Семён, не задавая лишних вопросов, легко поднимает меня на уровень дула миномёта. Я, зависнув в воздухе, торжественно объявляю:
— Тепел заляжаем!
Поднимаю мину обеими руками над черным дулом, бросаю в ствол. Глухой лязг.
— Откускай!
Семён быстро и аккуратно опускает меня обратно на землю. Уже закрыв уши, гляжу в камеру и командую:
— Заклываем ушки и… БАБАХ!!!
Громкий гул. Миномёт рявкает. Мина уходит в цель. Секунда тишины…
И тут старый мобиль вдалеке вздымается облаком пыли и осколков, оседая в огромную воронку.
Поворачиваюсь в камеру, довольный, как кот, который только что свалил дорогую вазу.
— А на следующей неделе я буду… — делаю театральную паузу, широко улыбаюсь. — Кататься на танке! Падписывайтесь на канал, стаьте лайк, пакеда!
Машу рукой, оборачиваюсь и замечаю застывшие лица. Юрий Юрьевич. Евгений Евгеньевич. Мама. Все молча смотрят, уронив челюсти.
Юрий Юрьевич приходит в себя первым:
— Так! Вы всё записали⁈
Оператор судорожно кивает:
— Да-да! Всё, Юрий Юрьевич!
— Отлично…
Евгений Евгеньевич глубоко вздыхает, проводит руками по лицу, словно пытаясь стереть реальность. После короткой паузы он глухо выдаёт в пространство:
— Это всё хорошо, но где мы возьмём ТАНК⁈
* * *
Кофейня «КофеЖаруз», Рязань
Матрёна Степановна Ильина сидит в уютной кофейне, где варят отличный кофе и подают совершенно неприличные десерты. Сегодня её выбор — нежный чизкейк с воздушным кремом и авторский латте с карамельной пенкой. За окном мягкий свет, внутри играет ненавязчивая музыка, пахнет кофе и чем-то тёплым, успокаивающим. Она лениво листает новостную ленту, возвращаясь мыслями к утренней встрече у «Юсупов Медиа».
Опасновы.
Матрёна хмыкает, вспоминая, как княжич смотрел на неё. Не с детским любопытством. Не с робостью перед директором. А с той ленивой оценкой, с какой генералы смотрят на рядовых перед учениями. Ещё и эта его фраза — «Иду стлелять из миномёта». Ну конечно. Кто бы ему дал…
Она делает глоток кофе, листает дальше и машинально открывает Царьграммчик. Рекомендованные видео. Автозапуск. На экране — княжич Вячеслав. Он стоит на полигоне. В каске. С миномётом.
Из динамиков бодро раздаётся:
— Пивет, это я, князич Слава Святозалович! Сегоня мы разбелём миномётика «Поднос» и буим бах-бах!!!
Матрёна моргает. Что. На видео княжич держит мину, закидывает в ствол, закрывает ушки…
БАБАХ!
МИНОМЁТ СТРЕЛЯЕТ. В ЦЕЛЬ.
Пять секунд абсолютной тишины. А затем он оборачивается в камеру:
— А на следущей нелеле я буду КАТАТЬСЯ НА ТАНКЕ!!!
Ложка выскальзывает из её пальцев, с глухим плюх падает в кофе. Капли летят на белоснежную блузку. На. Белоснежную. Блузку. От «Гусей».
За соседними столиками кое-кто оборачивается. Матрёна медленно переводит взгляд на коричневые пятна. Вдох. Выдох.
— Мать ва… — она прикусывает язык. Надо держать лицо.
Тем временем из телефона весело щебечет княжич:
— Подписывайтесь, ставьте лайк, покеда!
Она смотрит на экран. Потом на блузку. Потом снова на экран. На своего детсадовца, который только что стрелял из миномета и которого она решила подвергнуть социальному эксперименту.
Вдохнув поглубже, княжна делает новый глоток кофе. Не помогает. Ей нужно что-то покрепче.
Глава 22
Усадьба Опасновых, фронтир Рязанского Ареала
— Ошкуй, — обратился Ефрем к воеводе по позывному. — Это невероятно! Он сам знал, что нажимать, куда кидать мину! Как будто уже делал это сотню раз!
Матвей Максимович, как обычно спокойный, уже успевший в своё время пережить удивление способностям младшего княжича, лишь хмыкнул, наблюдая, как старший дружинник почти взахлёб пересказывает случившееся. Два товарища сидели в кабинете воеводы и пили чай. Матвей сделал глоток, неторопливо поставил кружку на стол и лениво заметил:
— Понятно.
