Я натянул самую обворожительную из улыбок.
— Благодарю…
— Таисия Викторовна.
— Благодарю вас, Таисия Викторовна. Голубушка, вы меня спасете от страшной кары. Если к концу недели не подготовлюсь, схлопочу наказание от наставника. Тогда сегодня, с вашего позволения, я бы изучил газеты.
Библиотекарша вернула мне паспорт и вышла из-за стойки.
— Пожалуйте в читальный зал, ваше сиятельство. Подшивку принесут туда. Нам нужно немного времени, чтобы ее отыскать.
Поблагодарив, я тихо, почти что на цыпочках, вошел в просторное помещение, заставленное рядами столов и множеством ламп. Зал оказался почти пустым — горели теплым уютным светом лишь три лампы.
Значит, я иду искать.
Все просто и логично. Мало кому могла понадобиться книга про состав и комиссии Сената. И мне очень хотелось посмотреть, кому приспичило отнять у меня инструмент поиска.
Я прошел мимо первого стола — какая-то девушка в огромных очках с толстыми стеклами переписывала главы из книги на английском языке. Точно не мой вариант.
Возле второй горящей лампы расположился пожилой мужчина в пенсне и с упоением зачитывался стихами. Глянув на обложку, я прочитал «Сонеты Шекспира». Интересно, зачем ради них было идти в библиотеку? Можно и в книжном купить, на полку поставить…
Значит, мой — последний.
Осторожно, почти крадучись, я дошел до конца зала. В том месте было так темно, что я толком не смог разглядеть склонившегося над толстым старым фолиантом человека. Но он словно почувствовал мое приближение и поднял на меня усталые глаза. В свете лампы его испещренное сеткой мелких морщин лицо казалось безжизненным.
— Добрый вечер, — тихо, почти инфразвуком, пробасил он. — Мы знакомы?
— Нет, — ответил я. — Я лишь хотел осведомиться, почему эта книга вызвала у вас такой интерес.
Мужчина торопливо закрыл книгу, и я увидел, что в ней находилось множество бумажных закладок, а раскрытая толстая тетрадь была исписана торопливым кривым почерком.
— Почему это вас интересует?
— Потому что я тоже питаю интерес к этой книге, — улыбнулся я.
Он явно занервничал. Интересно…
— И почему же?
— Хочу проверить кое-какие изыскания. Как я могу к вам обращаться?
— Андрюшин Сергей Васильевич, — представился собеседник.
— Корреспондент «Вечернего Петрополя»? — удивился я.
— Да.
Я протянул руку для пожатия:
— Михаил Николаевич Соколов, сын графа Соколова, — улыбнулся я. — Полагаю, Сергей Васильевич, мы с вами преследуем одну и ту же цель. И, судя по всему, копаем в одном и том же направлении…
* * *
Алекс Хай
В интересах государства. Аудиториум
Глава 1
— Значит, вы тот самый Соколов, на чью семью было совершено нападение?
Пристально глядя на меня, журналист покрутил колесико на выключателе и прибавил яркости в настольной лампе.
— Верно, — шепотом отозвался я. — Меня очень заинтересовала ваша статья, что вышла следующим утром после нападения на мою семью.
Теперь я мог как следует разглядеть Андрюшина. На вид ему было уже под пятьдесят. Почти полностью седой, но коротко стриженная борода имела желтоватый оттенок от табака. Худой, в клетчатой фланелевой рубашке с засаленным воротником и рукавами. Словом, простой мужик, каких тысячи. Разве что лицо имел умное, да глаза запоминались выразительностью.
— Как вам удалось так быстро выяснить подробности происшествия, Сергей Васильевич?
Он хмыкнул, но отвлекся, взглянув мне за спину. Я обернулся на тихий топот.
Библиотекарша подошла и протянула мне увесистую папку с газетами.
— “Вечерний Петрополь” за текущий год, ваше сиятельство, — тихо сказала она и обвела нас с журналистом укоризненным взглядом. — Господа, здесь надлежит соблюдать тишину. Если вам угодно побеседовать, прошу сделать это в малом читальном зале. Сейчас он пуст. Изволите пройти?
Я вопросительно уставился на Андрюшина.
