В этой сутолоке вести конный бой им не представлялось возможным. Они отошли шагов на сорок и затеяли оттуда что-то вроде карусели, обстреливая пехоту из луков.
Но Беромир дальше своих ребят не повел.
Он держался своими людьми за дом и эту сложную для всадников местность. Прикрываясь щитами и прочим. И огрызаясь дротиками, метаемые из атлатля.
Получалось никак.
Как у одних, так и у других. С обоих сторон шли редкие случайные попадания. Навыков ни у тех ни у других просто не хватало для большего. Да и инвентарь был далек от совершенства. Хотя некоторый перевес у защитников все же наметился. Крупные цели, каковыми являлись лошади, поражались намного легче, чем пехотинцы, прикрытые плетнем и щитами, да еще и под навесом. Они там казались почти что черепахой, укрытой в своем панцире. Кромка крыши ловила массу стрел, летящих в верхнюю часть тела.
Наконец, все стихло.
У противоборствующих сторон кончились стрелы и дротики. Нападать же с копьями друг на друга они не спешили. Всадники вполне трезво оценивали свои шансы навала. Вон — толком и не разгонишься. Да и про пилумы они помнили. Беромир же отлично понимал, чем закончатся его попытка атаковать. Да и получится ли она? Вывести его ребят вперед сейчас выглядело чем-то нереальным. Они тупо боялись воинов роксоланов.
До ужаса.
До икоты.
Все же это столкновение не из засады и ночью, а лоб в лоб. И ведомые Беромиром люди попросту не верили в себя. Тем более что чудо-оружие, которое ранее работало безукоризненно — дротики — дали сбой. И почти не навредили противнику.
— Арак! — крикнул Беромир. — Выходи, подлый трус!
Никто не ответил.
— Выходи один на один! Лживая тварь! — вновь выкрикнул Беромир. — Копье на копье! Ни дротики, ни пилумы я не возьму. И ты лук отбрось! Честный бой перед лицом небес!
И он вышел.
Весьма неохотно, но вышел. Точнее, выехал чуть вперед из среды всадников. Видимо, отказываться от таких предложений на глазах своих людей не решился. Да еще в патовой ситуации.
— Шелудивый пес решил полаять⁈ — выкрикнул он.
— Сюда иди! Щенок! — начал отвечать ведун, вступая в ритуальную перепалку. Традиционную, в общем-то, со времен древних.
Несколько минут покричали оскорбления.
И, наконец, Арак поскакал вперед.
Держа свое длинное копье двумя руками и метя им прямо в Беромира. Не таранный удар, но все одно — крайне неприятно будет, если на скаку с рук ударить. Перед таким, даже укрывшись щитом, не устоять.
Ведун тоже пошел вперед.
Шаг.
И его щит, выскользнув из руки, ударился кромкой о землю.
Еще шаг.
И копье в его правой руке крутанулось, поворачиваясь подтоком вперед. Граненым.
Третий шаг.
Четвертый.
Пятый.
И Беромир, замахнувшись, метнул свое копье. В лошадь. Шагов с десяти.
Секунда.
Вторая.
Арак увидел происходящее, но не сумел отвернуть лошадь. Да и сам не сразу понял, что затеял Беромир. Так что копье угодило куда-то в район груди коня, уткнувшись в чешуйчатую защиту и чуть за нее зацепившись.
Мгновение.
Копье свои иным концом коснулось земли. Получило упор. Отчего граненый наконечник прошил чешую и тело коня, застряв где-то в лопатке.
Ясеневое древко лопнуло от нагрузки.
И конь, потеряв равновесие, весьма эффектно упал.
Арак также полетел. Но несколько в сторону.
К нему-то Беромир и направился, на ходу вынул трофейную спату.
Шаг.
Еще.
Третий.
Арак с трудом поднялся на руках, водя из стороны в сторону оглушенным взглядом.
Удар.
И его голова, отделившись от тела, покатилась по земле. Буквально шага три.
Ведун остановился и огляделся.
Вокруг стояла удивительная, просто оглушающая тишина…
Глава 6
168, кветень (апрель), 2
Беромир остановился, прислонившись к столбу большого навеса. Потер лицо и посмотрел на работу Дарьи.
