Белая Полоса вокруг (СИ) - Абвов Алексей Сергеевич

— Хорошо, я принимаю вашу клятву, — легко кивнул ему, стараясь из последних сил сохранить спокойное лицо. — Однако знайте, я совсем не полковник, а обычное гражданское лицо.

— Как вам будет угодно, сэр! — Отрапортовал капрал, с заметной радостью на лице отдавая мне честь. — Я всё прекрасно понимаю, сэр, и вы на меня вполне можете рассчитывать!

Я же не понимал, радоваться мне или печалиться. Ну, какой, спрашивается, из меня полковник? А ведь теперь придётся соответствовать, вон, Рогнеда тоже смотрит в мою сторону с явным подозрением. Ладно, выберемся в более обжитые места, тогда и будем пытаться решить эту проблему, сейчас же время для более важных дел.

После так сказать — 'официального представления', мы поговорили уже нормально о деле и не только. Категорически потребовал забыть в разговоре со мной слова 'сэр', 'полковник', да и прочую армейщину заодно. Зовут меня Алекс, можно называть шефом, в крайнем случае — командиром. Порядки у нас простые, рассчитаны на личностную сознательность. Несознательная башка же часто болит, отчего — легко догадаться. Грегори оказался сообразительным мужчиной и всё понял с первого раза. По крайней мере, я на то сильно надеюсь. Дальше он рассказал о себе и о своей жизни на Новой Земле:

— Я раньше думал, что все рассказы о том, как в нашей стране раньше набирали матросов на парусный флот, выхватывая первых попавших мужчин прямо на улице — досужие сказки и французская пропаганда, — эмоционально сокрушался он. — 'Ты нужен королю!' — всё, отказаться невозможно. И как заставляли забранных насильно людей делать всё необходимое, вбивали устав и дисциплину палками тоже. Но вот оказаться на их месте в самом конце двадцатого века — о таком даже кошмарных снов не припомню. И ведь я далеко не один здесь такой. В нашу банду четверо попали как я, но они механики, радистов больше нет. А обучать местные кадры, брр… — капрал сморщил лицо, как будто раскусил какую?то кислятину. — В лучшем случае способны как мартышки нажимать пару кнопок и глубокомысленно смотреть в одну и ту же картинку, не понимая, как всё работает. Для них техника неотличима от магии. А ведь многие пришли сюда из цивилизованных стран.

— Естественный отбор. Отрицательный! — Хмыкнул я. — У кого здесь хватает ума, в бандиты не пойдёт. Тем более воевать за чужие интересы. Вредное для здоровья занятие.

— Уже успел отметить, — Грегори полностью разделял мою точку зрения.

Из дальнейшего разговора я многое узнал о внутренней жизни банды наёмников и отношениями внутри неё. Кошмар — только это слово и приходит на ум. Даже те, кто изначально имел высокий уровень интеллекта и изрядный налёт цивилизованности, быстро деградируют в той среде. Курение дури является обязательным условием для всех. Отказаться можно, но есть риск однажды проснуться с перерезанным горлом. Разбой и насилие одновременно развлечение и дополнительный заработок. Спонсоры смотрят на такое времяпрепровождение вполне благосклонно, если оно не мешает выполнению их заданий, несильно отличающихся от тех же развлечений. Однако оснащённость и кое — какая подготовка всё же позволяли банде уверенно конкурировать с другими бандами, как в Дагомее, так и в Халифате, параллельно выполняя различные поручения заказчиков, благо те не отличались особой сложностью. Вот только с крайним заказом вышла небольшая промашка. А учитывая настороженные отношения между наёмниками и людьми полковника Озма, неожиданная пропажа целого боевого подразделения вызвала срыв договорённостей. Возможно, вскоре стоит ожидать их возвращение вместе с началом полноценной облавы с прочёсыванием местности, но у нас есть несколько дней для того, чтобы покинуть опасный район.

— Вот, смотри — это и есть весь мой взвод в подчинении, — после длинного разговора привёл капрала к своему грузовику.

Его требовалось срочно переодеть, накормить и ввести в курс нашей жизни. Да и познакомить со всеми остальными тоже. Взглянув внутрь КУНГ — а, капрал надолго завис, позабыв прикрыть рот. Всякого он, наверное, ожидал увидеть, но совсем не этого.

