"Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Белая Яся

Споткнувшийся шериф в этот раз не упал, он зажал ладонями ямы на месте глазных яблок и сейчас шел со стекающей по щекам кровью, чтоб найти Счастливчика наощупь, а потом задушить его. Вот только шел он не в ту сторону. Вик даже поначалу решил, что пусть идет — в степи слепой станет приятным подгоном для мелкой публики. Моего героя вполне устраивала бы столь медленная смерть врага. Опять же потом он мог честно сказать: «Я отпустил его, простив врагу все прегрешения».

Но нет, вторая мысль помешала его природному чувству пацифизма. Сейчас надо развязываться, шебуршать, крутиться. А ну как этот слепой приползет на звук? Забавная получится битва — слепой против связанного, нафиг-нафиг! Телекинез оказался удобной фичей, виртуальный удар в висок оказал вполне материальное воздействие на противника, погрузив его в беспамятство. Хотя не факт, что Гордон остался жив, Витя не мог этого гарантировать.

Так или иначе, пока тот лежит и не шевелиться, нужно подтянуть вон тот тесак поближе к спине — получилось! Да и не могло не получиться, не сегодня, не у Счастливчика. Прикинуть, где окажется рукоять, когда он завалится на бок и перекатится вправо. Нормально всё будет, пусть лежит так! Вик завалился на правый бок, а потом покатился колбаской в сторону тесака. Какая-то хрень больно впечаталась в ребро, потерпим. Ага, вроде это нужная железка! Пальцами ухватил рукоятку, начал ёрзать, водить кистями, елозя клинком вдоль ног.

Хрен там! Может, он тупой стороной водит? Пальцы перехватили ручку тесака, нащупали лезвие. Точно! Аж порезался, такое острое лезвие оказалось, но не с той стороны, которой он пилил веревки. Исправляемся. Пилим. Режем. А вот и веревка подалась, Вик прямо почувствовал изменение положения бедер. Сами мышцы ничего не чувствуют. Ага, начали расходиться ноги — это почти победа. Праздновать пока рано, решил для себя разведчик. Не дай бог, вернется кто-то из этих бедолаг. Хотя тут и богов-то нет! Всяк сам себе магичество и божество, во всяком случае некоторые.

Спустя какое-то время Виктор смог расправить и плечи, выгнуться всем телом, а потом покататься по земле уже свободным человеком, стараясь не вляпаться в кровавые лужи, которые он сам и напрудил. Кстати, вонь сейчас тут будет порядочная, живность начнет скоро возвращаться, а то и набегут пришлые — всем жрать охота, не только городским.

Мародерка! Самый любимый Витей этап схваток в реале был гораздо муторнее, чем в компьютерных играх. Это там было достаточно подойти и коснуться поверженного тела рукой, лут моментально оказывался в инвентаре. Было ваше — стало наше! Кони в игре приручались одним наложением ладони на круп, сейчас ему пришлось собирать коняшек, разбредшихся по округе. Но сначала он нашел и зарядил оба своих арбалета — вдруг милицианос вернутся?

А пара лошадей вообще пустилась вскачь подальше от человеческих разборок и криков шерифа. Их Счастливчик собирал верхом. Связав лошадок на узду одну за другой, он начал навьючивать их седлами, переметными сумками, тюками и скатками. Не настолько он богат, чтоб бросать здесь полог палатки. И запасец сухих дров не бросит. Обувь? Вон те сапоги он не оставит койотам на поживу, да и невкусные они. И те тоже. Пояса, почти все в пользу. Кошели и ножи с них в мешок! Короче, вдумчивый шмон и тотальная мародерка привели к тому, что на месте стоянки помимо пятен крови осталось шесть полураздетых трупов. И ни одной железяки или медяшки.

Виктор хотел везти своего товарища с почетом, уложенного на носилки между двумя лошадями, благо коней у него завались теперь. Но жизнь и тут подкинула бяку: оказалось, что если тяжелый груз размещать между лошадей, то вся упряжь довольно быстро съезжает на бок. Хочешь навьючить конягу — распределяй груз поровну в обе стороны. Так что Лео свой последний путь проделывал, лежа поперек седла, без пафоса и почета. А через сутки он завонял. И Виктору пришлось подыскивать красивое приметное место на холме, копать другу могилу, наваливать сверху камней, чтоб животные не потревожили его вечный сон. Идея, что Лео можно бросить в прерии просто так даже не приходила Вику в голову.

