Пёс империи (СИ) - Побережник Николай

– Он родился весной, – Ашьян воспользовалась тем, что руки у Кинта заняты, положила ему ладонь на затылок и поцеловала его в губы, – отец и брат будут рады видеть тебя. Ты здесь надолго?

– Нет, скоро уеду, – Кинт поднял сына, держа двумя руками, поцеловал его в лоб, сдерживая накатившие отцовские эмоции, к которым он был неготов и которые сейчас не к месту, и передал матери.

– Пообедаешь с нами? Мы тоже уедем завтра.

Отказываться от приглашения дочери одного из хозяев этих земель, Кинт, конечно же, не стал, а лишь в очередной раз предупредил Чирша, что он не один и ждет приятеля.

На заднем дворе гостиницы под большим навесом стоял стол, который, суетясь, накрывали несколько женщин, горели два костра, над ними треноги с большими чанами, еще пара столов, одного у со знанием дела разделывали тушу барана двое рослых парней, у другого женщины возились с овощами. С одной стороны стола под навесом уже сидели четверо – старейшина Доту, его сын Даш, еще один парень из кочевников, рослый, скуластый с острым взглядом, а четвертым был какой-то седой пожилой мужчина, не кочевник, скорее, какой-то фермер с юга терратоса.

– Проходи за стол, – Ашьян, нежно подтолкнула Кинта в спину, – а я пойду кормить Шарта.

Пока Кинт шел к столу, все кочевники на мгновение прервали свои занятия и, чуть поклонившись, тихо, почти хором произнесли – «Карху!»

Старейшина Доту поприветствовал Кинта, подняв руку и ею же указал на место рядом с собой, которое тут же уступил незнакомый Кинту парень.

– Кинт! – Даш подскочил, подбежал к нему и хлопнул его по плечу, – мы так все обрадовались, когда Чирш сказал, что ты здесь! Проходи, садись… познакомься, это Сеур, муж Ашьян.

Парень с уважением протянул Кинту руку ладонью вверх.

– Рад встрече с тобой, Карху.

Седой мужчина тоже поприветствовал Кинта.

– Здравствуй, – старейшина Доту, положил руку на плечо Кинта, когда тот сел рядом и посмотрел ему в глаза.

– Здравствуйте, Доту.

– Чирш сказал, что ты отправляешься на север?

– Вот болтун!

– Он не вправе скрывать от меня ничего, я спросил, он ответил…

– Да, у меня там дело.

Доту снова положил руку на плечо Кинту и прикрыл глаза.

– Что ж, делай свое дело, но будь готов к предательству и не трать время на потрясения, предательство должно быть наказано, не мешкай, когда придет время.

– Спасибо вашим Предкам за предостережение, – Кинт с благодарностью кивнул.

– Ты что, стыдишься быть Карху? – Доту указал на развернутый камнем вниз перстень на пальце Кинта.

– Что вы, – Кинт улыбнулся, – просто не хочу привлекать излишнее внимание к себе.

– В этом городе тебе ничто не угрожает.

– Скорее наоборот, этот город мне должен почти год жизни… – Кинт ухмыльнулся, – и пусть он теперь не замечает меня, так всем будет лучше.

– Что ж, я вижу, ты ведом каким-то долгом, пусть так, это твое дело, мы поможем тебе, Даш, приведи Крата.

Даш поднялся, прошел в конюшню и через минуту вышел с заспанным кочевником, в легких парусиновых одеждах и кожаной жилетке, в его свалявшихся длинных волосах застряла солома. Увидев его, Кинт даже хохотнул:

– Вот так встреча, Вонючка!

Кочевник тоже узнал Кинта, но видя, что тот сидит рядом со старейшиной Доту, виновато опустил глаза.

– Вы знакомы? – удивился Даш.

– О да, мы провели несколько незабываемых часов в заснеженной степи…

– Расскажешь?

– Потом, как-нибудь.

– Крат проводник, один из лучших, – сказал Доту, – он пойдет с тобой на север.

– Как скажешь, отец Доту… – Крат поклонился.

Крат ушел в конюшню, вероятно, досыпать и думать о том, что ему предстоит далекий путь в компании дерзкого аканца, которого несколько лет назад он с удовольствием бы скормил собакам, а теперь этот аканец Карху, и если того захотят Предки, то придется отдать за него свою жизнь.

