"Фантастика 2025-76". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Стоев Андрей

— У большинства амбиции совсем скромные, — согласилась Ленка. — Знаешь, Кени, если ты сделаешь эти тренировки постоянными, будет бунт.

— Да я и сам уже понял, что сильно переоценил готовность наших развиваться дальше, — с досадой ответил я. — И Менски это тоже не нужно — постоянно пинать людей, которые не хотят учиться. Ему такого удовольствия и в Академиуме давно хватило, он к нам не за этим придёт. Думаю, общие тренировки сделаем достаточно редкими, а постоянные занятия будут только для желающих.

Мы молча стояли в стороне, наблюдая за суетой на перроне — приехали мы слишком рано, и погрузка была ещё в самом разгаре. В хозяйственный вагон передавали ящики с продуктами, возле паровоза стояла цистерна со спиртом, а из открытого окна вагона охраны доносились ругательства командира. Ленка смешливо фыркнула от особо цветистого эпитета и спросила:

— В империю через Польшу поедем?

— Нет, через Польшу я без мамы не рискну, — покачал головой я. — Они там, конечно, маму побаиваются, но как-то это не слишком надёжно. На нас многие зуб точат, может и найтись кто-нибудь понаглее да поглупее. Из Риги поедем в Вену через Киев, так безопаснее.

— Боишься? — она посмотрела на меня с едва уловимой насмешкой.

— Боюсь, — признался я. — И совершенно этого не стесняюсь. Только дурак ничего не боится, а я по-дурному рисковать не собираюсь. Я свои силы оцениваю здраво.

Ленка насмешливо улыбнулась, но меня эта насмешка совершенно не обманула — в эмоциях у неё было полное одобрение. Она меня просто дразнила.

— Я так и не поняла, Кени, чего князь от тебя хочет. Чтобы ты с имперцами заключил какой-то договор?

— Какой договор, о чём ты? — усмехнулся на это я. — У нас никакой договор с империей невозможен. Так, обсудим кое-какие разовые сделки, и всё.

— Почему это вдруг договор невозможен? — не поняла Ленка.

— Потому что мы друг для друга являемся недоговороспособными. Ну, некоторые общие договорённости у нас с ними всё-таки есть, но ни мы, ни они их особо всерьёз не воспринимаем.

Ленка смотрела на меня с непонимающим видом, и я понял, что придётся объяснять:

— Мы основы правовой системы княжества в школе проходили — ты помнишь, как наши суды образовались?

— Это же факультативом шло, — напомнила она. — А я брала факультативы по истории искусства и прикладной графике.

— Это факультативно было, точно, — припомнил я. — В общем, наша судебная система изначально пошла от суда князя. Позже князь делегировал судебные полномочия своим назначенцам, оставив княжеский суд для исключительных случаев. Для разбора тяжб людей служилых и взыскания вир князь назначал вирников, которые через столетия превратились в Суд Дворянской Чести. Тяжбы простолюдинов разбирал Общинный суд, из которого впоследствии выделились Мещанский и Гильдейский суды. У каждого из них свой кодекс, и судят они по-разному, но есть одно общее свойство: князь всегда судит по чести, и все суды, происходящие от княжеского суда, тоже судят по чести.

Ленка явно ещё не поняла, к чему я подвожу, но слушала внимательно.

— Отсюда и происходит разница в договорном праве. Судебная власть империи полностью основана на римском праве, поэтому суд в империи смотрит только на договор. У нас суд тоже смотрит на договор, но относится к нему лишь как к одному из доказательств, не более того. Наш суд всегда выясняет, что стороны ожидали от договора во время его заключения, и именно понимание договора сторонами и является основой судебного решения.

— Я это поняла, Кени, но я не совсем понимаю, что из этого следует, — с лёгким замешательством сказала Ленка.

— О, из этого очень многое следует, Лен. Вот давай рассмотрим простой пример. Представим, что я — имперский торговец Кеннер, который решил купить у новгородской купчихи Лены зерно.

— Почему именно зерно? — в замешательстве спросила Ленка. Похоже, представление себя в качестве купчихи несколько выбило её из колеи.

