– Какая в Питере река? Нева? Вот пущу его поплавать… А заодно и Рузю с ним пошлю, – небрежно сказала Наста.
– Я не пойду, – отказался Рузя.
– Как не пойдешь? – не поверила Наста.
– Так вот, – Рузя ответил вяло, но ощущалось, что действительно не пойдет. Наста, не привыкшая еще к отказам, вздрогнула:
– Это же я тебя прошу! Я!
– Кто – ты? – вежливо уточнил Рузя.
– Ну я! Я! Понимаешь?
– Понимаю. Но кто ты мне?
– Твоя… – Наста задумалась. Действительно, кто она ему? Девушкой Рузи она себя никогда не считала.
– Твой друг, – сказала Наста.
– А если друг, почему ты мои просьбы никогда не выполняешь? Почему только я твои должен? – поинтересовался Рузя.
И это тоже была горькая правда. Наста покраснела.
– Я тебя не узнаю! – крикнула она.
– Ну и не узнавай! Мне-то что за дело? – буркнул Рузя и равнодушно отвернулся.
Наста едва не бросилась на него с кулаками, но вдруг успокоилась и села, задумчивая и злая.
– Ну и свин же ты! И я не лучше. Все мы порядочные хрюндели!.. Эх, вдовы, скорей бы Питер! Уж там-то я оторвусь на полную катушку! Авось поймаю арбалетный болт в лоб!
– Тебе нельзя. Ты хранительница дракона! – напомнил Рузя.
– И все? Только поэтому, значит, и нельзя? Значит, ты теперь его любишь?
– Он во мне нуждается, – твердо сказал Рузя.
Наста отвернулась к окну.
* * *
В Питер поезд прибыл утром. Утро было смутное, сырое. Первым на платформу вышел Сашка. Огляделся, держа руку в пакете. Растворенных не было видно. За Сашкой, толкаясь и зевая, следовали остальные. Рузя и Наста должны были выйти из другого вагона и самыми последними. Решили, что им полезнее будет держаться отдельно и прийти на помощь лишь в крайнем случае.
– Зачем волновать ведьмарей? Они следят за десятерыми. А тут бац – двенадцать! Зачем им такие потрясения? Кроме того, у вас Гастрафет, – сказал Сашка.
Наста не до конца еще запомнила, кто такой Гастрафет.
– А, Гастрит… – проворчала она. – Ну да, понятно!
Рина нахмурилась. У нее возникли опасения, что имя «Гастрафет», очень соблазнительное в плане модификаций, не удержится и изменится сперва на Гастрита, а потом – опять же со временем – на того же Ваську, потому что Суповна не потерпит, чтобы у нее в ШНыре жил Гастрит. Не намек ли это, что она, Суповна, не умеет готовить?
Кирюша непрерывно зевал и требовал у Лены, чтобы она взяла его на ручки.
– Для тебя все что угодно, золотко мое! Может, еще в животик? – ехидничала Лена.
– Какой гений придумал, чтобы поезд приходил без пятнадцати шесть? – ныл Кирюша.
– У кого-то могут быть дела.
– Да-а? И какие дела могут быть в Питере без пятнадцати шесть? Все закрыто. Только «Макдак» открыт… О, кстати! – и Кирюша несколько оживился.
За Сашкой рысьим шагом крался Макар. В те минуты, когда Макар не притворялся крутым, он действительно становился очень толковым. Собранным, с хорошей реакцией. Именно Макар, а не Сашка первым обнаружил, что за ними следят двое юрких мужчин, явно имевших отношение к «незаметным» Тилля. Они шли поодаль, вели себя очень естественно. Но почему-то всегда поворачивали туда же, куда и вся десятка. У одного в руках была сумка для хоккейной экипировки. В такие сумки хорошо помещается разобранный арбалет.
Острая на язык Рина мгновенно окрестила эту парочку «хоккеистами».
– Подождите меня здесь! – велел Макар и растворился. Сквозь толпу он пробивался мастерски, даже против ее движения. Скользил между людьми. Где-то просачивался, кого-то полуобнимал, кого-то похлопывал по плечу как старого знакомого. Кому-то говорил: «Двинь тазом, брат!», а кому-то: «Осторожно! У меня куртка в краске!»
– Можно было деньги Кузепычевы придержать… И так бы доехали. Просто пустить этого деятеля в народ потолкаться… – проводив его взглядом, сказал Ганич.
Макар вернулся минут через пять.
