"Фантастика 2024-144" Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Алефиренко Александр

— Я не оставлю заботой ни их престарелых родителей, ни безутешных вдов, ни сирот! Они получат деньги, которые заработали их мужья, отцы и сыновья!

На столь проникновенные слова толпа отозвалась одобрительным гулом. Из которого путешественница сделала вывод, что подобная практика взаимоотношений между капитаном и матросами, при которой в случае их гибели семьи получали хоть какие-то деньги, не слишком распространена в Канакерне.

Почувствовав, что сумел вызвать симпатию слушателей, купец плавно приступил к завершающей части своей эпической саги.

Услышав, что какой-то варвар со смешным прозвищем «ринс» пытался напасть на корабль из Канакерна, слушатели разразились гневными криками и проклятиями. Но когда Картен рассказал, что привёз гантов в город и будет просить городской Совет разрешить им остаться здесь, люди замолчали.

У пассажирки да и у капитана, наверное, тоже тревожно ёкнуло сердце. Что, если его согражданам не понравятся такие мигранты?

— Вы поступили правильно, господин Картен! — напыщенно заявил писец. — Консулы должны согласиться.

— Молодец Картен! Правильно! — крикнул кто-то из зевак. — Пусть только попробуют отказать!

Взмахом руки призвав к тишине, Кенцат Бел тем же тоном продолжал:

— Пусть все народы и племена знают, что граждане Канакерна никогда не остаются в долгу!

Толпа отозвалась громким, одобрительным гулом. Растроганный купец, низко поклонившись, пригласил чиновника взойти на борт. Тот неторопливо поднялся и между ними завязался оживлённый разговор о каких-то городских делах, ценах на меха и кожи. Чувствовалось, что они, если и не друзья, то хорошие приятели.

Перегнувшись через борт, матросы перекликались со своими знакомыми, но не спешили сходить на берег, очевидно, ожидая разрешения капитана.

Когда писец покинул корабль, кстати, так и не взяв платы за стоянку, Картен обратился к притихшей команде.

— В трюмах полно всякого добра, которое нельзя оставлять без присмотра. Все, кому некуда идти кроме кабака и борделя, пока остаются здесь. Орри, я пришлю своего человека, и он проводит вас в мою усадьбу. Поживёте там. Прочие свободны. Часть жалования я выдал, остальное, как всегда, после того, как распродам товар. Всё!

— Хозяин! — окликнул его молодой гант. — Господин Картен, когда придёт ваш человек?

— Сегодня, — буркнул мореход, но взглянув нас солнце, добавил. — Или завтра утром. Ещё одну ночь как-нибудь переночуете на корабле.

И оглядевшись, раздражённо рявкнул:

— Милим, где ты сын шелудивой ослицы?!

— Здесь, господин! — раб выскочил из каюты с большим мешком за спиной и висевшей поверх хитона бронзовой табличкой.

— Господин Картен! — тоже решила побеспокоить купца Ника. — Я понимаю, вы давно не были дома, и у вас много дел, поэтому не стану торопить с караваном в Империю. Но прошу подсказать какую-нибудь гостиницу, приличную и не слишком дорогую.

— Я приглашаю вас остановиться в моём доме, — ошарашил её мореход. — Поверьте, ни в одной гостинице вы не найдёте таких удобств.

— Мне бы не хотелось причинять вам дополнительные хлопоты, господин Картен, — растерянно пробормотала девушка, гадая, чем вызвано такое странное радушие обычно расчётливого и прижимистого купца. — Да и ваша семья…

— Глупости! — пренебрежительно махнул рукой капитан. — Я не могу допустить, чтобы дочь моего друга ютилась по гостиницам. А жена и дети будут только рады с вами познакомиться.

— Даже не знаю, как отблагодарить вас, господин Картен, — развела руками пассажирка.

— Просто напишите обо всём отцу, — то ли шутливо, то ли всерьёз, посоветовал мореход и стал спускаться на пристань.

— Обязательно, — пообещала Ника ему в спину, после чего окинула критическим взглядом свою свиту. Паули явно волновалась не меньше госпожи, то и дело перекладывая поудобнее узел с вещами А вот Риата выглядела абсолютно спокойной.

— Ну, что же вы! — нетерпеливо крикнул Картен. — Не забывайте, меня очень ждут дома!