— Неужели… — Ефрем посмотрел на Мутова. — Ты совсем не удивлён? Двухлетний княжич умеет палить из миномёта! Сам! Даже прицел настраивал!
Матвей глубоко вздохнул, прикидывая, стоит ли говорить, но затем решительно посмотрел на Ефрема:
— Не удивлён. Потому что княжич — переселенец.
Ефрем нахмурился:
— Пере… кто⁈
— Переселенец, — спокойно повторил Матвей, глядя на товарища в упор. — Тот, чья душа вселилась в новое тело.
Старший дружинник застыл, затем медленно почесал затылок, пытаясь осмыслить услышанное.
— Вот оно как…А я думал, это всё сказки — пробормотал он. — И давно ты об этом знаешь? Подожди: а княгиня ведь не знает?
— Не знает.
— Разве княгине не стоит сказать, что её сын — это, гм… кто-то, кто поселился в теле её ребёнка? Она же не слепая, странностей вокруг него хватает…
Матвей хмыкнул и покачал головой:
— Она этого не замечает. Она же мать, Ефрем. Для неё княжич — просто любимый сыночек, и никакое необычное поведение тут роли не играет.
Ефрем задумался, но Матвей уже продолжил:
— Да и одно другому не мешает. Он одновременно её сын и гость извне.
Матвей прищурился и взглянул на собеседника с холодной серьёзностью:
— Теперь подумай вот о чём. Мы с тобой давали клятву — защищать княжеский род Опасновых.
Ефрем коротко кивнул, сжимая челюсти.
— А теперь в теле княжича поселился, возможно, сильнейший Разрушитель. Маг, который может изменить судьбу рода, если доживёт до совершеннолетия и займёт титул князя. Понимаешь, какой теперь грандиозный потенциал у Опасновых?
Он сделал паузу, давая Ефрему переварить сказанное.
— Поэтому княжича Вячеслава мы должны защищать любой ценой. Я для себя это решил и отступать не собираюсь. Ты со мной, Бирюк?
Ефрем задумался, чуть нахмурился, но потом уверенно кивнул:
— Конечно. Я буду служить княжичу и княгине, Ошкуй.
* * *
Я снова в садике. Вместе с Ксюней. До раздевалки нас провожает дружинник Семён — здоровяк с такими лапищами, что может скрутить подкову в узел. Его массивные пальцы уверенно справляются с мелкими пуговицами и завязками на наших одежонках. Ловко переодевает нас в домашние костюмчик для садика, хотя я и сам бы справился. Странная работа для дружинника, но, видимо, мама всё ещё переживает за нашу безопасность.
Рядом хлопочет служанка Артёма, помогая ему разобраться с рукавами. И тут Артём, возясь с застёжками, вдруг поднимает голову и таращится на меня:
— Сава, а ты знаааешь? Сколо будеть затмение-е!
О, что-то новенькое. Я лениво поправляю воротник, даже не глядя на него:
— Какое? Солнено… или лунно?
Артём морщит лоб, явно копаясь в закромах памяти:
— Мама говила, что сооонце не видна будет! — чуть подумав, округляет глаза: — Прямо станет темно как ночью! Это шо… мы ослепем?
Я хмыкаю:
— С чего лади? Электлишество ж будет!
— И што? — бурчит он в непонятках.
Артём, конечно, не самый умный, но Жору всё-таки он нашёл. Выходит, сильное будет затмение, раз «как ночью». Прикольно. В мое время такие нестандартные затмения создавал Туманник — Пылевой гигант. Космическое облако обволакивает систему, и свет становится рассеянным, блеклым, пока вовсе не исчезает. Раз так, можно устроить такое мощное шоу в садике, ухх! Но сначала посмотрит на поведение госпожи директор и сделала ли она вывод после Дня Нептуна.
День начинается как как обычно — дети переодеваются, скоро пойдём в игровую. В раздевалку заходит воспитательница.
— Все детки здесь? Теперь пойдёмте…
Нас ведут не в детскую. Мы заходим в комнату, где раньше не были— дощатый пол, разлинейка, пустое пространство.
— Стройтесь, детки, вдоль линии, — велит воспитательница.
Малыши становятся у черты, как получилось — кто ровно, кто криво, кто сбоку припёка. Я оглядываю помещение и тут входит княжна Матрёна Степановна Ильина. Деловой костюм сидит идеально на стройной фигуре, каждая складка юбки и пиджака словно выверена циркулем. Волосы уложены идеально, ни единой выбившейся пряди. Красивая, ухоженная женщина, как породистая кошка. Будь я постарше на пару лет, пожалуй, приударил бы за ней.
