— Очень уж место занятное… — загадочно сказал он и на рыбьем лице появилась кровожадная улыбка.
Я пожал плечами. Почему бы и нет? Тие это явно было не по душе.
Рамилен протянул мне свой меч, рукоятью вперёд. Я взял его, после чего положил на голову потерявшему душу телу.
Тот сразу же встрепенулся, поднял слишком большой для недомерка клинок и грубо закинул за спину, после чего сорвал с себя обноски и начал привязывать его к спине.
— Думаю, я смогу добавить в этот мир немного веселья, — сказал он устами грязного небритого гоблина. — А ты возвращайся, Арк. Буду ждать. Одного меня здесь не хватит, чтобы устроить зачистку, но я что-нибудь придумаю.
— Главное постарайся, чтобы раньше времени враг не заметил заводы Сайны в мусоре и мои заросли…
Нас прервал раздавшийся в динамиках скрип, который вскоре сменился равнодушным механическим голосом старика:
— Полагаю, президента можно считать мёртвым, — произнёс он. — Местные жители бы вас благодарили, иномирцы. Надеюсь следующим из центра назначат не такую конченную мразь. А теперь, очень сожалею, но я вынужден убить вас. Выходите, иномирцы. Мы ждём вас у лестницы. Суд будет быстрым. Ваш… или мой.
23. Боль, которую несет каждый
Я до последнего был уверен, что это ловушка.
Да что там, каждый был уверен, в том, что снаружи нас ждёт засада или какая-то подлянка.
— Странник. Ты ведь слышишь меня? Ты всё ещё здесь? — спросил я у пустоты.
— Да, конечно, — ответил он, появляясь из ниоткуда, будто был здесь с самого начала.
— Сможешь построить портал через окно наружу? — спросила Сайна вперёд меня.
— Да, — с некоторым запозданием ответил он.
Окно наружу не открывалось, но для создания портала достаточно и визуального контроля.
— Не нужно, — остановил я их. — Я хотел…
— Почему не нужно? — Возмутилась девушка. — Сюда же идут враги?
— С главой безопасности я бы тоже пообщался. Кстати, готов поспорить, что он тебя слышит.
Я кивнул на камеры.
— Мне было интересно другое. Интересно с самого начала. Странник, ты знал, что здесь творится?
— Да и нет, — ответил он. — На каждом тридцатом под властью левиафанов творится нечто подобное. Как это проявляется конкретно здесь — я не знал.
— Ясно. Рейн, а как действовало твоё Чёрное Солнце?
— Так же, — выдавил он из себя. Вид у друга был так себе.
— Этот мир не создан и не задуман таким Системой, — выразил я свою мысль. — К тому же Леви у нас не просто монстр. Он одновременно левиафан и в то же время — проходчик. Я так пронимаю, сначала проходчик, а затем — левиафан. Так, Рейн?
— Так, — подтвердил он, опустив голову ещё ниже. — Чёрное Солнце не вмешивалось в жизни мирных на тридцатом, но требовало жертвоприношения и косвенно способствовало расистской диктатуре незуми, которые стали поклоняться ему первыми.
— А затем… вы получили его фрагмент и встроили в себя? Вы его, получается, поделили как-то?
— Да. Один из моих учеников, Меас, нашёл способ разделить его. Мы думали, что так сможем снизить негативные эффекты…
— Насколько действия Леви похожи на логику Чёрного Солнца?
— Если он получил прозвище «Чёрное Солнце», сам как думаешь? — огрызнулся Рейн, проявив неожиданную агрессию. Затем отвернулся и бросил сквозь зубы. — Извини. Меня бесит то, что я не могу свернуть ему сейчас шею. Или хотя бы этому гоблину.
— Залунямс чудовище, — произнесла Альма. — Я никогда прежде не видела настолько чёрной души. Пустотники творят зло из-за внутренней боли. Этот зеленокожий творил зло из трусости, жестокости и невежества. Его нельзя перевоспитать или наказать.
— К чему ты это? — обратился я к сумрачному ирию.
— Темница душ может уничтожить его сущность. Сейчас я вижу его насквозь. Смерть вернёт его в поток Стены. Я не хочу этого допустить.
На глазах аалорна проступили чёрные слёзы. А мне вспомнилась секретарша с откусанной щекой.
— Мы идём вниз, сказал я. — Мне нужно поговорить с отцами.