Ведьма Мары трудилась все эти дни с отхода роксоланов.
Как голова Арака покатилась по земле, так все воины, которые шли за ним, молча развернулись и удалились. Куда-то. Из-за чего Беромир, воспользовавшись моментом, загнал большую часть своих ребят на катамараны и наведался в их лагерь. Он ведь находился совсем рядом — за излучиной.
При их приближении остатки отряда племенного ополчения, которые тут оставались, просто взяли руки в ноги и дали ходу в ближайшие кусты. А то и подальше.
Да и какие у них были варианты?
Там, на берегу, они потеряли до ста человек. А многие выжившие утратили оружие. Они и раньше на равных ребятам Беромира пешими бороться не могли, а теперь и подавно. Вот и не рисковали.
Собственно их появление на берегу было связано только с одним — отвлечь войско. С тем, чтобы в него со спины влетели всадники. Под пилумы или дротики тем попадать не хотелось совершенно. А эти либо не знали, на что идут, либо вообще не собирались наваливаться, держась дистанции до момента начала свалки…
Заглянули, значит, на огонек в лагерь неприятеля.
И для начала выгребли у них все ценное, включая несколько дорогих шатров, плотно нагрузив катамараны. Потом, сделав еще одну ходку, начали вывозить припасы. Их ведь из лодок выгрузили перед нападением. Вот и пришлось повозиться.
И еще.
И снова.
И опять…
Под конец забрали все остальное хоть к чему-то годное. Один раз даже сумев накидать дротиков по ребятам из племенного ополчения, пытавшимся утащить в кусты припасам.
— Зря мы это сделали, — когда все закончилось, пробурчал Борята.
— Почему? Победителю достался лагерь побежденных.
— И как теперь им уходить? Припасов-то нет.
— Разобьются на маленькие отряды и будут уходить, промышляя охотой.
— Они вернутся. Они не простят.
— Что значит, не простят?
— Был поединок. Ты победил. Это хорошо. Славно! Ни у кого после такой победы не возникло и тени сомнения, что небеса на твоей стороне. Они бы ушли и сообщили об этом Сусагу. А теперь им что делать?
— Уходить. — серьезно ответил Беромир. — Им теперь только двигаться и можно. Иначе не прокормиться. Каждый день играет против них.
— Нападение на беззащитный лагерь бесчестно.
— ЧЕГО⁈ — охренел от такого заявления Беромир.
Дальше они начали дебатировать.
К ним присоединились другие. И ведун для себя открыл с удивлением целый мир. В первую очередь он касался отношения к рокосланам. Даже несмотря на то, что те местных грабили и убивали, их уважали. Ценили и уважали.
Видимо, работала формула «бьет, значит, любит». Что наводило Беромира на мысли о кризисе отношений с дальними регионами и колониями. Но уже оттуда, из будущего. Ведь не просто так германская часть Речи Посполитой ходила строем в XIX веке и вела себя прилично, а российская непрерывно бузила и чувствовала героем.
И так везде.
И так во всем.
Вот и здесь. Били-били их, а они вон — с уважением. Дескать, нельзя же с ними так. Воины же… роксоланы же…
— На войне, как на войне, — хмуро и громко произнес Беромир. — Кто убивать нас пришел, того и бей — имени не спрашивая. Как сможешь. Чем можешь. Когда можешь. А вы — нюни развесили. Смотреть противно.
— Они вернутся.
— Так еще раз вломим. Али вы не сообразили, что вместе мы — сила! Понимаете? СИЛА! Сколько их пришло? Вчетверо более нашего. И что же? Больше половины из них уже мертво. А у нас до сих пор ни одного убитого! Перун любит нас! Видите? Как я и говорил!
На это они возразить ничего не смогли.
Ведь действительно — убитых-то не наблюдалось. Хотя раненные после того плотного обстрела из луков образовались. И наступил черед Дарьи, которая зимой уже набила руку на тех ребятах, кто остался на лечение из числа неудачливых набежников. Они до сих пор были не вполне здоровы. Но уже вполне на ногах и их жизни ничего не угрожало.
