Н-10 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов"

— Убей меня — попросила грязь — Это ведь ты… Оди…

Присев рядом с вбитой в стену оврага пифией Кассандрой, я осторожно вытер ее лицо, стирая корку грязи. Глянул на текущую из-под кирасы кровь, смешанную с дождевой водой. Дернувшись, Кассандра исторгла из себя кровавую рвоту. В грязь упали фаланги покусанных пальцев, следом шлепнулось ухо, пара кусков толком непрожеванного мяса. Кассандра жрала человечину. Жадно глотала. Даже не жевала.

— Убей меня — попросила пифия — Я монстр. Каннибал… я… я хочу убивать и жрать людей, Оди. Это сильнее меня.

— Где твои бабочки, пифия? — спросил я, вглядываясь в ее лицо.

— Они ушли… — ее левая рука с натугой высвободилась из грязевого плена — Дай мне нож. Полосну себя сама.

Вытащив их бедренного кармана разгрузки аптечку, я прижал ее к шее Кассандры. Та замычала, попыталась отстраниться, но аптечка уже присосалась намертво. Вторую аптечку я вложил в ее левую руку. Вытащил из грязи ее правую руку и вложил в ладонь один из своих револьверов. После чего выпрямился и сказал:

— Давай уж сама, ладно? Выбор за тобой, пифия. Первая аптечка тебя оттянет от края. Даст отсрочку подумать. Вот ты и подумай. А затем прими решение. В правой руке — смерть. В левой — жизнь. Решать тебе.

— Оди…

Я не ответил. Не ответил и Каппа, двигаясь за мной безмолвной верной тенью. Он даже шагал в унисон, ставя ноги туда, откуда только что убрал их я. Тихо шумел дождь, а серая грязь спешила в овраг — добавить толику почвы к мертвым змеиным телам.

Еще сразу две легенды умерло.

И всем плевать.

Следующая полусфера встретилась через десять километров. Задержавшись, я сдал задание, указав местоположение мертвых тел. О Кассандре не сказал ни слова. Решать ей. Никто не придет ее спасать.

Монстр…

Я монстр…

Так она сказала.

Ха! Все мы монстры! Все мы гоблины!

Система приняла задание, засчитав выполненным. Надо же… в этот раз мне не пришлось ничего делать. К награде я остался равнодушным. А когда перед глазами появились новые строчки, я мотнул головой и внятно произнес:

— Башня!

Эти слова будто сами собой сорвались с языка. Отдались эхом в гудящей голове.

— Башня!

С коротким ревом системы полусфера заговорила, трубным звенящим голосом произнеся:

— У вас полное на это право, герой Эрыкван! Вы достойны!

— Ну надо же — пробормотал я, кривясь — Ну надо же…

— Указан путь героям славным!

Зажегшийся прожектор ударил вдаль, высветив следующую полусферу. К ней мы и пошли, оставшись равнодушными к трубным голосам и торжествующей сирене.

Едва добравшись до освещенного гриба, получили следующий световой указатель. Еще несколько километров. Эта полусфера была окружена телами мертвых зверей. Гигантские медведи и черепахи, лоси, волки… такое впечатление, что все они атаковали стальную колонную и погибли на холме, полив его своей кровью. Под рваными шкурами не только мясо — видны переплетения проводов, искореженные броневые пластины, кое-где пробегает искра. Звери-защитники атаковали пробудившуюся систему.

Странно… или же она сама их подозвала, вызвав агрессию, а затем убив?

Мне плевать.

Мне сейчас на все плевать.

Потому что впереди поднималась высокая как шпиль скала, к ее вершине бежала тропа, что упиралась в основание чуть накренившейся Башни…

Обнаружив, что стою в начале тропы, я сделал первый шаг по ней, не сводя глаз с высящейся над головой Башни.

Добравшись до вершины, я не остановился. Я даже не бросил взгляда назад — на залитый водой пасмурный Мир Монстров, на далекие закопченные руины, на глубокий овраг с погребенными тварями. Я не обернулся, что взглянуть на узкую опасную тропу ведущую к вершине скалы — эта тропа лишь одна из множества мной преодоленных.

Я не сказал ни слова Каппе, не отстающему от меня ни на шаг. Я глядел только на мрачные массивные блоки поросшие черным лишайником, на медную темную табличку над арочным входом, что гласила «За порогом — небытие». У высокого порога скопилась серая ломкая листва вперемешку с желтыми стеблями умершей травы. Здесь не было дождя — над башней клубились серые облака, но вниз не падало ни единой капли.