– Значит, так! – сообщил он. – Нас ведут «хоккеисты» и еще один… м-м… «футболист»! На вратаря похож. Крепенький такой, в бейсболке козырьком назад. Может, и еще кто есть, но я не заметил.
– А растворенные где? – спросил Сашка.
– Растворенных повели на стоянку. Там у них автобус. Боевые ведьмы и несколько берсерков вместе с ними. Страхуют. Близко не сунешься.
Сашка кивнул:
– Не хотят, чтобы растворенные шатались по городу… Значит, эти трое будут нас выпасать, а когда потребуется, вызовут автобус, полный зомби.
Алиса накрутила цепочку с жетонами на палец.
– Между прочим, нас никто не встретил! А Кавалерия обещала! – с нажимом заявила она.
– Может, и ждут, но не подходят, зная про слежку.
– И как тогда? Может, быстро-быстро побежим? – предложила Лара.
Фреда посмотрела на нее с насмешкой:
– Я быстро-быстро бежать не буду. Десять человек от слежки не оторвутся. Это как сказочки про то, что коровье стадо незаметно скрылось в лесу!
Сашка обернулся. Оба «хоккеиста» смирно стояли у табло с расписанием.
– В общем, предложение такое! Спокойно идем в нужную нам сторону. Просто типа гуляем… Если нам повезет с закладкой, растворенные к ней не сунутся. Она же опасна для эльбов, так?
– Но мы выдадим берсеркам место, где спрятана закладка! – возразила Рина.
– Возможно, удастся оторваться. Город большой. В любом случае других идей у меня нет! Идем!
И Сашка решительно двинулся вперед. За ним верблюдил застоявшийся Даня. За Даней – Кирилл, Макар и почти все девушки, включая Алису. Одна Фреда осталась на месте.
– Дудник, стой! Раз-два! – приказала она. – Почему ты решил, что ты вожак стада? Обычно вожаком бывает старая умная самка!
– И кто тут старая умная самка? – коварно уточнил Сашка.
Самкой Фреда быть не пожелала и предпочла выгодную роль оппозиции:
– Так и быть! Будь вожаком! Я не против! Но сразу предупреждаю: ничего у тебя не выйдет!
И она быстро пошла, независимо сунув руки в карманы. За спиной у нее подпрыгивал плоский рюкзак: Фреда всегда собиралась в дорогу очень экономно.
– Беспроигрышный расклад! – в восторге шепнул Кирюша. – Я тоже так хочу! Что бы с нами ни случилось, Фреда по-любому окажется права. Если найдем закладку и все уцелеем – прекрасно. Значит, мы чудом уцелели и дуракам везет. Если же что-то пойдет не так, Фреда сразу вспомнит, что была против! А что-нибудь обязательно пойдет не так – сложные дела гладко не идут!.. Эй, чего ты на меня так смотришь?
– Кирюша, у тебя на носике зубная паста! Ты зубки сегодня чистил и забрызгался! – проворковала Лена. – Стой смирно, я вытру! Не бойся, салфеткой! Платок слюнявить не буду!
Кирюша, подпрыгнув, шарахнулся от Лены через привокзальную площадь. Лена засмеялась – смех у нее был приятный, шедший из середины могучей груди. Убрала пачку салфеток, шарфом закрутила вокруг шеи длинную косу, которую любила носить именно так, и быстро догнала остальных.
Сашка определил по карте, что Невский проспект им не нужен. Кондратьевский совсем в другую сторону, однако досадно было оказаться в Питере и не прогуляться по Невскому.
– Собьем бериков со следа! А заодно и разомнемся! – предложил Сашка и бодро двинулся по Невскому.
Временами он будто случайно касался то трубы, то почтового ящика, то угла какого-нибудь дома, и всякий раз «хоккеисты» отмечали это место особым знаком. Ставили на проверку. Когда это стало ясно, к стенам стали прикасаться уже все десятеро, что очень усложнило «хоккеистам» работу.
– Пока по Невскому из конца в конец пройдем, они у нас костьми лягут! – прошептал Макар и похлопал по колену статую мраморной женщины рядом с суровым швейцаром, застывшим у входа в гостиницу.
– Как жизнь, брат? Работаешь! Ну работай! – сказал он швейцару, а Сашке шепнул: – Интересно, как берики выкрутятся? На глазах у швейцара будут тетю помечать?
«Хоккеисты» выкрутились просто. Один остановился рядом с мраморной женщиной, а другой, вежливой улыбкой отодвинув швейцара, сделал фотографию на телефон.
