Камень. Книга восьмая (СИ) - Минин Станислав

— Круто! — с плохо скрываемым восторгом дружно заявили Николай с Александром. — Черт, надо было с вами остаться! Это ж как в романах про одиссею капитана Блада и похождения всяких там пиратов!

Я только вздохнул, а Ваня засмеялся:

— Расслабьтесь, молодые люди, отпустили мы его на все четыре стороны, как я великим княжнам и сказал. Но, если вам так хочется почувствовать себя настоящими джентльменами удачи и морскими волками в одном лице, попросите царевича переговорить с князем Гримальди или королем Франции, пусть те нам какого-нибудь закоренелого злодея отдадут для казни — оформим прогулку по доске в лучшем виде. — Он опять хохотнул. — Честно говоря, мне и самому интересно посмотреть, что из этой затеи выйдет, хотя… Такой способ казни, молодые люди, как по мне, слишком уж гуманный — бульк на дно утюгом, и никаких тебе мучений. — Колдун посерьезнел и подчеркнуто свирепым взглядом уставился на Николая с Александром. — Другое дело, например, на кол злодея или злодейку посадить, на костре сжечь или запытать до смерти на дыбе, чтоб пару неделек помучились. Хотите, могу с Сашей-цесаревичем о вашей стажировке в Бутырке договориться?

— Не надо, — опустили глаза они. — Нам казни Никпаев тогда, на границе с Афганистаном, хватило. Что ты так сразу, дядька Ваня?

— А что я? Я ничего… — и лицо Колдуна приняло свое обычное насмешливое выражение. — Короче, о шляхтиче этом забудьте, он теперь у его превосходительства генерала Нарышкина на связи состоит. И что там за сообщение такое про Ибицу я прочитал, после которого телефон пришлось в беззвучный режим переводить?..

Быстро посвятив Кузьмина в ближайшие планы посещения этого известного среди молодежи курорта, мы удостоились кислой улыбки Вани:

— Опять будет кошмар для дворцовых, да и мне с Прохором нормально не поспать…

— Мы будем себя хорошо вести! — в один голос заявили Николай с Александром. — Обещаем!

— Свежо предание, да верится с трудом… — буркнул Кузьмин. — Царевич, отойдем? — И, когда мы с ним расположились на стоящих чуть в сторонке лежаках, Колдун продолжил: — Слушай, мне пан Западловский все покоя не дает…

— В каком смысле?

— А без смысла, Алексей… Я, еще когда его в казино гасил, учуял легкую неправильность, а когда с ним после твоего ухода работать продолжил, чувство… необычности его сознания только усилилось. Так и не разобрался, что к чему, а тебя снова на яхту вызывать не стал, решил дать выспаться — тебе же с принцами и принцессами сегодня веселиться и офигеть какие важные проблемы обсуждать по организации будущего досуга.

На очередную «мульку» Колдуна я внимания не обратил — уже привык.

— В следующий раз обязательно вызывай, будем разбираться. С Прохором и остальными поделился своими ощущениями?

— Обижаешь! Нарышкину даже отдельно сказал, что я бы на его месте инфе от этого пана Западловского не верил от слова «совсем», и добавил, что, если чуйка меня не подвела, готов взять грех на душу, сгонять в Польшу и лично выполнить твое обещание по ликвидации родичей этого пана.

— Что тебе Нарышкин ответил? — вздохнул я.

— Что не он принимает подобные решения, но в случае возникновения обстоятельств, способных являться основанием для подобной командировки, Нарышкин обязательно укажет в рапорте вышестоящему начальству на некоего господина Иванова из Дворцовой полиции, как никто другой, подходящего для выполнения этой ответственной во всех смыслах миссии. — Кузьмин ухмыльнулся. — А после того, как в наш разговор влез очень злой на пана Петрович, генерал оперативно поправился и пообещал добавить в рапортину другого дворцового по фамилии Белобородов, который тоже достоин выполнить торжественное обещание великого князя Алексея Александровича. — Колдун зажмурился. — Царевич, и как только я вспомнил наши с твоим воспитателем былые подвиги и представил те, которые мы с ним, уверен, еще совершим, сразу как-то на душе стало легко и радостно! И уже в гостинке, в меру скромном номере, оставшиеся три с половиной часа спалось мне сладко и спокойно!

— Ваня, к Прохору я уже привык, а вот к твоей кровожадности мне еще предстоит приспосабливаться, — покивал я.