— Ну, пусть будет не зерно, пусть будет, допустим, сметана. Неважно на самом деле, какой товар. И вот ты доставляешь состав со сметаной в порт, а я за этой сметаной присылаю корабль. Ты грузишь на него свою сметану и машешь ему ручкой. Корабль отплывает и на полпути тонет. Балтийская килька кушает сметану и растёт большой и красивой на радость рыбакам. А вот ты тревожишься и чахнешь, потому что денег за отгруженную сметану как не было, так и нет. Наконец, ты спрашиваешь меня: «Дорогой партнёр герр Кеннер, не пора ли расплатиться и продолжить наше такое выгодное сотрудничество?». А я отвечаю: «Увы, моя милая фрау Лена, нет сметаны — нет и денег. Но как только вы мне её поставите, я буду счастлив оплатить всё сполна. Корабль? Это не мой корабль, все претензии к судовладельцу». Судовладелец тебе говорит: «Ничего не знаю про вашу сметану. Отстаньте от меня, жестокая фрау, разве вы не видите, что у меня горе? У меня корабль потонул».

— И ты хочешь сказать, что суд позволит тебе не платить? — с недоверием спросила Ленка.

— Наш суд, скорее всего, решил бы дело в твою пользу. Но я бременский торговец, и тебе приходится обращаться в городской суд Бремена. Тщательно рассмотрев дело, суд постановил: поскольку в договоре не указан точный момент передачи права собственности на товар, а ответчик товар физически не получил, то он не имеет обязательства его оплачивать. А поскольку в договоре на перевозку не была оговорена специальная ответственность за товар, а утрата корабля в результате шторма относится к категории force majeure [313], то судовладелец не может являться ответственным за утрату товара. Ты разорена, купчиха Лена, а я остаюсь с репутацией не жулика, как ты могла бы подумать, а серьёзного дельца, который умеет правильно составить договор.

— Такого быть не может, — уверенно заявила Ленка. — Я погрузила товар на твой корабль, то есть передала товар тебе. Как ты можешь за него не заплатить?

— Это немного упрощённое описание реального случая, правда, там было всё-таки зерно, — ответил я. — И это был лишь один из многих подобных случаев. Для имперского торговца обобрать партнёра, используя формальную лазейку в договоре, не является чем-то постыдным. Скорее наоборот — этим гордятся. Стоит ли удивляться, что наши купцы очень недоверчиво относятся к договорам с имперцами?

— То есть имперцы обманывают наших, пользуясь лазейками в договорах?

— Такое случается, — подтвердил я. — Но справедливости ради надо заметить, что это работает в обе стороны. Было не меньше случаев, когда имперский купец получал неожиданное для себя решение нашего суда, который игнорировал то, что написано в договоре, а вместо этого исходил из ожиданий сторон при его заключении. Разумеется, в таком случае уже имперец воспринимал решение суда как жульничество и выгораживание своего купца. Так что имперцы не менее осторожно относятся к договорам с русскими.

— Ты так говоришь, словно их оправдываешь, — недовольно сказала Ленка. Похоже, судьба несчастной новгородской купчихи Лены не оставила её равнодушной.

— Не оправдываю, но и не осуждаю, — пожал я плечами. — На самом деле обе эти судебные системы имеют свои преимущества и недостатки. Нельзя сказать, что какая-то из них лучше или хуже. Судят-то на самом деле всё равно люди, а не своды законов. Будет ли суд праведным или неправедным — не от законов зависит. Важно на самом деле совсем не это. Важно здесь то, что наши судебные системы несовместимы, и как-то объединить их в принципе невозможно. Мы для имперцев всегда будем беззаконными дикарями, а они для нас — бесчестными мошенниками. И судебное право — это только один из многих моментов. Не обманывайся тем, что мы с имперцами выглядим похожими, Лен, на самом деле у нас очень много различий. У нас разные цивилизации, и они вряд ли когда-либо смогут объединиться — наши культуры слишком различаются.

— Мне кажется, ты слишком преувеличиваешь, — неуверенно возразила она.

— Не думаю, что я преувеличиваю, — не согласился я. — Вот ещё один хороший пример — помнишь, как я заставил Зепперов вернуть неуплаченные налоги? Так вот, Эрих Зеппер на самом деле вовсе не считал себя в чём-то виноватым — он всего лишь воспользовался небольшой недоговорённостью в законе. С его точки зрения, он совершенно законно оптимизировал налоги, а я был просто наглым вымогателем. Потому что в империи к этому отнеслись бы совершенно иначе. В империи ему не стали бы предъявлять претензии, а просто дополнили бы закон, убрав ту лазейку. А у нас его заставили выплатить налоги, но никто и не подумал менять закон — для нас он вполне однозначен, и что-то в нём менять нет никакой необходимости.