В 10 часов корпус перешел в наступление на всем протяжении линии соприкосновения с противником. К этому времени на захваченном разведбатом плацдарме на западном берегу Линовы уже развернулись танковый и мотострелковый полки 4-ой МСД.
На главном направлении на фронте шириной около четырех километров наступало свыше 250 танков. Первую линию составляли Т-72, вторую остатки батальонов Т-44 и Т-34-85, дальше следовали Т-34-76. Вслед за последними шли БТР с мотопехотой и самоходками.
На правом фланге атаку возглавили Т-55 и Т-44, за ними шли Т-34-76 и БТР. Всего в группе насчитывалось более 90 танков.
На левом наступала 4-я МСД, развернувшая в первом эшелоне около 150 Т-34-76.
Через три часа передовые части группы Катукова достигли берега Вислы, отжав остатки немецкого танкового корпуса к побережью и перерезав пути отхода. 4-я МСД захватила предмостные укрепления моста через Вислу на шоссе Эльбинг-Данциг. Мост немцы взорвали. К вечеру следующего дня ликвидация окруженных частей танкового корпуса СС была закончена. В плен было взято около десяти тысяч солдат и офицеров.
Фронт в нижнем течении Вислы установился по реке, похоронив все надежды окруженных в районе Кенигсберга войск групп Армий «Центр» и «Север» на деблокаду.
Через сутки Особый Гвардейский корпус РГК передал позиции дивизиям 1-го Белорусского Фронта и, совершив марш к тыловым железнодорожным станциям, приступил к погрузке для отправки в базовый район.
30 июня 1942 г. Аэродром «Двоевка.»
У семьи Егоровых по расписанию была вечерняя прогулка.
Полк вернулся на базовый аэродром 23-его июня. В воздухе над восточной Польшей и Прибалтикой безоговорочно господствовала советская авиация, и командование приняло решение не тратить драгоценный моторесурс реактивных истребителей на барражирование в небе.
Сразу по прилете Егоров выпросил у комполка недельный отпуск. Тот не сильно упирался — либо в самом деле это не было проблемой, либо свое слово замолвил тесть, но отпуск ему дали.
И все это время Николай решил посвятить своим девочкам — жене Лене и дочери Вике. И это было совсем не лишним: на взгляд Николая, если бы не помощь тещи, они бы вдвоем не справились. И это при наличии стиральной машины, электрического утюга, электроплиты, холодильника. Того, чего практически не было ни у кого в Советском Союзе за пределами поселка Вязьма-Брянская.
Девочка кушала, спала, писала, какала и снова кушала и так по кругу. Ночью с женой дежурили по очереди: ночь спал Николай, а Лена обихаживала малютку, следующую ночь — наоборот. В эту ночь Егоров спал вполглаза. И первый же вскрик дочери подрывал его с постели. Нужно было перепеленать, дать попить, если дочь хотела кушать, Николай подсовывал ее к груди спящей жены и помогал захватить своим беззубым маленьким ротиком материнский сосок. И когда, насытившись, дочь засыпала, он смотрел на своих любимых девочек, и сердце его таяло от любви к ним. И в тоже время где-то глубоко таилась тревога: а что же они будут делать, когда он выйдет на службу?
Оставалось только надеяться на собственное здоровье и выносливость, чтобы не завалить предполетные медосмотры.
Хотя, с другой стороны, полетов должно было быть немного. Моторесурс двигателей большинства самолетов был на исходе. Может быть, поэтому его и отпустили в отпуск?
Сегодня на аэродроме был праздник. Нет! ПРАЗДНИК! Вся дивизия в парадной форме с развернутыми знаменами полков была выстроена на рулежке аэродрома. В 10 часов на полосу приземлился первый, выпущенный в 1942 году, истребитель МиГ-17. Перегонял его с завода шеф-пилот КБ Микояна, обучавшийся на эту машину в их дивизии. Как сказал комдив, «самолет получился дорогим во всех отношениях: он был сделан из алюминиевых сплавов, купленных за границей, на станках, специально закупленных там же, лучшими специалистами авиационной отрасли страны, и он был первым серийным реактивным истребителем в мире с потрясающими характеристиками». И это покрывало все расходы. Это значило, что советская авиация первой и с большим отрывом вступила в реактивную эру. Это значило, что все, кто овладел этой машиной, будут летать, что в перспективе Учебно-Авиационный Центр, из которого вышла первая реактивная дивизия, снова будет «ставить на крыло» будущих летчиков.
