— Шевалье Илинг, я не нахожу причин для ваших упреков! — Вик старался строить свои фразы максимально выпендрежно, настолько, что порой сам к концу фразы забывал начало. Аристократия, итить её бабушку. — Декларируя ваше право выкупить меч, я не налагал на себя обязательство бегать за вами дабы… дабы облегчить вам сию возможность. — Уфф, вырулил.
— То есть вам просто было лень приехать в дом моего отца? Или же вы боялись умаления своей чести? Пустое! Барон дер Гонну считает меня единственно виновным во всём, что со мной приключилось. Это ведь я не смог вас убить и позорно проиграл поединок. Вам же он благодарен за столь великодушное отношение к проигравшей стороне. Теперь вы всегда желанный гость в нашем доме и нашем баронстве.
— Да уж. Насчет невозможности реализовать возможность моего убиения, — тут Вик перегнул с оборотами, — вряд ли бы у вас получилось. Всё-таки последние годы я живу в весьма опасной стране, где стычки возникают на ровном месте не по какому-то поводу, а просто потому, что у тебя есть то, в чем нуждается оппонент. Я говорю про Новый мир. Не только каждодневные упражнения, но и постоянная борьба за свою жизнь делают человека готовым ко всему или мёртвым.
— Что, и чернь может просто так напасть на благородного?
— В лесу кабан не спрашивает ваш титул, он нападает по своей природе. А свободный человек опаснее любого зверя. Новый мир — земля свободных равных людей.
— Вы так говорите, словно одобряете такой мерзкий уклад.
— Я его принимаю. Как упражнение для ума: чем вы… Не так. Чем я лучше своего слуги?
— Да всем! — Илинг аж вскочил со стула и начал ходить по номеру,В котором Вик его принимал — Ум, знания, умения, манеры, боевой опыт, вереница славных предков в конце концов!
На каждом слове Виктор кивал, показывая своё согласие со сказанным. Ровно до славных предков. Но подумал пару секунд и тоже кивнул. Второй раз подписываться на дуэль не хотелось, а его возражения, что славные предки не заслуга аристократа будут расценены как явное оскорбление, это он уже понял.
— Насчет всего вами сказанного соглашусь в каждой букве. Неустанный труд над собой, врожденные способности, порода… Всё так. Но раз мы с вами настолько сильнее, то честно ли не дать несчастным простецам выступить против нас как минимум на равных? Если благородный человек превосходит чернорукого крестьянина на голову, то зачем его опасаться, зачем ограничивать его во владении оружием?
— Их много, они могут собраться в банду и напасть толпой на одного.
— Как это происходит на войне? Тогда тем больше чести победившему разбойников аристократу. Выйти против медведя толпой почетно, а против толпы бандитов одному — разве нет? Тоже славный подвиг, я считаю. У мужика ум, ненависть, коварство похлеще медвежьего.
— Звучит логично, шевалье. Но почему ваши слова переворачивают весь привычный уклад с ног на голову⁈
— Просто я приплыл из далеких земель, где всё немного иначе.
— Да, видимо так. — Баронский сынок решил, что надо соскочить с этой скользкой темы. — Так что с моим мечом?
— Пока он не ваш. Но готов стать таковым, если или когда мы сойдемся в цене.
— Теперь мне понятно, почему вы гуляете по городу в кольчуге под одеждой, это всё ваши пограничные привычки.
— Кольчуга? Ну да, есть такое дело. Но и вы правы, некоторым привычкам в цивилизованном мире не место. — Виктор вспомнил, что вечером он нашел на своём камзоле не спроектированную портным прорезь. Причем в том же месте была прорезана сорочка и пояс с золотыми монетами. Посидев минутку и выпрямив пальцами погнутый ударом далер, он догадался о происхождении прорехи. Получается, он тогда не заметил пропущенный удар по левому боку, монеты хорошо прикрыли его тело.