Журналист медлил с ответом. С одной стороны, я видел в его глазах живой интерес к моей персоне. На эту удочку и ловил: какой же писака откажется побеседовать с очевидцем и даже непосредственным участником событий? С другой стороны, мое внезапное появление могло его насторожить, так что возможные опасения мне были понятны. Да и сам Андрюшин держался с несколько параноидальной манерой.
Впрочем, я и сам удивился этой встрече. Очень странное совпадение — так столкнуться в одной из множества городских библиотек.
— Разумеется, — наконец кивнул журналист и торопливо собрал вещи. — Благодарю, сударыня.
Мы торопливо переместились в соседний зал. Напоследок я вернулся, чтобы забрать подшивку — уже, полагаю, ненужную, но зря что ли библиотекарей гонял… И столкнулся взглядом со старичком-любителем Шекспира. Тот пристально уставился на меня, ничего не сказал, затем поправил пенсне на носу и снова погрузился в чтение.
— Итак, ваше сиятельство, — обратился Андрюшин, когда я вошел в малый зал и закрыл за собой дверь. — Позвольте уточнить, вы искали встречи со мной?
— Клянусь, так совпало. Однако ваша статья очень меня заинтересовала, и я действительно собирался найти способ с вами связаться. Собственно, — я кивнул на подшивку газет в моих руках, — как раз собирался подготовиться к возможной встрече. Но обстоятельства меня опередили.
— Не сочтите за грубость, ваше сиятельство, но все это выглядит несколько странно. Словно подстроено. И, не сочтите за неуважение, но вы кажетесь мне слишком юным для ведения собственных расследований.
Я улыбнулся. Ну да. Не один я здесь параноик. Оставалось надеяться, что двое параноиков смогут как-то договориться.
— Понимаю, — отозвался я и водрузил подшивку на стол, за которым уже успел расположиться журналист. — Но я хочу понять, могу ли быть с вами откровенен.
— Зависит от того, чего вы от меня хотите, ваше сиятельство.
— Могу ли я рассчитывать, что сегодняшняя встреча не окажется в утренней газете?
— С такими поводами не ко мне, а в светскую хронику, — проворчал Андрюшин, и я припомнил слова Матильды о том, что этот товарищ был весьма своеобразен в общении.
Я сел напротив и внимательно взглянул на журналиста поверх книг и папок.
— В таком случае я предлагаю обмен информацией о происшествиях, которые не дают покоя нам обоим.
Андрюшин усмехнулся.
— Вижу, вы — юноша не промах, ваше сиятельство. Но зачем вам это, Михаил Николаевич? Вокруг вас наверняка уже пляшет Тайное отделение.
— Будь там все так просто, вы бы сейчас тоже не корпели над этой книгой, — парировал я. — Информацию скрывают не только от газетчиков, но и даже от самих пострадавших. Но поскольку вопрос касается моей семьи самым непосредственным образом, а я — будущий наследник рода, в моих интересах погрузиться в причины случившегося несколько глубже. У вас интерес профессиональный, у меня — личный. То и другое видится мне вполне достойным мотивом для сотрудничества.
— Допустим, — Андрюшин подался вперед. — Какие условия вы предлагаете, ваше сиятельство?
— Вам наверняка интересны подробности перестрелки в Ириновке. Я могу дать подробный рассказ на условиях анонимности. Ибо не просто видел все своими глазами, но и бился с нападавшими. Считаю это неплохим дополнением к вашему архиву материалов.
Писака хитро улыбнулся.
— А чего вы хотите от меня?
— Расскажите, почему вы связали два похожих случая с одним непохожим. И как это привело вас сюда, — я похлопал по книге. — Возможно, я помогу направить ваше расследование в нужное русло. У меня, увы, руки пока коротки и нет должных связей. Тем не менее, пускать дело на самотек я не хочу.
Журналист откинулся на спинку стула.
— Меня устраивает, ваше сиятельство. Интервью об инциденте в Ириновке в обмен на мои наработки. Однако имен своих источников я не раскрою. Также я рассчитываю на то, что вы не станете применять ментальные практики, чтобы вытащить из моей головы имена. Я поклялся этим людям сохранить их тайну. Вы можете обещать, что не станете применять воздействие?
