Красноармеец (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Выспался я отлично, проснулся сам, птички чирикают, по дороге техника прошла, возможно шум от неё меня и разбудил. Главное, рядом никого. А проснувшись, понял, что с укрытием не всё так хорошо. Открытое, не видно меня пока лежу, а сяду, и издалека рассмотреть можно. Я подумывал днём до темноты потратить время на готовку, воды для чая вскипятить, какие блюда сготовить, но в поле это не получится. Поев, да пару кусков свежего хлеба, и одна консерва, что сама разогревается, потом лёжа, снял с себя всё, вообще всё, прибрав, и достал гражданский костюм, который стал надевать. Трусы с майкой, штаны, рубаху белую, носки и туфли. Это всё. Причём отметил, что я окреп и не такой дрищ уже. В общем, одежда если не трещала по швам, то близко. Давно не надевал. Нужна замена, это ясно. После этого достал дрона и поднял в небо. Пусть видимость на все сто со всех сторон, но надеюсь примут за птицу. В других местах принимали. Поднял на километр, осмотрелся, приближая некоторые картинки, и нахмурился. Что-то немцы показывают нездоровый энтузиазм, явно прочёсывают окрестности. Похоже нападения на кухни вызвали у них куда больше инициативы в поисках, чем я думал. Три грузовика, что проехали недавно по дороге, привезли дополнительно солдат. Четыре поста на дорогах, даже засёк двух наблюдателей на возвышенностях. Один контролировали это поле и меня пока не засёк. Вот засада. Не знаю кто скомпоновал эти силы, но теперь тут муха не пролетит, наличных сил вполне достаточно, даже с перебором. Нужно ждать ночи.

Снова снял всю одежду, хоть померил, так и пришлось лежать, загорая нагишом, до наступления темноты. До неё было пять часов. А вставая, как стемнело, оделся, и толкая велик, вышел к дороге, тут метров двести, и дальше покатил верхом на велосипеде. Дрон просто отлично помогал, уходить от неприятеля, ушёл я за зону поисков, немцы это дело не прекращали. Так и катил. Генератор встал, когда горючка закончилась, но успел зарядить дрона до половины заряда батарей. Всю ночь в седле, кроме трёх остановок на отдых, да покушать. Один раз час потратил, в овраге на костре, из досок от ящиков вскипятил два ведра воды, куда бросил заварки и сахара, помешивая. Кстати, пока вода вскипала и чай делал, мои последние запасы с ним, то я все ящики что у немцев взял, вскрыл, разобрал на доски, а содержимое вернул в хранилище. Ящики если не сожгу, потом брошу, место занимают. Вон, почти тридцать кило вышло лишнего веса. Так за эту ночь я до Харькова и доехал. А повезло, колонна мимо шла, нагнала с кормы, разогнался на велосипеде, и догнал замыкающую, и ухватившись за борт, так и держался, а те буксировали меня за собой. И довольно неплохо, за час километров пятьдесят отмахали. Четыре грузовика в колоне, два это наши «ЗИСы», а вот когда показались окраины города, отцепился и ушёл в сторону, там окраина, и проник на территорию, недалеко прошёл от тупика, где сгоревший эшелон стоял, и вот так отряхнув щёткой одежду, двинул в сторону рынка. А что, шёл спокойно, светало, должен уже начать работать. Пусть синяки на лице, но лицо не сильно опухло, вода прохладная речная помогла. Пришлось подождать, ещё комендантский час действовал, я не знал, хорошо увидел, как патруль проверял женщину, но у той пропуск-разрешение было, даже поспал часа четыре в парке, потом двинул на рынок, мне подсказали где это, и вот первым делом гражданскую одежду купил. Да обычного горожанина, с лёгкой курткой и кепкой. Размером побольше, чтобы потом с этим размером проблем не было.