Умеренный, но всё же торг сделал Вика богаче на четыре гросса и сорок гульденов. Он поначалу в уме округлил гульдены до половинки золотого — сорок типа почти пятьдесят, но потом вспомнил — сорок серебряных составляют ровно треть от гросса. Ну и ладно, тоже деньги. По Илингу было видно, что он хочет поторговаться и за коня, но не решается. Скорее всего его финансы поют романсы и коня выкупить не на что, а на выкуп клинка деньги пришли от отца. Делать широкий жест Виктор не собирался, даже с учетом того, что скоро ему четвероногий транспорт окажется не нужен, раз он пойдет водой. Вик решил, что покатается на коняшке до отплытия, раз это подчеркивает статус, а потом скинет в ближайшем «трейд-ине».
Дуэль, в которую Виктор ввязался так опрометчиво и без всякого на то желания, принесла ему материальную выгоду и новое знакомство с настоящим аристократом. Оно не было полезным в обычном смысле, поскольку Вик не собирался здесь задерживаться. Но польза имелась, по сути, это было первое полноценное общение в Старом мире. Все аристократы, с которыми он общался ранее, были какими-то урезанными версиями, кроме нелюдимого капитана, с которым наш герой даже обедал по большей части молча. Харальд дер Блом не считал сухопутных себе ровней, даже если они благородные, даже когда они вроде как платят и бьются за его корабль. Тем более, если с ними потом приходится делиться честно награбленным.
Молодой парень, понятное дело, что весь на нервах и обидах, потом ударенный по голове и побежденный на дуэли — не самый тонкий инструмент для определения подлинной аристократичности, но всё-таки. Виктор был рад, что не провалился с первого раза. Опыт нарабатывается в повторении, главное теперь не зарываться и не нарываться, фильтровать базар, не борзеть без меры, но и лохом не выглядеть — жителя Подмосковья жизнь такому учила не один год.
Приятно, когда деньги, выделенные на путешествие, не кончаются, а совсем наоборот, понемногу увеличиваются. И даже некое неудобство от их количества, вернее, от массы монет, не могло испортить настроение Виктору. Счастливчик, это прозвище, которое ему заменяло в Новом мире фамилию, здесь уже не произносились ни им, ни слугой. А прочим про него и знать не нужно. С Арнолдо был разговор, по итогам которого он решил не уходить от своего нового доброго хозяина, во всяком случае на территории Мерсалии слуга точно будет при Викторе за обычное для такого найма вознаграждение. А найм предполагает риск, путешествие, невзгоды и лишения, то есть плата такому помощнику в разы больше, чем у обычного домашнего слуги. Кто-то скажет, что Вик балует слугу, мол сто гульденов он не стоит.
Вот только кто скажет? Кто настолько далеко засунет свой нос в дела боярича Вяземского, чтобы контролировать его траты и решения? Ни сюзерена, ни родителей в обозримом пространстве. Не то что жены нет, никто даже не претендует на тёплое местечко возле него. Были какие-то завуалированные намёки в Изобильном, но Счастливчик их старательно не понимал, даже в рощу у речки ни с кем не ходил. Знаем мы эти прогулки, бедовая оторва сначала покажет, какой узор вышит у неё на нижней юбке, а потом встанет на центральной площади поселка, потупив взор и будет кивать на все вопросы отца и родичей: «Было, батюшка. Допустила, батюшка. По согласию, батюшка. Согласная, батюшка». А парня когда начнут спрашивать, он сам-то согласен? А парней в такой ситуации не спрашивают — поелозил груздем, полезай в кузов! Раз, и готова ячейка общества. А община вам сейчас дом построит, чтоб вы детишек настругали поболе.
Не надо пока такого Вите, тем более что дом ему и так уже достроили, небось. Как главному дипломату и послу доброй воли. Ишь, узор у неё на нижней юбке занимательный… Виктор поймал себя на воспоминании об этих узорах и понял — пора идти к неприличным женщинам. Пока новые костюмы пошьют, время есть на всякое разное.
Неприличные женщины в Новом Порту были в достаточном количестве, буквально на любой вкус и кошель, всё-таки портовый город, география диктует. Вот только оказалось, что при всей вольности нравов, которая должна царить в подобных заведениях, никакой особой вольности тут нет. Во всяком случае, сословные ограничения присутствовали. Может, в низкого пошиба матросский гадюшник аристократа бы и пустили, но вот бродяге в приличном заведении точно бы показали направление. Вернее, его бы даже к дверям не подпустили. Если бордель можно назвать приличным заведением.