За обедом Доту рассказал Кинту, что едет на юг по течению реки, где в сутках пути от Джевашима, заложен рыбацкий поселок, а этот южанин, что с ними, продал все недалеко от Латинга и хочет выкупить кусок земли рядом с тем поселком, а также помочь с организацией рыболовецкой артели. Ашьян тоже пришла к столу, накормив грудью ребенка и оставив его спать в комнате гостиницы под присмотром няньки – сгорбленной старухи, с виду так сущей ведьмы.

– Чем я еще могу тебе помочь? – Доту пообедал весьма скромно, ограничившись наваристым бульоном и лепешкой, успел переговорить с фермером-южанином и вернулся на свое место.

– Чирш обещал обо всем позаботиться, – пожал плечами Кинт и в очередной раз обратил внимание на то, как на него смотрит Ашьян.

– Там, в горах и предгорьях еще много непримиримых племен, для многих это, – Доту кивнул на перстень Кинта, – будет поводом, чтобы оказать тебе уважение, но найдутся и те, для которых перстень Карху рода Праков, как запах крови в степи, многие из них будут рады, если наш род прервется.

– У меня не будет времени выяснять отношения с вашими соплеменниками.

– Карху! – на задний двор вышел Чирш, – пришел тот, который с тобой…

– Благодарю, – Кинт поднялся и поклонился, – мне нужно идти.

– Мы отправляемся вечером, Крат будет ждать тебя здесь, – Доту тоже поднялся и протянул руку Кинту, а затем добавил, – на запад отсюда, недалеко от деревни Даша, в степи строится каменный дом, это твой дом, Крат знает к нему дорогу.

– У меня есть дом.

– Нет, это не твой дом, твой дом степь, я знаю, о чем говорю.

Кинт не стал переубеждать старейшину Доту, еще раз поблагодарил всех присутствующих и пошел к дверям гостиницы, что выходили на задний двор.

На лице Тилета была скучающая мина, он расселся на месте управляющего и рассматривал толстые балки перекрытия, которые были увешаны всякими побрякушками.

– Ммм… Тилет принюхался к запаху, который шлейфом затянуло с заднего двора следом за вошедшими Кинтом и Чиршем, – как же так! У меня, между прочим, кроме кружки кислого пива, которая давно высохла на одном из заборов какой-то лачуги, ничего в желудке не было с самого утра!

– Чирш, будь добр, принеси моему другу что-нибудь поесть, и подними в комнату.

– Да Чирш, будь добр! Вот, это другой разговор, – Тилет последовал за Кинтом по лестнице наверх, – я и вправду, очень проголодался.

– Тссс, – Кинт повернулся и приложил к губам палец.

Тилет мгновенно напрягся словно пружина, его рука скользнула к пояснице…

– Ты просто очень громок, а здесь, за одной из дверей, спит младенец… будь тише.

– А-ааа, – Тилет расслабился, осмотрелся и добавил, – странное местечко… пристанище для имперской ищейки и младенца.

– Заходи, – Кинт толкнул незапертую дверь и зашел в комнату, где на столе обнаружил аккуратно сложенный походный платок.

Он несколько отличался от тех, что были частью снаряжения дорожных жандармов или кавалеристов – ткань вышла не из под станка мануфактуры, а соткана вручную, еще орнамент по краю, неброский, просто незатейливый узор зеленой шерстяной ниткой.

– Понятно! – Тилет прошел к окошку, что выходило на задний двор, – да тут полно твоих эм… родственников!

– Они вечером уезжают.

– На том расписном фургоне?

– Да, – Кинт взял в руки походный платок, и зачем-то понюхал.

От ткани пахло, действительно пахло степью, точнее теми маленькими кустиками, что растут целыми коврами и у которых разноцветные маленькие соцветия.

– О, парень… вижу, подарок от твоей дикарки?

– Да.

– Она тоже здесь? Точно, вон она сидит, о, на наши окна смотрит… подожди, младенец… Это…

– Да, дьявол тебя возьми! – рявкнул Кинт, положил походный платок на стол и спросил, – что у тебя? Рассказывай.

– А что у меня? – Тилет уселся на подоконник, достал из-за голенища и положил рядом штык в ножнах, и стал стягивать сапоги, – того парня оказалось совсем нетрудно найти, знаешь кто он тут?

– Новый помощник председателя городского совета?

– Ну, – Тилет выдохнул, – скучно с тобой, Кинт Акан… Да, он самый, там у реки, где скревер на берег выволокли, он чуть ли не землю роет, точнее не он, а десятка два всякого народа. Называют его Тремом Кабо, суетливый он парень, сначала у реки был, потом поехал на этот, как его…