Пыль дорог (СИ) - Шарапов Кирилл

Константин поднял крышку, прикрывавшую еду. Что ж, классика — яичница, еще горячая, поджаренный хлеб, масло, икра, правда, какая-то мелкая и белесая, с десяток кусочков разной колбасы и сыра, и… Он даже глазами хлопнул от удивления, вместо привычного взвара, чашка, от которой одуряюще пахло чаем.

Беляш обнюхал еду и не нашел в ней ничего подозрительного. Как объяснила Юлия, прислужников часто использовали для определения яда в пище, вот только с вином они справиться не могли.

Завтракал Воронцов быстро и торопливо. Дождь закончился, а значит, пора ехать по делам. Причем его маленькому отряду требовалось разделиться. Лада с Гордом, забрав фургон, отправлялись смотреть мастерскую. А Константин, арендовав легковушку с водителем у местной гостиницы, в управу и в герольдию. Но чай он смаковал, он так устал от хоть и бодрящего, но горьковатого взвара, что испытал форменное блаженство от того, что может пить напиток, к которому привык. Еще бы кофе раздобыть… Но одно то, что чай тут имеется, уже хорошо. Надо будет поискать по лавкам, кто торгует подобным товаром, может, и кофе найдется. Но все когда-нибудь заканчивается, и нужно торопиться, день не бесконечный.

Бросив взгляд на висящие в шкафу вещи, Константин вздохнул и принялся облачаться в новую одежду — штаны, типа бриджей, из прочной темной ткани, новые остроносые сапоги, белая блуза и камзол, под которым разместилась оперативная кобура, относительно скрытно, вроде как запрещено, но ходить по городу с оружием состоятельным людям, по местной традиции, невместно. Такие, если чего, опасаются и нанимают защитника. Но Константин пошел другим путем. Ну и заключительный штрих — треуголка и трость. Взглянув на себя в больше зеркало бывший детектив едва не выматерился, оттуда на него смотрел совершенно чужой человек, и, как ни странно, одежда действительно изменила его образ, сейчас он видел боярина Константина Воронцова.

— А мне нравится, — не замедлила сообщать Юлия.

— Только это не я, — ответил Константин и вышел из номера.

Коридоры с коврами на полу, картины на стенах. Особенно Воронцову понравилась одна под названием «После тьмы». Интересно только, как художник умудрился воссоздать точную копию дворца князя, сомнительно, что твари, обитающие в столице, дали ему спокойно сделать набросок, установив мольберт на центральной площади. Постояв перед картиной пару минут, Константин хмыкнул и пошел дальше.

— Ваше сиятельство, — с поклоном произнес появившийся, словно из неоткуда, управляющий, — рад видеть. Как спалось? Понравился ли завтрак?

— Да спасибо, все хорошо. Мои спутники еще тут?

— Уехали час назад, в самый ливень. А вот и ваш водитель, звать его Фокой, он отвезет, куда скажите, и ответит на любой интересующий вас вопрос.

Константин бросил взгляд на поднявшегося с диванчика мужчину средних лет, одетого в темно-синий френч с блестящими пуговицами и фуражке. Вид у него был серьезный. А еще он был вооружен, на бедре кобура с «иволгой», для города калибр вполне достаточный.

Заметив взгляд Константина, управляющий тут же пояснил:

— На время аренды машины он является еще и вашим персональным охранником.

— Хороший сервис, — похвалил Воронцов. — А теперь, Фока, нам пора, сначала едем в герольдию.

— Да, Ваше сиятельство, машина будет у подъезда через минуту.

И мужчина решительно направился к выходу, но не центрального, а на другую сторону гостиницы, где была парковка.

Воронцов хмыкнул и, достав портсигар, вытянул оттуда сигариллу, еще накануне он увидел в рядах табачную лавку и сделал небольшой запас, теперь он мог наслаждаться хорошим табаком, а не тем, что пихали в дешевые папиросы. Выйдя на крыльцо отеля, он кивнул солидному мужчине, который сидел за столиком и, дымя трубкой, читал газету.

Константин прикурил и посмотрел на улицу, потоки воды почти исчезли, город не имел ливневки, и был построен так, чтобы вода с улиц уходила в реку. Кстати, герольдия оказалась на левом берегу, и поскольку мостов такой длинны тут еще не строили, то придется опять плыть на пароме.

