Я два года работал в госпитале в Гаване и не забыл еще испанский язык. Расспросив Мерседес, я узнал, что отец ее, представитель одной французской торговой компании, покинул Испанию лет десять назад, спасаясь от ужасов полыхавшей там гражданской войны.
В Стамбуле им жилось неплохо, соседи уважали ее отца за доброту и честность. И вот один из таких соседей, турок Селим, которому отец Мерседес не раз помогал деньгами, привел к их дому каких-то бандитов. Он с улицы окликнул испанца, а когда тот, ничего не подозревая, подошел к окну, Селим ударил своего благодетеля палкой по голове. А потом…
Тут Мерседес расплакалась навзрыд, и мне пришлось позвать медсестру, чтобы она сделала безутешной девушке укол снотворного. А Игорю Кукушкину, который оказался почти моим земляком – родом из Выборга, я обещал, что девушка, так понравившаяся ему, останется в лагере беженцев при нашем госпитале, и он сможет ее увидеть, когда у него появится свободное время.
Константинополь, бухта Золотой Рог, ТАКР «Адмирал Кузнецов»
Султан Абдул-Гамид II
Повелитель правоверных, тень Аллаха на земле, тридцать четвертый султан из династии Османов Абдул-Гамид II с трудом открыл глаза. Нестерпимо болела голова, словно он накануне напился запретного напитка гяуров.
Султан осмотрелся по сторонам. Он находился в помещении без окон, стены которого были окрашены в противный серый цвет. Султан лежал в своей рубашке и шальварах на тощем матрасе, брошенном на стальную койку. По тому, что пол комнаты, точнее каюты, слегка покачивался, он понял, что находится на корабле. Вот только на чьем?
Абдул-Гамид стал с трудом вспоминать, что же с ним произошло. Он вспомнил взрывы в городе, парящую в небе огромную стрекозу, изрыгающую огонь и смерть, потом – сорванную взрывом дверь спальни и появившихся в облаке дыма слуг шайтана. Потом султан погрузился в сон, подобный сну мертвеца.
Это было, или ему приснилось? Скорее всего, было, ибо в противном случае он проснулся бы не здесь, а в своей спальне, и слышал бы поутру сладкое пение муэдзинов, призывающих правоверных к утренней молитве.
Кто его взял в плен? У султана было немало врагов, но ни один из них не осмелился бы так бесцеремонно с ним поступить. Да, его могли отравить, убить ударом ножа в спину, задушить во сне, но так…
Тяжелые мысли султана прервал скрежет замка. Дверь открылась, и в каюту вошли два человека в странной военной форме. Абдул-Гамид увлекался военным делом, знал, как выглядят мундиры всех европейских армий, но такой формы он еще ни разу не встречал. Оба военных, а то, что это именно военные, султан понял по их выправке, были одеты в пятнистые брюки и куртки. Один из незваных гостей был типичным славянином – светловолосым с голубыми глазами и неприятной усмешкой на лице. Второй больше был похож на турка – черноволосый, с большими усами и мохнатыми бровями, с карими, глубоко сидящими глазами, которые, как показалось султану, сочувственно смотрели на него.
Первый военный что-то сказал по-русски, а стоявший рядом с ним второй перевел сказанное на турецкий язык:
– Эфенди Абдул-Гамид, мы хотели бы побеседовать с вами. Мы – это подполковник российской армии Ильин, – при этом славянин слегка наклонил голову, – и майор российской армии Османов, – говоривший в свою очередь сделал полупоклон.
– А почему вы так ко мне обращаетесь! – возмущенно ответил султан. – Ведь я монарх, и ко мне надо обращаться «ваше величество», а не «эфенди». Я вам не какой-то там купец, торговец хурмой или меняла на рынке! А главное, по какому праву вы напали на мой дворец и похитили меня?!