Но это было утром и днем, а сейчас Николай с Леной неторопливо катили детскую коляску по березовой аллее от штаба к озерам. Это был их обычный вечерний прогулочный маршрут, если не мешал дождь.
Подойдя к развилке дорог у санчасти, Николай поздоровался со старшим смены на КПП НКВД, установленном на бетонке и закрывающим свободный доступ к аэродрому, и остановился, пропуская большую группу техников на велосипедах, спешащих с аэродрома кто домой, кто в столовую на ужин.
В этом было определенное своеобразие: почти все техники на аэродроме пользовались велосипедами, потому что это было крайне удобно. Дорога от штаба и столовой до аэродрома — два километра бетонки. Взлетно-посадочная полоса аэродрома тоже была два километра. И за день эти расстояния приходилось преодолевать не единожды. Поэтому велосипед был наиболее простым и сердитым решением проблем.
Летчики на аэродром и обратно доставлялись автобусом, но вечером большинство из них предпочитало возвращаться с полетов домой пешком. Причем шли они в основном через лесок по тропинке, выходящей в старый городок, и далее через мостик меж озер.
Поэтому сослуживцев Николай встречал ежедневно и всегда был в курсе происходящего в части.
После поста они с Леной повернули в сторону дома. Был прекрасный июньский вечер! Опустевшая бетонка уходила прямо в опускающееся солнце. Легкий ветерок летнего вечера нес с полей невообразимый запах цветущих трав, треск кузнечиков и пение птиц.
И даже не верилось, что где-то в это время идет война.
В коляске умиротворенно посапывала дочь. Жена прижалась к его руке, и Николай подумал: «А что такое счастье? Вот я сейчас иду по дороге, по которой ходил уже сотню раз в разное время дня и ночи, времени года. А вижу все только сейчас. Вокруг меня такая красота, что дух захватывает. Рядом со мной два самых любимых существа на этом свете, за которых я, не задумываясь, отдал бы жизнь. Почему я это все вижу СЕЙЧАС? Ведь подобных дней в моей жизни было немало. Пусть не таких точно, но счастливых дней. Но я всегда стремился вперед, торопил время. И то, что эти дни были счастливыми, я понимал позже. Получается, „счастье — это всегда то, что уже было?“ А сегодня я осознаю, что ЭТО есть! И я многое бы отдал, чтобы это продлилось. Хотя разумом понимаю, что это невозможно. Значит, нужно хотя бы запомнить этот день. День, когда я почувствовал себя абсолютно счастливым!»
Он повернул голову и, наклонившись, нашел губами мягкие, теплые и доверчивые губы жены.
7 июля 1942 г. Район Вязьмы.
Всю прошедшую неделю прибывшие с фронта части Особого Корпуса приводили себя в порядок и получали новую технику. Каждую неделю в Корпус поступало по 60 БМП и по 60 БТР-152 и БТР-40. Начали поступать отечественные полноприводные грузовики с Горьковского, Московского, Ульяновского и Уральского заводов. Старую и трофейную технику передавали по разнарядке в другие соединения Красной Армии.
Свою задачу в целом Корпус выполнил. Захваченные плацдармы, подошедшие передовые корпуса Фронта укрепили и значительно расширили. Теперь они стали постоянной головной болью германского командования. Отошедшие в район Кенигсберга соединения Групп «Север» и «Центр» продолжали сражаться, но их разгром или капитуляция были неминуемы: Германия помочь им не могла.
20 июня началась стратегическая операция против союзника Германии Финляндии. В атаку перешел Ленинградский и Карельский Фронты. В тылу финской территории общим направлением на Хельсинки в наступление перешли войска базы Ханко и высаженные им в помощь Балтфлотом морские пехотинцы и десантники. Сама столица Финляндии находилась под постоянным обстрелом кораблей Балтийского Флота, и, судя по сообщениям Союзинформбюро, Финляндия находилась на пороге сокрушительного разгрома.