Небольшой караван по меркам этих мест, всего десяток лошадей, но в одно лицо управиться с таким было непросто. Еще и головой постоянно надо было крутить. Впрочем, если бы на него наткнулись дикари, он в любом случае стал бы лёгкой добычей. Или ускакал с парой заводных, бросив всё богатство? Вик так и не смог ответить себе на этот вопрос. Два заряженных арбалета висели с двух сторон седла, пять клинков в перевязи — при небольшой доле удачи, можно очень сильно огорчить небольшую банду. Всё племя он бы не одолел, а группу боевиков ссадил бы. Так что Счастливчик решил, что решать проблемы станет по мере поступления. Но то ли прозвище ему дали не зря, то ли дело было в непопулярном маршруте, он никого не встретил.

Разведчики краснокожих, наткнувшиеся на место стычки через сутки, были впечатлены. И шестью полуобглоданными телами, и обилием выпущенной крови, и вырванными у одного из мертвецов глазами. Белые люди так обычно не воюют. А красные тем более. Зачем в бою вырывать глаза, когда можно просто убить? По следам они поняли, что два чужака сбежали прямо во время боя, а отряд победителей ушел неспешно с богатыми трофеями. За кем гнаться? За теми двумя трусишками, не принявшими смерть в бою? Или за богатой добычей с острыми длинными зубами? Их всего пятеро, они дети Одинокого Волка, смелые и опытные, а еще умные — пусть дурак гоняется с палкой за взрослым медведем! Умный воин сойдет с его дороги.

Долг ли путь обезумевшего испуганного человека без припасов в прерии? Что ждет его там? Что может он ответить под пытками тем, кто ничего не спрашивает? Оба пойманных милицианос были рады рассказать всё, что знают. Но как сказал один из них сутки назад. Дикари умеют пытать. И не ради знаний о мелких секретиках бледнолицых, коренных обитателей этого континента волновали глобальные вопросы бытия. А еще морально-волевые качества противника, присланного на их головы разгневавшимися Духами. Качества оказались так себе, пленные умерли слишком быстро, одна польза от них — две кобылки. А и то хорошо, лошади оказались полукровками, несущими достаточно чужой сильной крови, потомство дадут хорошее. В их земли вливается новая кровь, может этого хотят духи?

Глава 17

Географ и география

Когда к поселку подъезжал караван, его по пути перехватил Мигель, в одиночку исполнявший свой нелегкий труд по патрулированию окрестностей. Он заметил конную колонну издалека по характерному пылевому облаку и сначала покрутился неподалеку, а потом, поняв состав колонны, выехал из распадка наперерез.

Едущий впереди табунка Счастливчик был один, а лицо его давало четкий и недвусмысленный ответ о судьбе Лео. И куча трофеев совершенно не радовала ни Мигеля, ни самого Вика.

— Я смотрю, кони у тебя не этих, не краснокожих, — вместо приветствия произнес Мигель, когда стремя в стремя поравнялся с Виком. — Ты рано.

— Не краснокожих. — Чем дольше Виктор жил среди этих людей, тем меньше ему требовалось слов для общения. В вечность канули его спичи и длинные монологи по любому поводу.

— Расскажешь?

— Староста в поселке? Тогда сразу и ему доложусь, чтоб два раза не рассказывать об одном.

Пожалуй, год назад все эти лошади показались бы ему на одно лицо. Ладно, на одну морду. Ну разве что вон та черная, а остальные… других цветов. Сейчас же, приведенные Виком они все были наособицу. И по масти, и по форме головы, по статям — Вик начал различать верховой скот так же хорошо, как людей. Отведя их в конюшню, он не боялся, что потом не вспомнит, какие из коняшек его, а какие поселковые.

Да, казачий принцип «что с бою взято, то свято», не заученный там, в прошлой жизни, здесь блюлся чётко. Есть общее имущество, которое общинное, а есть собственное, привезенное из-за моря или добытое уже здесь. И никакого коммунизма в коммуне, как ни странно. Так что из десятка коней, с которыми он вернулся, шесть его личная собственность. А три он сегодня же покажет вдове Лео, пусть она сама думает, что с ними делать. Так-то он поможет ей, но пристраивать к делу или продавать будет сама женщина. Почему именно о трех речь? Две были у Лео с начала похода, одна его собственная и одна заводная, выданная старостой. И две как трофеи, друг перед смертью успел завалить из арбалетов двух бандитов.