– Напали по праву войны, а похитили по праву победителей, – ухмыльнулся подполковник. – Ведь по такому же праву победителя ваш предок, султан Мехмед Завоеватель, в 1453 году захватил Константинополь. А мы лишь возвращаем им захваченное. Вы не будете отрицать, эфенди, что Россия и Турция находятся в состоянии войны. И эта война возникла в результате ваших скромных усилий пролить как можно больше крови моих единоверцев. А что касается титулования – а как еще можно обращаться к бывшему султану бывшей Османской империи? Ваша столица захвачена, войско частично перебито, частично разбежалось… Пора бы вам подумать и о себе…
– Это неправда! – воскликнул разъяренный Абдул-Гамид. – Силы Османов огромны, войско сильно, флот могуч, да и наши друзья – англичане и австрийцы – не дадут вам удержать подло захваченную столицу моей великой империи!
– Насчет ваших друзей – это разговор особый, – неприятно усмехнувшись, ответил подполковник, – я думаю, что им скоро будет не до помощи османам. У них появятся новые заботы, в том числе и о том, как уберечь свои территории, и даже свои головы. К ним у нас тоже есть претензии, к тому же немалые. А насчет могущества и силы турецких армии и флота… – говоривший что-то сказал по-русски своему спутнику, и тот на мгновение вышел из каюты, а затем вернулся…
– Сейчас сюда принесут стулья и столик, и вы, эфенди, сможете увидеть много чего интересного и поучительного для вас.
Пока совершенно сбитый с толку султан ломал голову над словами наглого гяура, несколько моряков внесли в каюту три стула, небольшой столик и какой-то плоский ящик, изготовленный из неизвестного султану материала. Майор установил этот ящик на столик. Вежливо предложив султану сесть на стул, майор приподнял крышку ящика, которая оказалась плоской и матово-серой. Потом он нажал на какие-то выступы на ящике, и крышка неожиданно засветилась чудным голубым светом. Потом все исчезло, и султан с изумлением увидел изображение красивого цветка, который был словно живой.
Майор обратился к Абдул-Гамиду:
– Эфенди, этот прибор может сохранять изображение того, что уже произошло. Он называется «ноутбук». Мы хотим сейчас рассказать вам о судьбе вашей Средиземноморской эскадры и о том, как Российский флот оказался под окнами вашего дворца.
Майор еще раз что-то нажал, и на откинутой крышке ящика появилось изображение моря. По этому морю плыли корабли под Андреевским флагом. С удивлением и ужасом султан смотрел, как эти корабли, настоящие порождения Иблиса, расстреливали его броненосцы, гордость султанского флота. Корабли гяуров уничтожили всю эскадру османов буднично и неторопливо, подобно тому, как волк, забравшийся в овчарню, режет смиренных овечек.
Увидел Абдул-Гамид и то, как с помощью своих ужасных кораблей русские захватили остров Лемнос. Страшные ревущие боевые повозки гяуров буквально разметали турецкое войско, и башибузуки, естественно, те, которые уцелели, позавидовали мертвым, оказавшись в руках разъяренных греков.
Потом Абдул-Гамид увидел самое страшное и невероятное – с корабля, огромного, словно скала в море, с грохотом взлетали чудовищные стрекозы и аппараты, которые ревели, словно джинны, и летали по небу подобно огнедышащим ифритам.
С помощью этих стрекоз и изрыгающих смерть аппаратов, русские уничтожили береговые батареи в Дарданеллах, превратив в кучу обломков камней и кирпичей неприступные форты. А потом… А потом Абдул-Гамид увидел то, как был захвачен Стамбул, и как проклятые гяуры по-хозяйски расхаживают по залитым кровью и заваленным трупами аскеров коридорам его дворца.
– Это неправда! – в отчаянии закричал султан. – Это все чары шайтана, который, как в пустынях Счастливой Аравии, показывает несчастным, отступившим от Аллаха, миражи!
– Говорите, миражи? – ухмыльнулся подполковник. – Можете убедиться лично, что все это суровая реальность.
Майор выключил свой ящик и предложил султану встать и следовать за ним. Абдул-Гамид, как завороженный, вышел из каюты. Они шли по освещенным неживым светом коридорам, поднимались по крутым трапам, потом снова шли по бесконечным лабиринтам переходов. Абдул-Гамид уже начал было думать, что его вечно будут водить кругами. Вот открылась еще одна дверь, султан сделал шаг за порог – и зажмурился. Глаза его уже успели отвыкнуть от яркого света утра.