Старую свою одежду продал. Хорошо ушла. А потом закупки, колбас мало, но были, выкупил всё что имелось. Платил германскими марками, настоящими, а не оккупационными фантиками. Так что товар в вещмешок мне быстро складывали. Торговцы тоже понимали разницу. Одного сала закупил около ста килограмм. Копчёного с тридцать кило. Свежее большая часть. Колбас разных, два окорока было слабокопчёных. Приметил рыбку сушёную, с икрой, хороший мастер солил и сушил, перебирал, взвешивал что выбрал, потом в вещмешок, платил, и дальше. Яиц немало купил, молока, сметаны. Причём продавалось большинство из-подполы. Если в городе не голодно, то близко, на прилавке разная мелочь, а что важное под прилавком. Немцы вполне могли пройти и отобрать что им понравилось, сам видел, было такое. Поэтому меня торговцы, а все те из деревень, со своего хозяйства продавали, передавали друг другу как дорого клиента и обслуживали на все сто. Запасы наличности в марках почти все ушли, но и закупился на две тонны. Одного молока триста литров, сметаны пятьдесят. А сыра на тридцать кило, головками, а больше не было, я же говорю, голодно тут. Горожане вещи продавали чтобы что-то купить. Часа три по рынку гулял, пока не покинул его. Деревенской еды накупил, даже квашенная капуста была, сорок кило, мочёные яблоки, остальное доберу у немцев. Нужно выяснить где у них продовольственные склады и заглянуть. Вот так нашёл место лёжки, ждём темноты, и вскоре уснул.

***

- Капитан Одинцов, значит? - осмотрев меня с ног до головы, спросил пожилой капитан, к которому меня привели двое конвойных. Находился я в тылу наших войск. До передовой километров семьдесят. Вот так попался патрулю и меня отвели в комендатуру. Там представился дежурному. О него уже к коменданту, вот этому капитану.

Сегодня вечер восьмого июня было. В Харькове я на два дня задержался. Для начала увёл у немцев новенький советский мотоцикл «Л-300», чёрного цвета, выпуск сорок второго, потом на складе ГСМ, поискав, подобрал топливо для мотоцикла, шесть канистр и седьмая с моторным маслом, как раз для него, и три канистры для моего генератора, тут немного другая марка. Как раз немецкий бензин подходит лучше всего. Потом в мастерских в городе, найдя нужную резину, самую такую похожую на ту, что в мембранах была, и в мастерских всё сделал, так что проверил «Глок», когда выяснил где немцы держат готовую продукцию своего мясного заводика. Тут забивают скот, что населения отбирают, коптят колбаски или делают сосиски, и отправляют на передовую. Вот я тонну готовой продукции и увёл, тут же сто кило сливочного масла и пять маргарина. Собственно, всё, хранилище полное. Так что покинул Харьков и добирался до этого городка, передовую удалось пересечь без проблем. В дороге дважды устраивал готовку. Мне нужны готовые горячие блюда. Помните те вёдра, что я купил в Подольске? Там хозяйка квартиры мне готовила и в них заливала. Они при мне. Боец один отмыл их в речке, я позволил соскоблить что что на стенках осталось. Отмыл так, что блестят. Варить в эмалированной посуде над костром я не хотел, в обычных жестяных это делал. Да и сготовил всего четыре блюда. Полное ведро домашней лапши с курицей. Бульон замечательный вышел. Потом мясную похлёбку, две банки тушёнки в ведро вывалил. Плов, благо смог купить большую редкость, специи для него. Ну и отвратил в молоке рис, да, это молочная рисовая каша. Мне это блюдо очень нравилось. А вот то, что было ещё два ведра чая и один с какао, то это так, не блюда, а напитки. Так что небольшой запасец есть.

Стоял я в форме командира, лицо в жёлтых синяках, документов нет, так что и направили к коменданту. А то я дикие истории рассказываю.

- Повторите всё сначала, - попросил тот.

- По просьбе командующего Шестой общевойсковое армии генерал-лейтенанта Городнянского, помогал выводить окружённые части. Я разведчик, мне это по плечу. Под конец работ, вышел в одиночку в странной части, подозреваю немцев, но одетых в советскую форму. Те не поверили моим документам, начали избивать, требовали признаться в том, что немецкий диверсант. Или вообще ряженый. Отказались отправлять запросы выше по инстанции. Там бы подтвердили мою личность. Избивали дважды, прошу отметить это особо, и зафиксировать побои на моём теле, я буду подавать заявление в следственную часть нашей армии. Ночью очнулся потому что дуло, пахло свежей кровью. Дверь, где задержанных содержали, была открыта. Я решил бежать. Убили бы меня там за время допросов. Побег удался. Это произошло второго июня. С тех пор шёл в тыл, добыл форму по своего размеру, меня ограбили при задержании, всё сняли, пока не решил, что стоит выйти на контакт, поэтому вышел к вашему патрулю. Прошу сделать запрос в штаб Шестой армии, насчёт меня. Это всё.