После столь тёплого приёма, оказанного его согражданами, девушка ожидала, что вокруг капитана тот час соберутся преданные фанаты, как в её мире возле более-менее известных звёзд и звездюлек. Но люди уже разошлись по своим делам. Правда, многие здоровались, поздравляли с благополучным возвращением. Но никто не приставал с расспросами, не просил автограф или разрешение сделать селфи.

Купец торопился, с привычной ловкостью лавируя в толпе. Чтобы не отстать, Нике тоже пришлось прибавить шагу. Предоставив мужчине возможность прокладывать путь, она шла чуть позади, поправляя так и норовившую сползти накидку. Видимо, опасаясь потеряться в портовом многолюдстве, Паули старалась держаться как можно ближе к госпоже. Но вокруг было столько необыкновенного для служанки, что она то и дело отвлекалась и уже несколько раз врезалась в спину девушки. Та возмущённо фыркала, злым шёпотом пресекая робкие попытки женщины извиниться. Её раздражало подобное поведение гантки. Они уже успели побывать в трёх городах Западного побережья Континента. Пора бы и привыкнуть! Но, очевидно, Канакерн оказался слишком велик и не походил на то, что им приходилось видеть раньше. Или на Паули так повлияла разлука с соплеменниками? В любом случае, Ника решила поговорить со служанкой. Возможно, той лучше остаться здесь? А то в Империи им встретятся ещё и не такие чудеса, да и города гораздо больше. Так что, она и там будет ходить с открытым ртом?

Милим, как образцово-показательный раб, не посмел идти рядом со столь знатной госпожой и шагал сзади, о чём-то беседуя с Риатой. Кажется, рассказывал, какие пиры затевал его господин всякий раз по возвращению из Некуима.

Внезапно Картен резко остановился, и теперь уже сама путешественница едва не врезалась ему в спину.

— Советник Картен? — услышала она полный разочарованного удивления голос, а выглянув из-за спины морехода увидела сухощавого мужчину в зелёном плаще поверх синего хитона, богато расшитого по подолу.

На вытянутом, лошадином лице выделялась седоватая, аккуратно подстриженная борода. Кажется, в её мире такую называли «шкиперской»? Удивляясь, почему этот человек не назвал морехода «консулом», Ника вдруг поняла, что даже «советник» тот произнёс, сменив ударение и почти «проглотив» окончание. То, что получилось, очень походило на либрийское слово, означающее то ли чашу, то ли кувшин с широким горлом. А учитывая, что этот язык знали в Канакерне многие, получалось, что собеседник просто-напросто обозвал капитана.

— А мы уже надеялись никогда вас больше не увидеть.

— Долго будете ждать, господин Глис Эмбуц, — ядовито усмехнулся Картен. — Я ещё в ваш костёр дровишек подброшу!

Девушка удивилась про себя, при чём тут костёр? Но сейчас же вспомнила, что радлане, как правило, сжигают тела умерших.

— Посмотрим, — покачав головой, собеседник сделал знак стоявшему за спиной рабу с корзиной в руках и проследовал мимо, надменно вскинув выдающийся во всех отношениях подбородок.

— Кто это? — спросила пассажирка у капитана, глядя, как ходят желваки на его заросшем лице.

— Один очень плохой человек, — процедил тот сквозь стиснутые зубы. — Но ему всё равно не испортить мне такой день! Поспешим, госпожа Юлиса! Я познакомлю вас со своей женой Тервией и дочерью Вестакией. Двум девицам обязательно найдётся о чём поболтать.

Он хотел ещё что-то сказать, но его вновь окликнули.

— Как же я рад видеть вас, господин Картен! — к нему спешил толстяк в застиранном сером хитоне и обтрёпанном плаще. — Хвала Нутпену, вы вернулись!

— Как видишь, Палвер! — широко улыбнулся капитан. — Как поживает мой друг и твой хозяин — достойнейший Тренц Фарк?

— Милостью богов, не плохо, — тряхнул сальными волосами собеседник. — Продолжает неустанно трудиться на благо нашего славного города.

И тут же нахмурившись, покачал головой.

— Он очень беспокоился о вас, господин Картен. Дважды приносил жертву Нутпену, умоляя уберечь вас от опасностей и привести к родному берегу.