Черный блестящий автомобиль, напомнивший Константину старый Хорьх, с колесом за передним крылом, остановился перед прямо перед ним — длинный капот, двухместный салон, крыша не откидная, а обыкновенная. Фока выскочил с водительского места и, обежав машину, распахнул перед Константином дверь.

Мужчина с газетой заинтересованно приподнял бровь, но ничего не сказал.

Воронцов, раздавив в высокой железной чаше пепельницы окурок, спустился по ступеням, поигрывая новой тростью. Кстати, она обошлась не дешево, поскольку была со скрытым клинком. Но Лада обещала потом с ней поработать и превратить в настоящий артефакт.

Константин забрался на пассажирское место. Мягкие кожаные сидения, приборная панель под темное дерево, лакированная, выполнена хорошо, сам салон обтянут какой-то плотной темной тканью, приятно пахнет дорогим табаком, нет ощущения, что едешь в пепельнице.

Фока вернулся на свое место, и машина неспешно тронулась с места, набирая скорость. Воронцов оценил комфорт и плавность хода, машина была очень стильной и хорошей, это не в грузовике трястись, прилагая неимоверные усилия, чтобы руль провернуть. Но за городом на любой грунтовке она сядет на брюхо и с места уже не тронется. Сейчас же бывший детектив получал истинное удовольствие от поездки.

— Фока, — обратился он к водителю, — расскажите о машине.

Если водилу вопрос и удивил, то виду он не показал.

— Это «Восток-Империал 03», почти новый. Выпуск наладили на большом заводе в Волкове, вотчине боярина Волкова, что отсюда в неделе плавания по Уре.

— Далеко, — припомнив, что в местной неделе девять дней, заметил Константин.

— Далеко, — согласился Фока. — И цена кусается — чуть больше тысячи золотом.

Константин вспомнил, как толкнул поселянам убитый грузовик с шахты за шесть или семь монет, и едва не рассмеялся. Производство подобного транспорта обречено быть, если не штучным, то точно малосерийным.

— Из-за дороговизны выпущено всего две сотни автомобилей за два года. Машина исключительно для города, максимальная скорость — девяносто километров в час.

— Неплохо, — согласился Воронцов, попутно глядя в окно.

Да, город Тверд был богатым. Набережная, на которую они съехали, была забрана в гранит, и берег довольно высокий — метров пять-шесть, не меньше. А вот и паромная переправа, очередь приличная, как раз только началась погрузка. На этом участке всего два самодвижущихся парома, машин на десять каждый, один на том берегу, другой на этом. Но Фока и не думал вставать последним, вырулив на встречку, он клаксоном предупредил всех остальных водителей и, спокойно подрезав какую-то не слишком дорогую легковушку, въехал на паром. Воронцов увидел в зеркало заднего вида злое лицо шоферюги, но тот почему-то промолчал, видимо, решил не связываться с водителем пафосной тачки. Константину стало неприятно, но он ничего не сказал Фоке, тому лучше знать, как и что ему делать, этот сословный мир, и, по идее, боярин Воронцов должен идти везде вперед и без очереди.

Их «Империал» оказался первым на выгрузку, экипаж посудины лихой маневр Фоки проигнорировали. Константин глянул на светлеющее небо и вышел на палубу, свежий ветер, слегка пахнувший рыбой, едва не унес его треуголку, вовремя успел ее перехватить. Паром заполнился быстро, и уже через пять минут отчалил, оставив на берегу пару машин, которые не влезли. Если бы Фока встал в очередь, пришлось бы ждать следующего.

Переправа заняла минут двадцать, слишком медленно шло средство передвижения, да и река в этом месте была далеко не узкой — метров пятьсот.

Фока оказался хорошим водилой. Стоило матросам спустить трап, машина уже съехала на набережную и понеслась к центру левобережной части города. Три минуты, и вот он уже припарковался у небольшого двухэтажного дома с солидной белокаменной лестницей.

— Прибыли, Ваше сиятельство, — заявил Фока, обегая машину и открывая Воронцову дверь. — Я встану вон там, сбоку. Как выйдете на крыльцо, так подгоню машину.