Я позволил себе один единственный вдох, а затем шумный медленный выход. И сразу же шагнул вперед, не давая себе больше поблажек. Все мы трусы в душе. Хоть немного — но трусы. И чем дольше ждешь, прежде чем шагнуть навстречу обещанной смерти или небытия — тем выше внутренний слабак и трус поднимает голову, льстиво называя себя при этом разумной осторожностью.

Свет вспыхнул едва я переступил порог. Свет мягкий, настолько мягкий, что на него не сработали светофильтры Гадюки, не посчитав это нужным. Свет высветил внутренние стены башни и стало ясно, что я оказался в колодце со стальным дном. Вошедший следом Каппа не встретил сопротивления Башни — она проглотила его с той же готовностью, что и меня. А следом закрыла двери, задвинув толстенные металлические створки, что могли бы украсить собой любой банковский сейф.

Оглядевшись, оценив стены и торчащие из них «украшения», я хрипло рассмеялся:

— Какая убойная крысоловка…

Каппа промолчал. Но за него ответил мягкий и задумчивый голос, исходящий от стен башни:

— Крысоловка? Ну нет. Ты не крыса. Ты более опасный зверь. Вот только непонятно какой… Привет, герой Оди. Привет и тебе, герой Каппа.

Свет вспыхнул ярче, мелькнули лазерные лучи и на стальном полу пустотелой Башни появилась одинокая фигура высокого, широкоплечего небритого старика с усталым взглядом умных глаз. Я замер, впившись взглядом в лицо. Я знаю его… я знаю его! Он…

— Пытаешься узнать? — усмехнулся старик — Можешь называть меня Первым. Это прозвище стало частью моей души. Сними свой чертов экзоскелет, герой Оди. Хотя мне непривычно называть тебя этим именем… Но при этом мне привычно видеть тебя в этой башне.

— Я уже бывал здесь.

— О да. И ты. И твой спутник. Вы оба бывали здесь. Но первый раз — вместе. Ты хотя бы знаешь, кто он такой? А ты — взгляд старика сместился к глефе Каппы — Ты знаешь, кто такой герой Оди, которому ты присягнул на верность?

— Знаю… — с трудом выдавил из себя Каппа и, опустившись на колено, «вскрылся», поднялся во весь рост и глянул мрачно на меня — Я знаю… я вспомнил… Он…

— Опозорившийся телохранитель — хмыкнул Первый, властным жестом прерывая азиата — Влюбленный в свою госпожу телохранитель. Ее друг детства. Ее верная тень. Вот только она предпочла другого. Да, Каппа? Она полюбила не тебя — верного и надежного спутника. Ты не смирился, но не сказал ни слова, продолжая верно служить. А потом случилось то, что случилось…

Я молчал, медленно переводя взгляд со голограммы на Каппу и обратно.

— Но… она ведь не умерла, Каппа — широко улыбнулся Первый — Твоя госпожа жива. И она ищет тебя.

— Ищет меня… — выдохнул азиат, подавшись вперед — Жива…

— Несмотря на пролетевшее немалое время она по-прежнему молода и красива. Да и вы особо не состарились. Что тоже неудивительно — сколько жизней вы прожили? Ладно ты, Каппа. Две с половиной жизни — не так уж много. Ты не уникален. Но вот ты, Оди… мрачный безжалостный убийца… ты продолжаешь меня удивлять спустя годы и годы, годы и годы. Я наблюдаю за тобой… постоянно наблюдаю… и еще не было дня, когда ты меня не удивил. Ты ведь слышал байку про пластилин в стальных трубах? — лицо старика дернулось, он медленно опустился и под ним возникло кожаное кресло с высокой спинкой — Ты должен был слышать.

Я молчал, медленно оглядывая внутренности башни.

— Так вот… ты, Оди… ты не пластилин. Ты скорее жесткий унитазный ершик, что способен прочистить любую трубу. Причем каждый раз ты действуешь по одному и тому же сценарию. Раз за разом ты приходишь сюда — к Башне, где бы она не находилась. Кем ты только не бывал… но каждый раз ты выживаешь и приходишь сюда. Каждый раз мы разговариваем. И каждый раз ты, тупой упертый ушлепок, отказываешься принять очевидное! Отказываешься принять мою правоту! А я прав! Прав! Всегда был прав! И раньше ты был согласен с этим! Раньше ты молча делал свое дело! Делал качественно! Быстро! Четко! Что сломалось в твоей голове?! С каких пор ты стал таким мягкотелым? Когда ты потерял цель?!