В прошлые века здесь была конюшня, а сейчас валялся всякий ненужный хлам.
Любители нарушать дисциплину часто приходили сюда покурить.
Катрин не курила. Она искала уединения.
«Ты просто зануда», — говорила кузина Ирис. — «Прячешься ото всех по щелям, точно мышь».
Ирис могла себе позволить быть общительной, горделивой и даже спесивой. Она никогда не жила у родственников приживалкой при живых родителях.
А Катрин довелось.
Родители окончательно расстались, когда ей исполнилось пять. Но они и до этого жили как кошка с собакой.
Да и кто бы ужился с блистательным Огюстеном Кловисом, который не мог пройти мимо ни одного игрового автомата, карточного стола или проститутки, чтобы тут же не потратить всю имеющуюся в запасе наличность?
За то, что их семейная жизнь не заладилась, Катрин мать не винила.
Но вот за то, что после разрыва с мужем весь круг интересов матери замкнулся исключительно на устройстве личной жизни, Катрин простить не могла.
Широко известны случаи, когда, расставшись, родители рвут друг у друга ребёнка из рук.
То был не случай Катрин.
Отец уступил её матери без боя. Мать пыталась пихнуть Катрин обратно к отцу. И, как мячик из пинг-понга, она перелетала из рук в руки родителей пока не произошёл роковой случай, всё изменивший.
Мать отправилась с очередной «любовью жизни, мужчиной мечты» на Мальдивы, доверив дочь Огюстену. Чтобы он был пай-мальчиком, оплатила его долги и даже оставила экс-супругу кредитку с кругленькой суммой.
Не прошло и двух дней после отъезда Джоанны, как горе-папаша, в очередной раз проигравшись в пух и прах, попытался утопить обиду в алкоголе.
Он налакался до полицейского участка, где и пробыл четыре дня.
Все эти дни Катрин просидела в запертой квартире. Потеряв терпение от беспокойства и, ставшего уже невыносимым, голода, она перелезла на соседский балкон.
Соседи, придя с работы, обнаружили у себя замерзшего, истощённого ребёнка и разразился скандал. Появились инспектора из социальной службы. Начался процесс, призванный лишить нерадивых родителей их прав.
В тяжбу вмешались родственники со стороны матери.
Дедушка располагал неплохими средствами, но по возрасту в опекуны не годился. Так Катрин оказалась у тёти Элис.
Мамина старшая сестра была женщиной строгой, но разумной. Племяшку не баловала, но и не доставала. Заботилась о том, чтобы у Катрин всё было хорошо.
Но Катрин никогда не забывала своего места, в то время как Ирис просто купалась в родительской любви.
И вот Катрин здесь. Овладевает желанной профессией. По-прежнему трудолюбива, разумна и — незаметна.
Вечная серая тень.
* * *
Начался дождь. Пришлось покинуть здание, крыша в котором походила на решето.
Катрин выскользнула в дверной проём и по тропинке, огибающей кромку круглого озера, зашагала к виднеющимся вдали корпусам колледжа.
Гравий поскрипывал под кроссовками. Ветер трепал волосы, выбившиеся из хвоста.
Солнце исчезло как-то вдруг и сразу. Мир сделался сумрачным, но нельзя сказать, что неуютным, просто большинство красок будто размыло, лишив очертания предметов привычной чёткости.
— Мадемуазель Кловис?
Катрин вздрогнула.
Обернувшись на окликнувший голос увидела, как широкими шагами к ней приближается мистер Форест, ректор колледжа.
— Мадемуазель Кловис? Где вы пропадаете? К вам приехали. Мы ищем вас уже около часа.
Сердце Катрин испуганно сжалось.
Память услужливо нарисовала ужасающую картину: их с Ирис останавливают посредине школьного коридора и вежливый, бесстрастный голос повторяет ту же фразу, слово в слово:
— Мадемуазель Оуэн? Мадемуазель Кловис? Где вы пропадаете? К вам пришли.
Тогда, прямо в кабинете директора, им с кузиной сообщили об автокатастрофе, в которой погибли дедушка и отец Ирис, муж тети Элис, Бертран Оуэн.
— Мадемуазель Кловис?
Темнокожая рука мистера Фореста чуть сжала запястье, возвращая Катрин в день сегодняшний.
