– Скажи ему, – посоветовала Хенельга, поймав взгляд Эгрегия.
Между собой они говорили на гирцийском. Незнакомая речь тоже не слишком заинтересовала степняка. Через его земли проходило множество людей, представители разных народов. Часть из них сгинула, часть осела и ассимилировалась. Большинство же ушли дальше. Придут другие – эти же гирцийцы, степь поглотит их и не заметит. Лишь косточки будут белеть весной, когда паводковые воды начнут размывать овраги.
– Я не гирциец по происхождению, – заговорил Эгрегий. – Моя родина здесь, я вернулся, чтобы найти ее. Не кочевник, вроде тебя, жил в поселении.
– На горожанина ты не похож, – степняк протянул кусок коры, который использовал как тарелку.
На коре лежали бруски сыра, пряный соус из ферментированной рыбы. Чем-то похоже на гирцийский соус, только варвары не стали очищать соус от костей и ошметков.
Вторую такую тарелку варвар передал Хенельге.
– Я не данай, моя родина дальше, на севере, в землях быколюдей. Слыхал о таких?
– Слыхал, – кивнул он.
– Правда?! Так где они?
– Там.
Взмах руки, указывающий на север. Степняк принялся за ужин.
– А объяснить подробно не можешь? Я помню название полиса – Скирта.
– Ешьте.
Он отвернулся. Его шея теперь открыта для удара.
Из всех людей встретился именно такой. Эгрегий испытывал злость, думал схватить этого наглеца и вытрясти из него всю правду. Еда на коре выглядела не очень аппетитно, на лучшее рассчитывать не приходилось. Эгрегий пожал плечами и принялся за еду, решив проявить осторожность.
Как говорил Виал, порой грубые методы неэффективны, приходится проявлять терпение.
– Ты так и не назвал своего имени, – заметила Хенельга.
Ела она медленней, чем Эгрегий. Даже наслаждалась простой пищей.
– Вам это не надо, – прожевав, ответил степняк.
Он уже закончил с ужином, облизал пальцы и бросил кору. При свете заходящего солнца степняк закрепил лодку, чтобы течение не унесло.
– И все же. Меня зовут Хенельга, а моего друга – Эгрегий. Мы оба прибыли из Гирции, хотя не происходим из этих земель. Она не похожа на эту местность. Зеленая, холмистая. Рек мало, зато окружена морем со всех сторон. А еще, говорят, болота на севере. Там никто почти не живет, опасно.
Ее слова ничуть не заинтересовали степняка. Он взял теплые вещи из лодки, перебрался выше от кромки воды и завернулся в плащ, явно намереваясь спать. Горит с луком он подложил под голову.
Мгновение, и он глубоко задышал.
– Может, взять лодку и уйти? – спросил Эгрегий на гирцийском.
– И куда же? Течение разобьет нас, вынесет точно к врагам. На запад грести против течения? Стреляет он хорошо.
– Это точно. Чего ему от нас нужно?
Хенельга пожала плечами, предположила, что их просто используют как вьючных животных. До тех пор, пока они не достигнут становища.
Путешественники привыкли к холодным ночам, характерным для пустоши. Лето было на исходе, солнце едва успевало прогревать предгорья, с которых скатывался ледяной ветер. Падая с запада на восток, эти ветра спешили сорвать стебли тепла, росших на сухой земле. Леса в среднем течении Тенеда уже ощущали приближение осени, теряя от ужаса листву.
Над рекой стоял туман, который укутал не только землю, но и людей спрятавшихся на возвышенности. Шерстяные плащи отсырели, стали тяжелыми и больше не согревали. До рассвета было далеко, но все трое уже готовились в путь.
Погрузились, вышли на середину реки. Течение подхватило лодку и отнесло к порогам, грозя разрушить суденышко. О приближении к порогам напоминал только гул воды, да редкий блеск волн.
Степняк, орудуя веслом, направил лодку к северному берегу, прямо перед входом в поворот. Вода подмыла берег, образовалось множество промоин в камне. Скрытые от глаз пещеры стали отличной стоянкой для лодки.
Укрепив лодку в пещере, степняк выбрал из трофеев самое ценное и приказал чужакам взять это с собой.