— Полковник Алекс, вы многократно превзошли всё возможное даже в моём воображении, — Грегори всё же отошел от лёгкого шока, снова обратившись ко мне по — армейски.

Я лишь взглянул на него с немой укоризной, заставив резко смутиться. Дальше я познакомил его с Оксаной и Лизой, передав капрала в их временное подчинение. Сам же приступил к подготовке ночного выезда. Требовалось внимательно рассмотреть карты и сделанные нашим воздушным разведчиком снимки, дабы найти удобный и относительно безопасный подъезд к остановленному конвою.

— Есть повод для грусти? — Спросил внешне расстроенную Оксану, когда мы отъехали на приличное расстояние от лагеря.

В этот раз каждые пятнадцать минут выходить на связь не требовалось, лишь докладывать заступившей на дежурство Рогнеде о прохождение контрольных точек на согласованном маршруте и наиболее важных событиях. На мой вопрос Оксана тяжело вздохнула, видимо решаясь, говорить или нет, но всё же ответила:

— Скажи, ну почему я такая дура!? — Громкий всхлип носом, показывал скорое появление обильной влаги из глаз. — Ведь знала же, что так будет, и всё равно пожалела, а теперь…

— Что случилось? — Я совершенно не понял, о чём идёт речь, но остановил машину, почувствовав необходимость немедленно разобраться.

— Ты теперь уделяешь куда больше своего внимание той бурской суке, а не мне! — Оксана повысила голос, разрыдавшись. — Всё понимаю, она действительно достойная женщина: врач, опытный тактик и боевик, известный командир, хорошо знает языки и местную жизнь, — давясь слезами, пробормотала она. — А я? Что я умею? Говорить — ' здравствуйте, рады вас видеть в Новой Земле'? Нажимать кнопки, совершенно не понимая, что я делаю и на кого реально работаю, считая себя очень важной птицей? Тупая карьеристка! Я совершенно бесполезна и ничего толком не умею. Потому?то ты и не смотришь на меня, — её плечи сильно затряслись, поток слёз более не сдерживался словами.

А я сидел и не знал, чего сейчас нужно ей сказать, дабы всё это прекратилось. Вот мы и дожили до истерик от ревности. И ведь поначалу ничего не предвещало, можно сказать — сама выступила инициативой. Расстегнув застёжку шлема, отложил его в сторону. Стянул обрезанные перчатки, потянувшись к Оксаниному шлему, дабы снять и его. Та совершенно не сопротивлялась, полностью отдаваясь душевным страданиям и слезам. Забыв о словах, просто крепко прижал её к себе, желая передать частичку своей нежности. Ведь если отбросить бытовую шелуху, то могу честно признаться, я действительно люблю эту красивую дурочку. И без неё… даже думать об том не хочу! Своими ладонями периодически вытирал мокрые дорожки, не зная, чем ещё можно помочь. Мои действия постепенно возымели эффект: слёз стало меньше. Частично выплакав своё раздражение, Оксана снова заговорила:

— Ты ведь даже не представляешь, что я чувствую, когда вы страстно милуетесь. Ты не представляешь, что я прекрасно чувствую тебя, твою боль, твоё плохое настроение даже когда ты где?то далеко от меня. Откуда это взялось, я не знаю, но ничего не могу с этим поделать. Ты словно стал неотъемлемой частью меня. Ещё там, на орденской базе, когда мы впервые были вместе. И теперь я боюсь тебя потерять, боюсь больше самой смерти.

Я лишь крепче прижимал её к себе.

— Так попробуй почувствовать меня сейчас, — тихо прошептал ей на ушко. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я тебя тоже люблю и никогда не брошу.

— Я знаю, — Оксана глубоко вздохнула, окончательно просушив слёзы. — Но это не отменят моей полной бесполезности. И со временем ты окончательно разочаруешься во мне, даже оставив рядом с собой.

— Так сделай же, чтобы этого не произошло! — Твёрдо заявил ей. — И почему ты ещё не начала раздеваться?

Стоит отметить, намёк оказался понят исключительно верно и следующие пару часов мы так никуда не уехали. Страстно накинувшись на меня, Оксана показала такое, о чём прежде я и подумать не мог, заставив позабыть обо всём остальном. Она брала и отдавала, снова брала и снова наполняла меня каким?то особенным чувственным переживанием. И всё же я первым запросил пощады, дабы совсем не остаться без сил.