"Фантастика 2025-73". Компиляция. Книги 1-13 (СИ) - Степаненко Сергей

«Теф! – позвал он своего помощника. – Где ты потерялся?»

Сделав ещё пару шагов, он остановился и прислушался. Было абсолютно тихо, даже обычный белый шум не звучал в его ушах. И самое неприятное – он не ощущал присутствие мягкого тёплого комочка над правым плечом.

– Проклятие, Теф! – в сердцах сказал Поляков. – Сейчас, когда ты очень нужен, ты исчезаешь! Как не вовремя!

Комиссар стиснул зубы, его губы стали похоже на тонкую ниточку, а в глазах появился упрямый блеск. Белая хмарь становилась плотнее, серая пыль кружила в ней словно пепел, раздуваемый ветром, а он шёл вперёд в направлении дороги с машинами и людьми, к дому, где жил Нед. Казалось, вот ещё чуть-чуть и он выйдет из этой белой пелены и увидит дорогу и дома, но видения, что посещали его в этой молочно-пылевой круговерти, были обычными слуховыми и зрительными миражами. После того, как очередной мираж исчез, комиссар поднял правую руку и приказал квантовому генератору браслета очистить пространство вокруг него. Ему даже показалось, что белая хмарь начинает улетучиваться, а серая пыль опадать вниз и превращаться в землю. Как вдруг твёрдая почва ушла из-под его ног и он оказался по самую шею погружён в серую пыль. Комиссар попробовал лечь на спину и выползти из этой ловушки, но в итоге серая пыль оказалась даже в его ушах. Он потянулся к дефазировщику на поясе, старательно раздвигая серую массу, что сдавливала его со всех сторон. На его лице была пыль, глаза резало, словно в них попал песок, дышать становилось всё трудней, а в ушах пыль налипла на стенки слухового канала и издавала мерзкое шуршание. Комиссар смог дотянуться до дефазировщика, но слои серой пыли сдвинулись и он ушёл под них с головой. Глаза закрылись, а нос окончательно забился. Он стал задыхаться. И тут его грубо схватили и потянули за шиворот. Он был словно маленький слепой котёнок, которого тащат неизвестно куда, а ему остаётся лишь жалобно мяукать.

Комиссар сидел на стуле на кухне с зелёными стенами. Нед Порст устроился за столом напротив него и не торопясь пил чай из фарфоровой чашки.

– Приятно чувствовать себя убийцей? – поинтересовался Нед, взгляд которого был жёстким и холодным.

– Ты это специально сделал, – пробурчал комиссар.

– А ты разрушил мой мир, – пристально посмотрел на него Нед.

– Откуда я знал, что будет именно так?! – комиссар смотрел в пол.

Нед отставил чашку и подошёл к окну:

– Иди сюда, – приказал он комиссару, тот нехотя встал и подошёл к Неду. – Нравится?

Комиссар молчал. В окно не было видно ничего, лишь осколок дороги и стена дома, в котором жил Нед – всё остальное тонуло в белой хмари. Нед стоял спиной к комиссару и смотрел в окно. Поляков скривил губы и снял дефазировщик с держателя на поясе. Лица хозяина комиссар не видел. Нед повернулся к нему, увидел наведённое на него оружие и грустно улыбнулся:

– Вот такая мне благодарность за всё, что я для тебя сделал.

– Ты! – лицо Полякова перекосила гримаса презрения. – Ты украл чужое, значит ты – вор!

Нед вздохнул:

– А ещё я держу в повиновении миллиарды существ, что вы породили своими страстями и желаниями…

– Ещё и рабовладелец, – излучатель дефазировщика в руках комиссара смотрел прямо в лоб Неда.

– Так ты ничего и не понял, – Нед поджал губы и его пухлое лицо стало грустным.

Что произошло дальше, комиссар не смог бы описать – ему показалось, он пытался нажать на спусковой крючок дефазировщика, но был грубо схвачен за грудки и выброшен с шестого этажа через оказавшееся вдруг открытым окно.

– Приходи на чай, – донеслось ему вслед.

Он падал в белую хмарь. В лицо ему летела серая пыль и казалось падению не будет конца.

Волна хаоса захлестнула окраины мира аморфов, превратила его в протоквантовую пыль и пошла распространяться дальше по горизонту пространств, пожирая всё на своём пути. Неконтролируемый никем поток энергии влился в гравиструны и проник в нуль-переход. В точке смены физических параметров пространства он вступил в резонанс со временем и потёк по направлению к мирам с высокой мерностью. Время распылялось на хронокванты, а материя инвариантов превращалась в протовещество. Пустота между ними становилась первородным хаосом.