Пришлось раздеться, чтобы спуститься в воду. Иначе потом целый день идти в мокрой одежде. Ледяная вода сжала людей, грозя удушить их. Холод передавил, лишая возможности дышать.
За людьми наблюдали только немигающие глаза лягушек.
Везеньем было то, что глубина в пещере небольшая. Выход рядом. Река промыла несколько входов в пещеру, образовав навес. С северо-западной стороны был проход в камышах, через которые пришлось пробираться.
Вода у берега была теплее, приманивая земноводных со всей округи. Выйдя на открытое место, люди обтерлись, накинули теплые туники и плащи.
Оглянувшись, Хенельга не заметила тропы, по которой они прошли. Рана в зарослях затянулась, скрывая пещеру с лодкой.
– Не первый раз он ее использует, – заметил Эгрегий.
Хенельга кивнула.
На разговоры не было времени, степняк уже взбирался по склону. Он сразу задал высокий темп, быстро повел отряд от реки на северо-восток. Казалось странным, что он выбрал такое направление. Ведь этот путь вел прямо к Каллиполю. Если описания не врали.
Троп в лесу не было, приходилось прокладывать новые, обламывая ветви. От шума поднимались птицы, наблюдавшие за людьми. Оставив крикливых птах позади, люди спешили вперед.
Степняк не пользовался хожеными тропами, чтобы не привести данаев к схрону с лодкой и трофеями. Лес за сезон успеет восстановить раны, скрыв проход, оставленный троицей. Но до той поры данаи могут набрести на тропу и пойти по следу чужаков.
Потому степняк успокоился только тогда, когда вышел на открытый простор.
За лесом начиналось зеленое море травы, спадающей в овраг. Дальше на север трава утратила сочность и яркость.
И все же, местность была милосерднее к путникам. На пути часто встречались деревья, под которыми можно переждать зной. Колючек меньше, хотя пришлось обуться – ползучие растения давали семена с цепкими иглами, легко протыкающими как кожу, так и подошвы обуви.
Степняк вел свой отряд от одного источника до другого. Порой это были едва живые ручейки, укрывшиеся в зелени. Земля вокруг ручьев была утоптана, в ней отчетливо читались следы многочисленных животных, что отдыхали тут в тени.
На излете лета насекомых почти не было, зато многочисленные травы давали сотни семян. В ручьях плавала семенная шелуха, в мелких лужицах носились водомерки. Из воды на чужаков поглядывали лягушки, убегающие под прикрытие корней, только их покой нарушат.
Пить эту воду не очень хотелось, но другой нет. Приходилось фильтровать через ткань с соломой с углем.
Возле полноценных источников обязательно были селения. Степняк обходил их стороной, но не слишком скрывался. Порой вдалеке виднелись стада. Чужаков если и заметили, то никак не реагировали.
В целом местность выглядела более обжитой, но при этом простор напоминал пустыню. Это была обжитая пустыня, которую не смог покорить человек. Эта земля сама покорила поселенцев. Как данаев, так и кочевников.
Лишь сумрак принес свидетельства иного. Запах цивилизации, принесенный морским бризом. Смесь ароматов дыма, навоза, тысяч людей и самого моря. Угадывался запах дегтя, которым совсем недавно Виал изводил товарищей. Поблизости находился город. Не тот, к которому стремился Эгрегий – в этом он не сомневался, но все же город.
Это должен был быть Каллиполь. Названный так, словно в шутку. Эгрегий помнил этот город, точнее его запах. Ведь сам полис был скрыт от него за нескольким дюймами дерева, глазам было открыто небо застланное дымом. Решетка не давала вылезти из люка, чтобы разглядеть сам город.
Пиратский корабль находился в порту Каллиполя или был где-то рядом. Но шум полиса был настоящим. Эгрегию и сейчас чудился этот шум. Время не избавило от воспоминаний.
Прошли еще с десяток миль, совсем стемнело, но степняк и не думал останавливаться. Иноземцы предположили, что он спешил в поселение. Ведь зачем ставать лагерем у ворот, если можно провести ночь под крышей.
Эгрегия смущало лишь то, что ночью ворота полисов закрываются. А еще трофеи – словно груз вины отягощал их путь. Ведь это вещи данаев, было бы странно продавать их в полисе.
