпы молодого широкоплечего парня с аккуратной мексиканской бородкой и неглубоким шрамом на лице, гляжу, как он улыбается, глядя на меня, и не могу ничего понять.

   - Игорь, что ты тут делаешь? - спрашиваю я тихим голосом, в глубине у меня начинает медленно скапливаться глухое раздражение, которое в любой момент может перерасти во всесокрушающую волну ярости и бешенства, - Игорь один из моих учеников, на мой взгляд самый безалаберный балбес и тунеядец на свете, однако его моё мнение, как правило, мало заботит. Если это его очередная шуточка!..

   - В чём дело, Игорь? - спрашиваю я повторно, чуть повышая голос, потому что не вижу от него никакой реакции за исключением глупой ухмылки на вечно улыбающейся роже.

   - Виноват, Антон Сергеевич, но это долгий разговор.

   Он незаметным движением руки суёт замершему в позе влюблённого в этот мир и во всех людей одновременно таксиста несколько сложенных купюр, отчего тот показывает в полной счастья улыбке свои кривые карминового цвета зубы, после чего хватает меня за рукав костюма и пытается оттащить куда-то в сторону.

   - Дегтярев, в чём дело, я тебя спрашиваю?! - видит Триединый, я начинаю злиться всё сильнее и потому вырываю свой рукав из его пальцев. - Что ты задумал?! Очередную дурацкую шутку? Не мешай работать!..

   Я собираюсь вновь подозвать отошедшего и бросающего на меня косые взгляды таксиста, однако лицо Игоря внезапно оказывается совсем рядом с моим, и я настораживаюсь: таким серьёзным я его ещё никогда не видел.

   - Антон Сергеевич, - произносит он медленно, раздельно и внятно, чуть ли не по слогам, - прошу вас, пойдёмте со мной. Здесь недалеко, всего пару шагов отойти. Я хочу показать вам кое-что.

   Любопытство робко стучится в дверцу моего сознания, я цыкаю на него и впериваю тяжёлый взгляд в глаза Дегтярева, однако тот без возражений выдерживает его. Тут что-то не то...

   - Что ты мне хочешь показать? - спрашиваю спокойно, а внутренне отмечаю, что парень еле заметно дрожит, кончики пальцев нервно дёргаются.

   - Антон Сергеевич, не здесь, пожалуйста, - взмолился он, и я сдался. В конце концов заказ пару минут подождать сможет, а если уж сильно задержусь, то при переходе попросту скомандую смещение во времени на лишние полчаса вперёд.

   Видя мою реакцию, Игорь облегчённо вздыхает, а я удивлённо хмурюсь - улыбки на его лице как не бывало, и идёт мимо выстроившихся в ряд такси прямиком через площадь в сторону городских улиц. Я иду за ним, беззаботно посматривая по сторонам и помахивая чемоданчиком - кто вам сказал, что он пуст, тому плюньте в лицо пару тысяч раз. Игорь вклинивается в людской поток, осторожно расталкивает людей локтями, я иду за ним, одновременно на всякий случай давая мысленную команду активатору подготовить оружие ближнего боя: хоть Игорь и мой ученик, а, значит, почти родственная душа, но я не доверяю никому, никаким родным и близким, которых у меня, собственно, почти и нет, даже самому себе я верю лишь изредка да и то под настроение.

   Мы пересекаем людской поток, который дробится на мелкие ручейки: люди заходят в магазины, кафе, павильоны на привокзальной площади - я читаю над входом в один такой кафе-бар занятную вывеску: "Заходите к нам, засранцы, ждут вас выпивка и танцы!", машинально удивляюсь забитому посетителями залу - заняты не только столики и сиденья у стойки, на пол вообще плюнуть негде - ещё больше удивляюсь людской оригинальности и непонятным для историка представлениям о вкусе, и тут Игорь сворачивает в небольшой безлюдный переулок, проходит вглубь него и останавливается, поджидая меня.

   - Игорь, объясни, наконец, в чём дело? - спрашиваю я раздражённо, подходя к нему, пока ещё тихая ярость так и бурлит в моём голосе, умоляя вырваться на свободу, - краткая экскурсия по местным достопримечательностям не входит в мои планы и не способствует поднятию настроения.

   Не говоря ни слова, он ныряет в какую-то подворотню справа, что-то там громит, крушит и переворачивает и вдруг возвращается обратно с какой-то коробкой в руках, у которой передняя стенка сделана из выпуклого стекла.

   - Что это? - спрашиваю недовольно.

   - Вы не поверите, Антон Сергеевич, но это телевизор, - сообщат он радостным голосом, и тут я начинаю понемногу сомневаться в его вменяемости: в конце концов Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ТЕЛЕВИЗОР!!! За кого он меня принимает?! - Сейчас я его просканирую и...

   Он закатал рукав рубашки, и я увидел на его руке активатор, на котором была закреплена какая-то маленькая серая коробочка из непонятно чего, поднёс руку к задней панели телевизора, активатор засиял мягким светом, откуда-то из-под пластин выдвинулся щуп, его кончик менялся на глазах, помедлил, принимая нужную форму, и вошёл очевидно в какое-то гнездо, потому что экран телевизора вдруг замерцал, по нему побежали полосы, и тут вдруг возникла устойчивая чёрно-белая картинка.

   - Смотрите внимательнее, Антон Сергеевич, - предупредил Игорь, - потом я вам расскажу подробности, если захотите.

   - Что это за коробочка? - спросил я машинально, всматриваясь в картинку на экране. - И почему на тебе активатор? Тебе по рангу пока ещё не положено!