— Вы в порядке?
— Что? — непослушными от ужаса губами спросила Катрин. — Скажите мне, что случилось?!
— Не волнуйтесь так.
Видя искреннее недоумение в тёмных глазах мистера Фореста, Катрин немного успокоилась.
В ректорском кабинете их дожидалась неизвестная Катрин дама.
Овальное лицо с точеными скулами, цепкий взгляд и профессиональная уверенность в каждом жесте невольно внушали к незнакомке уважение.
— Линда Филт, — представилась она, поднявшись при появлении Катрин и протягивая руку для пожатия. — Адвокат из Спайд-Корпорейшен.
— Спайд-Корпорейшен? — нахмурилась Катрин. — Что такой известной компании могло потребоваться от меня? Я персона маленькая.
— Думаю, скоро ваш социальный статус поднимется, мадемуазель, — тонко улыбнулась мисс Филт. — Согласно сведениям, хранящимся в этом кейсе, даже дочь президента не так богата, как вы.
Последовали объяснения. Долгие и доходчивые.
— Я — наследница Элленджайтов? — недоверчиво покачала головой Катрин. — Вы шутите?
Линда дернула бровью, будто говоря: «Разве поехала бы я в такую даль, чтобы глупо шутить?».
— Вы действительно прямой потомок Эллейнджайтов, мисс Кловис. И поскольку других наследников не осталось, поезжайте в Эллинж, подпишите документы и вступайте в наследство. Ну, улыбнитесь же! Разве вы не рады?
— Рада?
— Богатству принято радоваться.
— Как-то сложно всё это так вот, в одночасье…
Ничего не переменилась.
Она оставалась прежней Катрин Кловис.
Пока все эти сухие цифры, миллиарды, сказки про волшебные замки для неё ничего не значили — пустой звук.
Мисс Филт говорила о том, как придётся покинуть колледж, что Катрин, если пожелает, может пригласить с собой тётю, кузину, и даже взять любимую кошку.
Что беспокоиться не о чем — сотрудники фирмы Спайд-Корпорейшен обо всём позаботятся.
Всё, что требовалось от самой Катрин, это поселиться в Эллинже, в Хрустальном Доме.
* * *
Красота кузины Ирис никого не оставляла равнодушным — одного восхищая, у другого вызывая возмущение.
Кому бы не хотелось иметь такие же длинные стройные ноги, как у Ирис Оуэн? Кого не пленила бы мягкая грация сытой пантеры, с которой девушка передвигалась?
Можно ли винить мужчин за то, что взгляды, помимо их воли, останавливались на высокой девичьей груди?
Добавить к этому цветущее, яркое, даже в отсутствии макияжа, личико и становилось понятно почему столько голов оборачивалось в её сторону.
Мужчины хотели Ирис Оуэн. Женщины желали ею быть. И Катрин Кловис, черт возьми, не была исключением!
Трудно жить рядом с совершенством и не сделаться сварливой, точно старая карга.
Катрин изрядно извиняло то, что у мисс Популярное Совершенство был, ой, какой непростой характер.
Ирис считала, что, раз уж Катрин живёт приживалкой у них в доме, у неё светлые волосы и рыбий темперамент, то она должна во всём уступать ей, такой звёздной и великолепной.
Катрин же, признавая за Ирис все её многочисленные достоинства и болезненно осознавая собственные недостатки, всё-таки не сдавалась и отстаивала свои права.
Конфликт интересов достигал апогея после чего обычно следовал взрыв.
В детстве доходило до драк. Теперь обыкновенно заканчивалось ехидными пикировками.
Дядя Бертран успокаивал тётю Элис, заверяя, что как только девочки повзрослеют, это пройдёт.
Но «это» не прошло.
Глухая неприязнь, тайное соперничество с годами разгорались лишь жарче.
— Мои поздравления. Какого чувствовать себя в роли миллионерши? — не удержалась от очередной шпильки Ирис, как только представился случай.
Кузина вызывающе покачивала острой шпилькой в нескольких дюймах от голени Катрин.
Сиреневые, как фиалки, яркие глаза взирали с иронией. Одним только этим взглядом Ирис умела выразить своё отношение к Катрин: «Даже все миллионы мира не превратят тебя во что-то стоящее, серый мышонок».