Поговорить… мда. Конечно же, речь не шла о разговоре. Всех четырёх нужно будет убить, включая их босса. Информация о том, что произошло в офисе зелёного диктатора не должна покинуть эти стены. Иначе весь маскарад не будет иметь смысла.
А затем нужно будет спуститься к центру безопасности и запустить туда Сайну.
Мы вышли из кабинета главы. У входа всё так же сидела перепуганная насмерть секретарша со следами побоев и укусов.
— Как тебя зовут, — спросил я на выходе у неё.
— Марьяша, господин.
— Ты идёшь с нами, Марьяша.
Та встала, будто кукла и последовала приказу. О том, чтобы сопротивляться, у местных не было даже малейшей мысли. И от этого на душе было ещё паскудней.
— Кот, найди ту блондинку, которая расстреляла своего босса.
— Найду, и? — отозвался он.
— Веди к нам.
Парень кивнул и ушёл в невидимость.
— Лже-отец Арктур, — прозвучало в динамиках. — Мы ждём вас на втором у лестницы.
— Звучит так, будто вам жить надоело, или это большая ловушка, — ответил я в пустоту.
— Мы допустили прорыв и ликвидацию президента этого домоправления. Мы все уже мертвецы, — ответил механический голос.
— Тогда почему бы вам просто не покончить с собой?
— Самоубийства запрещены протоколом.
Охренеть ответ.
Ждали они нас именно там, где и обещали.
Четыре отца в красном со спирами. И в центре — дед. На вид ему было за сотню. Но с учётом того, что жизнь поддерживала электроника, наверняка в реальности было больше.
Множество морщин, сильно облысевшая голова, очки, которые на самом деле совсем не очки, а сложное устройство с искусственным интеллектом. В руках — его уникальная спира, сделанная по собственным чертежам и наработкам. На ушах — наушник-усилитель, позволявший слышать больше, чем могла наша Эстель без её недостатков.
Стефану этот старик был хорошо знаком.
— Отец Врунгель, — произнёс я, гладя на дряхлого старика с обилием металлических имплантов.
— Дед, — ответил он, — Я уже дед. Ты знаешь, как меня зовут?
— Да. Как ты уже понял, я иномирец. Достаточно сильный, чтобы избавить твой мир от Леви.
— Не выйдет. Ты слишком слаб. У тебя нет ни единого шанса.
— Ну посмотрим. Пусть нас рассудит судьба. У меня есть только один вопрос к тебе, раз уж ты решил сражаться с нами в лоб, честно.
— Я слушаю тебя, иномирец.
— Почему ты пропустил нас наверх? Если тебя должны убить за то, что ты не спас ту мразь, что сидела наверху, не лучше ли было просто не пускать нас туда?
— Моя жизнь ничего не значит, — ответил старик. — А со смертью Залунямса пленники этого дома почувствуют надежду.
— То есть ты решил пожертвовать собой, чтобы я сделал то, чего ты не можешь?
— Не все дома и техноструктуры настолько ужасны. Он был худшим из тех, кого мне довелось видеть. Но однажды первая птица прилетит за нами и свергнет всю эту мразь. Тогда вы тоже падёте.
— А кто назначил этого кровожадного упыря, как не он?
— Его назначило голосование. Выбор людей этого дома.
— Тогда почему выбрали чудовище? В этом доме живут идиоты?
— Они считали, что спасаются от Прохора.
— А он был хуже?
— Таким же, как все, иномирец. Я удовлетворил твоё любопытство.
— Последний вопрос. Почему ты взываешь сейчас к тому, кто создал эту систему, а не борешься с ним?
— Он защищает человечество от иномирцев. У него нет времени следить за каждым. Как только такие, как ты, прекратят атаковать наш мир, он вернётся и спасёт всех нас.
— Тебе не обязательно умирать, дед Врунгель. Присоединяйся ко мне. Давай вместе спасём твой мир от таких, как Залунямс.
— Ты зло, лже-отец Арктур, — ответил Врунгель. — Ты напал на наш дом. И Левиафан раздавит тебя.
— У тебя есть доказательства, что я «зло», как ты выразился? У тебя есть факты…
— Довольно! Я благодарен тебе за то, что ты помог людям этого дома. А теперь позволь мне умереть с честью за то, во что я верил всю свою жизнь.
