- Ой-вэй… только не делайте мне смешно… - дерзко ответил переводчик. – Вы слишком много шекелей потратили на моё обучение, чтобы так запросто сгноить меня где бы то ни было.
«Однако какой наглец!!!» – гневно подумал царь, мило улыбаясь царице.
Как же соблазнить красавицу, когда не можешь с ней нормально общаться?
Соломон решил использовать всю мощь своего немалого интеллекта, но интеллект, к сожалению, пасовал перед столь сложной неразрешимой задачей.
«Может общаться с ней на языке жестов? – в панике искал подходящее решение царь. – А вдруг неправильно поймёт и как влепит… но уже мне. Нет, не годится».
Язык тела, конечно, хорош, но до него ещё следовало добраться, в смысле добраться до прекрасного тела царицы и добраться не просто так, а дипломатически правильно, не нарушая чужие обычаи и предрассудки.
Кошмар!
Постоянно пихая локтём в бок разомлевшего от вина переводчика Соломон, наконец, смог завязать неспешную светскую беседу. Очень скоро выяснилось, что царица прибыла в Иерусалим с довольно определённой целью. Оказывается торговый путь, именуемый «Дорогой благовоний», по которому жители Аравии вывозили свои товары в Египет, Сирию и Финикию, проходил вдоль Красного моря и пересекал территорию подчинённую Израилю. Царицу беспокоило благополучное продвижение своих караванов, которое всецело зависело от доброй воли Соломона.
- Мы это обязательно обсудим, но чуть попозже… - вкрадчиво ответил царь, то и дело непроизвольно заглядывая в глубокий вырез платья знатной гостьи.
Кстати иудейские законы того времени совсем не воспрещали иметь царям несколько жён, посему Соломон и лелеял вполне конкретные планы в отношении царицы Савской.
Итак, становилось ясно, что вовсе не слухи привели царицу в далёкий (если смотреть из Аравии) Иерусалим. Преследовались чисто практичные цели: щедрыми дарами и обещаниями доли в будущих прибылях склонить израильского царя к заключению договора о дружбе. Конечно царь предпочёл бы немного иное склонение, склонение к сожительству, но так в лоб заявить побоялся, ибо вполне мог во всё тот же самый лоб хорошенько огрести. Нрав у экзотической гостьи был весьма крутой и это смог в полной мере прочувствовать на своей постной физиономии в край обнаглевший переводчик.
- Что ж дождёмся ночи дабы слиться воедино в жарком страстном порыве безудержной любви… - плотоядно потирая руки, произнес царь, вовремя успев схватить за горло пьяненького Левенсона, который едва не перевёл последнюю фразу владыки Израиля на аравийский.
***
И вот долгожданная ночь наступила.
- Разве не волен я делать в своём дворце все, что мне заблагорассудится? – тихо шептал Соломон, стараясь подбодрить себя перед тайным проникновением в покои царицы.
К сожалению как следует поговорить во время пира с красавицей так и не удалось. Царица Савская отвечала весьма односложно и царь даже заподозрил пройдоху переводчика не в достаточном знании аравийского языка. Уж больно тот криво ему переводил. Соломон не хотел думать о том, какой бред этот заносчивый кретин нёс царице, наверняка коверкая его красивые полные глубокой аллегории речи. Но другого подобного знатока невозможно было сыскать во всём Израиле и Авесалом Левенсон прекрасно это понимал, пользуясь столь удачным моментом, дабы качать права и безнаказанно портить нервы нервничающему царю.
- Ну ничего… - зло шептал Соломон. – Ведь царица рано или поздно уедет и тогда я спущу с тебя, дружище, три, а то и четыре поганые шкуры…
Даже возможный брак между аравийской красавицей и владыкой Израиля не спасёт в край обнаглевшего негодяя. Вот только бы достигнуть желанной цели и тогда уж…
Резко остановившись посередине тёмного коридора, Соломон в очередной раз сокрушённо хлопнул себя ладонью по лбу.
Он снова круто облажался.
Как же он не подумал об этом в самом начале?