— И это мне говорит молодой человек, коллекционирующий черепушки своих врагов! — хохотнул он и тут же осекся. — Прости, царевич, вырвалось…

— Нормально… Тем более, ты абсолютно прав.

И сжал зубы от ощущения абсолютной пустоты в груди.

— Ваня, завтра Вике девять дней…

— Помню. Где помянуть соберемся?

— Придумаем…

И глубоко вздохнул, пытаясь хотя бы морским воздухом заглушить боль.

— Ладно, Ваня, — выдохнул я, — грустить будем завтра. У тебя что-то еще?

Колдун замялся и нерешительно сказал:

— Царевич, ты же помнишь наш вчерашний разговор о моих… капиталах, нажитых непосильным трудом?

Вместо ответа я достал телефон и нашел контакт князя Пожарского:

— С Рождеством, деда! Как дела?

Выслушав ответные поздравления старика и его заверения, что у Пожарских все хорошо, кратко описал свое «скучное» времяпрепровождение в Монако и спросил прямо:

— Деда, ты Романовым случайно денег не давал под обещание просто сказочных барышей?

— Было дело, Лешка, — с некоторой напряженностью в голосе ответил князь. — Все свободные средства Романовы у меня со счетов выгребли.

— Тебе объяснили, куда именно они пойдут, или деньги взяли под честное слово?

— Объяснили. И сказали, что гарантом выступаешь именно ты.

— Все так, деда. — Я откашлялся. — Тут такое дело… Завалялись у нас с Прохором и Иваном восемьдесят с лишним миллионов рублей, надо бы их тоже к делу пристроить, а через отца… Короче, не вариант. Можно как-то через тебя?

— Опять что-то мутишь, Лешка? — недовольно протянул дед. — И, вещает мне сердечко, муть поднялась с подачи Ванюши Кузьмина! Ладно, жди сообщение с реквизитами, с другим твоим дедом за эту внезапно образовавшуюся сумму вопрос порешаю.

Убрав телефон, я посмотрел на Ивана:

— Все слышал?

— Все, — кивнул тот и поежился. — Как бы Михаил Николаевич меня по возвращении на очередной разговор к себе на ковер не вызвал, мол, тебя, подростка неразумного, с пути истинного сбиваю… Царевич, в очередной раз… — колдун приложил руку к груди.

— По гроб обязан, — перебил я его с улыбкой, — не оставил заботами, отец родной, раб до конца жизни, дети тоже и так далее. Все правильно?

— Отработаю, царевич, живота не пожалею! — посерьезнел Кузьмин, продолжая держать руку на груди. — Все, что хочешь!..

— Ваня, это же не последняя твоя заначка? — усмехнулся я. — Понятно, я на непосильно нажитое не претендую, но больше легализацией твоих преступных доходов заниматься не намерен.

— Там уж на совсем черный день осталось, — как ни в чем не бывало отмахнулся он. — Порядка десяти лямов, сынишкам на достойную жизнь. Ну… или чуть больше. — И вздохнул. — Слишком суровую школу я прошел, чтобы все яйца в одну корзину складывать. Царевич, а ты знаешь, как подобное мое поведение всякие там доценты и старшие с младшими научные сотрудники в своих букварях и монографиях обзывают? В тех самых, которые мне пришлось в бегах тщательно штудировать для поднятия, так сказать, общей финансовой грамотности? Диверсификация рисков. Это…

— Я в курсе, что это значит, Ваня. Не забывай, Прохор тоже аналогичную школу прошел и меня кое-чему старательно все детство учил, а базовые экономические законы нам в лицее давали и сейчас в универе тоже… О, а вот и реквизиты дед Михаил прислал, сейчас тебе отправлю…

Уже в открытом море, когда молодежь вовсю загорала и танцевала на носу яхты, а «взрослые» чинно наблюдали за этим из своих шезлонгов, в общем чате Аня Шереметьева разместила ссылку. Перейдя по ней, в разделе «Светская хроника» обнаружил большую статью, посвященную нашему отдыху в Монако. Через некоторое время импровизированный танцпол на носу яхты опустел, а все молодые люди уткнулись в свои телефоны, подключенные к сети «Звезды». Еще через десять минут Шереметьеву окружили самые близкие друзья и упомянутые в статье иностранные принцы с принцессами, которым лестное для них содержание статьи оперативно перевели.