Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Зона, 15 часов 11 минут до часа «Ч»
Пиво «Корона Империи» после водки «Казаки» было лишним. Это стало ясно еще до отбоя, когда Скаут вернулся в казарму. Когда же около четырех утра его растолкал зевающий Бибик, Скаут совершенно отчетливо понял, что не в форме. «Казаки» служить «Короне» категорически отказывались и норовили поднять бунт, грозивший выплеснуться за пределы «Империи».
Пара таблеток шипучего аспирина, растворенного в «нон-стопе», привели Скаута в чувство за каких-нибудь пятнадцать минут, как раз пока сталкер умывался, одевался и практически на автопилоте паковал рюкзак, но чувство – это не форма. В нее Скаут смог бы прийти чуть позже, часов через десять, выспавшись и промочив горло рюмкой-другой «опохмелятора». Собственно, надираясь вчера в Зоринском баре «Сом», он на этот сценарий и рассчитывал. Ведь приближался Выброс, и в ближайшие двое суток никто из военных сталкеров не собирался уходить в Зону. Но судьба в лице полковника Казакевича решила поиздеваться над проводником, отправив его с больной головой в суточный рейд. Непруха, иначе не скажешь.
Впрочем, недосып и срыв опохмелки не испортили Скауту настроения. Он вообще редко унывал. В Зоне было интересно и опасно, что для сталкера являлось двумя непременными условиями существования. Скука забодала еще дома, что же касается опасности, тут ситуация была сложнее, но в целом именно эти два условия привели Скаута в Зону и удерживали в ней уже три года кряду.
Здесь ему было более чем интересно, он чувствовал себя в своей тарелке, а еще тут никто не знал, да и не особенно хотел знать, кем был Скаут в «прошлой жизни». Здесь он был просто Скаутом. Тем самым.
Для многих новичков эта кличка уже звучала как имя нарицательное, вроде ловеласа. В их представлении полулегендарный Скаут был раздолбаем, неунывающим балагуром и неутомимым ходоком хоть в центр Зоны, хоть к черту на рога. Они считали его острым на язык и дерзким задирой, что раздражало начальство, зато ценилось друзьями, расчетливым смельчаком, который запросто может войти в «горящую» избу, но пробудет там ровно столько, сколько позволяет защита скафандра или набор артефактов, большим бабником и надежным боевым товарищем. В общем, ни дать ни взять – портрет лихого пирата на госслужбе. Друзья романтический ореол вокруг Скаута не развеивали, только посмеивались на приватных вечеринках в том же «Соме» или другом «баре для опытных ходоков» и слегка подтрунивали. А сам Скаут тем более не возражал против придуманной ему характеристики, хотя в глубине души… боялся разоблачения.
Ведь на самом деле все обстояло не совсем так, как казалось друзьям, и уж на сто процентов не так, как считали молодые проводники. Если копнуть глубже, никакого Скаута вообще не существовало. То есть человек с такой кличкой имелся, но его личность была чистой воды легендой, выдумкой, сначала собственной, а затем, в угоду окружающим, еще и обросшей деталями чужого сочинения.
Насчет раздолбая и балагура все было верно. Только это была не настоящая натура Скаута, а плотно прикипевшая маска. Настолько плотно, что он и сам не всегда понимал, где маска, а где его личность.
А кто бы знал, сколько сил отнимала эта проклятая «неутомимость»! Бывало, Скаут едва доползал до койки, причем, чтобы не порушить имидж, ползти приходилось бодро, чуть ли не вприпрыжку, будто снорк какой-то. Выбрал себе бестолковый имидж – имидж крепи делами своими… ж. Вот уж верно сказано.
Да и дерзким Скаут был, только когда точно знал, что не получит за свои выходки кулаком в нос. А бабником он был и вовсе «платоническим», на словах, и спасало в этой ситуации лишь то, что в байках о любовных похождениях фигурировали дамочки из палаточного лагеря (пойди, найди их там, проверь), а еще то, что никто из новичков не подозревал, какой Скаут принципиальный враль.
И, наконец, насчет походов к центру и так далее: Скаут забредал дальше «смотровой» всего однажды, но не посмел заглянуть даже за ворота мертвой станции, а не то что сунуться в саркофаг, где дозиметры свистели, как чайники. И дело тут не в «расчетливой смелости», а в безрасчетной трусости!
Вот в этом и заключалась суть самого большого опасения Скаута. Опасения, что кто-нибудь узнает, какой в действительности он трус, причем во всех вопросах, от баб до боя. Да какое там опасение, это был натуральный страх. Отчаянный страх, что кто-нибудь поймет, зачем Скаут явился в Зону. Поймет, что явился он не в надежде заработать на машину, а чтобы избавиться от трусости!
За три года сталкерства у Скаута вроде бы поубавилось проклятой трусости, все-таки побродил нормально. Пересек Зону от Андреевки до Усова и от Ильинцов до Чапаевки раз двадцать, и столько же раз обошел по кругу. И хоть сунулся непосредственно в Припять только трижды, зато побывал в таких местах, где трус не выживет. Но все же, если честно, держался до сих пор на плаву Скаут лишь потому, что ему постоянно удавалось выкружить для себя роль полегче да с напарником поопытнее.
Короче, как был трусоватым типом, так и остался. Разве что теперь поджилки не тряслись и в глазах от страха не темнело. Но боялся все равно. Всегда боялся и всего. Мутантов, радиации, аномалий, зомби, бандитов, бойцов, шальной пули… всего подряд! Боялся молча, при этом исправно выполняя работу, через дрожь уничтожая мутантов и не отступая без приказа во время стычек с людьми, но ведь не мог избавиться от проклятого страха! Не мог! Иногда боялся так, что пятки ломило! И это снова и снова заставляло надевать маску неутомимого раздолбая, лезть обратно в Зону и выпрашивать у нее смелости, как тот трусливый Лев у Гудвина.
Иногда казалось, что вот он, этот момент, наступил! Трусость исчезла, осталось только мужество и бесстрашие, но проходило некоторое время, группа возвращалась на базу, и Скаута снова начинало потряхивать от глубоко засевшего страха. В этом случае помогали водка и треп о мнимых подвигах, но тоже ненадолго. Реально помогал только новый рейд, и Скаут был просто вынужден в него идти. Несмотря на усталость.
«Вот такой получился заколдованный круг, – глядя в землю, подумал Скаут. – Бежал из внешнего мира, спасаясь от скуки и надеясь избавиться от трусости, но попал туда, где приключения – это серые будни, а трусость только «закаляется», потому что в Зоне реально страшно на каждом шагу! Нормально, да?»