Попасть в покои царицы это ещё только половина дела, а ведь нужно будет ещё с ней как-то объясниться. Ну два… ну три коротких слова, но даже их царь не был в состоянии произнести. Кто знает, что подумает смуглокожая красавица, когда к ней в спальню вломится зловещий бородач ортодоксальной еврейской наружности. Может спросонья и не разобрать, что перед ней сам царь. Пырнёт ножом и прощайте прожитые годы.
Тихо чертыхаясь и кляня собственную рассеянность, Соломон поспешно спустился на первый этаж к покоям ненавистного переводчика.
- Авесалом!!! – царский кулак с грохотом врезался в тяжёлую кедровую дверь. – Открывай, скотина!!!
За дверью послышалась непонятная возня и недовольный плаксивый женский голосок.
- Чего ломишься на ночь глядя, забодай тебя москит! – гневно заявила высунувшаяся в проём двери заспанная пейсатая физиономия.
Соломон только и ждал этого, ловко схватив переводчика за длинную рыжую бороду.
- Ой-вэй!
- Попался!!!
- Больно-о-о-о… отпустите…
- Выходи, кому говорят!
- Да выхожу уже, выхожу… - и Левенсон вынужденно вывалился в коридор со слезами на глазах рассматривая оставшийся в руке царя солидный клок рыжих волос.
- М-да… слабовата борода, ничего не скажешь… - сокрушённо покачал головой Соломон. – Крепкая борода признак мужа в силе. Вот, скажем, как у меня. А это что? Позорище!!!
- Ну знаете ли?!! – переводчик потёр пострадавший подбородок. – Ну что я вам могу за это сказать? Какая росла – такая и выросла. Мог ли я выбирать?
- А кто это у тебя там прячется в кровати? – Соломон было попытался войти в покои придворного толмача, но Авесалом стал стеною на пути у любознательного царя.
- Чёт не понял?
- Таки не пущу!
- Что, совсем обалдел?!!
- Совсем!
- Кажется ты забываешь где находишься и с кем говоришь…
- Таки не забываю!
От подобной дерзости Соломон побагровел, но тут же остыл, вовремя вспомнив, зачем сюда пришёл.
- Сдаётся мне, что ты соблазнил одну из служанок нашей знатной гостьи…
- Таки соблазнил, – гордо признался высокоучёный греховодник.
- Надеюсь сей акт не будет иметь для Израиля далеко идущие дипломатические последствия… – мрачно заметил царь, - иначе… сам знаешь, что я с тобой потом сделаю…
Левенсон поёжился под суровым взглядом иудейского владыки, ибо впасть в царскую немилость в его ближайшие планы совсем не входило.
- Ладно, проехали… - скривился Соломон, будто раскусил свежий лимон. - Ступай за мной!
- Но кудой? – в глазах бедняги отразились все мыслимые ужасы иудейского деспотизма.
Ведь неугодные Соломону люди регулярно пропадали во дворце как раз по ночам в шаббат. Наутро в опустевшие покои въезжал новый чиновник, а о его предшественнике, как правило, говорили «ушёл на заслуженный отдых». При этом между строк читалось «в один конец».
- Не трусь, дурачина… - хлопнул личного переводчика по вздрогнувшему плечу усмехающийся царь. – Если бы я хотел избавиться от тебя, то прислал бы людей из тайной службы.
И мрачный как туча Соломон повёл полуголого Левенсона в то крыло дворца, где располагались самые роскошные гостевые покои.
***
- И всё-таки, куда же мы идём? – прошептал Авесалом, бесшумно поднимаясь по лестнице украшенной экзотическими перилами, вырезанными из красного африканского дерева.
- В покои царицы, – коротко бросил через плечо царь, имевший подозрительно разбойничий вид.
- А вам не кажется, что это несколько опрометчиво, тем более в такое позднее время…
- Нет, не кажется…
- Вам конечно виднее, но я со своей стороны хотел бы напомнить, что…
- Тс-с-с-с… - сделав жуткую гримасу, Соломон приложил к губам указательный палец.
- Что такое? – переводчик испуганно вытянул шею, пытаясь разглядеть что же там в темноте так встревожило царя.
- Проклятье!!!
- Что случилось?
- Солдаты!
- Где?!!
- У меня на бороде!
Левенсон тщательно изучил густую чёрную бороду владыки Израиля.