Комиссар лежал на зелёной траве и смотрел в небо. Ему показалось, что он уже видел такие облака. Он поднялся и обнаружил, что стоит посреди газона, а на него неодобрительно посматривают люди, собравшиеся около небольшого навеса и столба с синей табличкой с изображением чёрного автобуса на белом фоне. Комиссар отряхнул свой костюм и пошёл по направлению к группе людей. На него всё также кидали косые взгляды, но это уже были преимущественно женщины пожилого возраста. Комиссар улыбнулся одной из них, а она в ответ лишь неодобрительно покачала головой. Остальные люди смотрели в сторону едущих машин и Поляков решил, что они ожидают автобус, который, по их мнению, должен был вот-вот подъехать. Место было странное – белые девятиэтажные дома стояли рядом друг с другом. Между ними просматривались обширные дворы с припаркованными машинами необычного вида и одноэтажное здание с рекламой продуктов на фасаде. Комиссар решил, что пройдётся пешком по тротуару вдоль дороги и подумает, что ему делать дальше. Дорога уходила в лес и Поляков решил, что та наверняка ведёт в другой район этого странного города, поскольку движение машин из леса было таким же интенсивным, как и в него. Машины проносились с непривычным рёвом двигателей и даже когда их не было рёв не прекращался. Комиссар перешёл дорогу на зелёный свет и оказался рядом с высоким сетчатым забором, из-за которого и раздавался этот непривычный его слуху рёв моторов. Поляков криво усмехнулся, обнаружив, что звуки, изначально принятые им за рёв двигателей машин, были ничем иным как рёвом спортивных мотоциклов. В лесу пролегала гоночная трасса и по ней на огромной скорости носились разноцветные двухколёсные болиды. И вдруг всё замерло. Исчезли все звуки, а машины застыли на дороге. Комиссар обернулся и посмотрел на людей на остановке. Те переглядывались и встревоженно смотрели в его сторону. Поляков вышел на, ставшую вдруг свободной от машин, автомобильную дорогу и увидел, что из глубины леса на них идёт, переливающийся от голубого к прозрачному и розовому, воздушный фронт. Фронт быстро приближался. Комиссар, поняв, что встречи с ним избежать не удастся, решил укрыться под навесом и побежал в сторону остановки с людьми. Он был от неё в ста метрах, когда переливающаяся волна догнала его и… Неожиданно остановилась. Он смотрел в разверзнувшуюся перед его ногами розовую бездну около полуметра шириной, с абсолютно гладкими, будто изготовленными из прозрачного постоянно текущего и преломляющего свет стекла, стенами и думал, как ему поступить дальше. Комиссар обернулся и посмотрел на людей на остановке. Они с любопытством и тревогой наблюдали за ним. Граница фронта наползла на носки ботинок и поглотила их. Поляков удивлённо посмотрел на них – боли он не почувствовал, и спешно сделал шаг назад – носки ботинок были на месте. И тогда комиссар решился – он отошёл на несколько шагов назад, разбежался и перепрыгнул через переливающуюся розовую бездну.

На другой стороне всё было абсолютно таким же, лишь небеса стали чуточку синее. Это немного разочаровало Полякова, но обрадовало людей на остановке – они стали подходить к медленно наступающему на них воздушному фронту и прыгать через ставшую ещё более узкой розовую бездну. Рёв мотоциклов на трассе возобновился, а стоящие на дороге машины продолжили движение, как ни в чём не бывало. Мир обрёл запах, цвет и звук. Поляков вспомнил о пластинке из золотого топаза и достал её из кармана. Он смотрел на лес и не мог поверить – вместо леса была белая хмарь, в которой кружила серая пыль. Комиссар поспешно вернул пластинку в карман, но случайно дотронулся пальцами до её середины и получил сильнейший удар по всему телу.

Страж пространства удовлетворённо наблюдал, как распространившийся по инвариантам творения фронт волны хаоса остановился в пределах трёхмерных миров, не в силах преодолеть потенциальный барьер. Единственным неприятным моментом было поглощение части энергии хроноквантового поля, но его параметры постепенно приходили в норму и возвращались в исходное положение, хотя он и видел грубый шов на его гладкой ткани.