Спящий сталкер - Лебедев Владимир Владимирович

Лоцман глянул на «калашников», затем на Сидора. Недавние слова Колуна о фанатичной группировке Зоны молнией пронеслись в его голове.

– А если этот сталкер агент «каменщиков» или решил защиты у них просить? – неуверенно произнес он.

Колун и Сидор уставились на него. В сумраке комнаты Лоцман чувствовал на себе напряженные взгляды подельников. Кесаревцы замерли, затаили дыхание, вслушиваясь в любой маломальский шорох.

Стараясь не издать ни звука, Колун вытащил из разгрузки пистолет. Сидор тихонько взял с подоконника автомат. Лоцман тоже вытащил свой «макаров». Какое-то время они стояли посреди комнаты с оружием на изготовку, вперив глаза в оконные и дверные проемы, ожидая нападения врага. Однако ничего не нарушало предрассветной тишины.

Охотники за наживой чуть-чуть расслабились.

– Через полчаса рассветет окончательно, – повторил Колун слова Лоцмана. – Осматриваемся и… – И в этот момент кесаревцы услышали доносящуюся из этажного коридора неразборчивую речь и приглушенную музыку.

Взяв оружие на изготовку, охотники присели и приготовились в любой момент открыть огонь.

Звук тем временем приближался. Напряжение в комнате нарастало. Лоцман чувствовал, как сердце от страха едва ли не выпрыгивает из груди. Колун намотал четки на левую руку и двумя руками вцепился в пистолет. Сидор сжимал автомат так, что побелели костяшки на пальцах.

Звук определенно двигался в их сторону. К музыке и словам добавились шипение и треск. Лоцман понял, что это звучит какая-то песня, перебиваемая помехами. Но что являлось источником? Очередной фокус Зоны или отвлекающий маневр Шустрика в компании «каменщиков»?

Если второе, то все, что оставалось в таком случае, это прыгать из окна и бежать. Пусть даже это и третий этаж. Выжить при стычке с бойцами «Камня» в центре Припяти, на их территории – нереально. Либо… либо каким-то образом уговорить их принять в свои ряды. Как поступил шустрый ворюга, когда его загнали в угол…

Подобные мысли вихрем меняли друг друга в голове Лоцмана, тогда как источник звука достиг наконец квартиры. Затем перед тремя охотниками предстал Угрюм собственной персоной, ввалившись в комнату с советским радиоприемником в руке.

Он сначала даже не сообразил, как близко шагнул навстречу смерти, но глянув на лица товарищей, на направленное оружие, все понял и поднял руки в успокаивающем жесте. Лоцман смотрел во все глаза на приемник. Пожелтевший от времени квадратный корпус с надписью «Лира-201», с круглой пластмассовой решеткой динамика в центре и ручкой регулятора вещал песню вперемешку с помехами, без всякого источника питания.

– Подружка…ная…ка древняя… – разобрал Лоцман слова песни сквозь треск. – …уська в стороне…

– Угрюм! – зашипел Колун, его смуглое лицо перекосило в гневе. – Ты нас засвечиваешь, вырубай на хрен, тормоз!

– …Мы друзья стари… – ответил ему приемник скрипучим голосом исполнителя.

Угрюм тут же схватился за ручку громкости и принялся выкручивать на минимум.

Приемник не выключился, однако треск почти пропал. Слова песни смолкли, уступив место лирической музыке, будто прибор захотел, чтобы слушатели насладились мелодией.

– Не хочет выключаться, – протянул Угрюм озадаченно. – Я сразу понял, что это артефакт, раз играет без электричества, вот и принес. Глядишь, продать смогем, или на базе музычка хоть будет, для разнообразия.

– Угрюм, – тяжело дыша, процедил цыган, – мы в Припяти! На территории «Камня»! Где-то рядом шкерится хоза этого схрона. Нас тут в любой момент могут грохнуть, а ты сигналишь всем, где мы!

Лоцман и Сидор затравленно переглянулись. «Лира-201», словно улавливая настроение людей, увеличила громкость музыки. Угрюм все осознал и со всей силы хватил приемником об пол. На желтовато-черном корпусе не возникло даже трещинки. Прибор зашелся шипением, но не думал смолкать. Здоровяк сорвал с плеча «Хеклер-5» и принялся бить устройство прикладом, чтобы расколоть корпус и повредить динамик с платой. Остальные, забыв обо всем, с бледными лицами наблюдали за товарищем. Через несколько отчаянных ударов Угрюма приемник раскололся на две части, однако это только добавило проблем – теперь музыка раздавалась из каждого обломка по отдельности. Угрюм ударил прикладом по одному из обломков, расколов и его, но добился только того, что источников музыки стало три.

Лоцман скосил глаза на Колуна. Цыган прижался спиной к стене; пистолет, направленный на загадку Зоны, подрагивал в руке. Четки во второй руке, наоборот, прекратили бесконечный цикл вращения между заскорузлыми пальцами, неподвижно замерли с упокоенным в ладони крестиком. На смуглом небритом лице Колуна выступили капельки пота, в черных глазах плескался суеверных страх. При каждом ударе приклада он непроизвольно моргал. Мелодий звучало уже четыре – Угрюм расколол еще один обломок. Шум и треск окончательно исчезли, а громкость звука только возросла.

«Эх, катались мы с тобою, мчались вдаль стрелой, – пели аномальные обломки, – искры сыпались с булыжной мостовой».

Сидор первым сообразил, что нужно делать. Закинув ремень АК-74 на шею и натянув перчатки, он с силой толкнул Угрюма в сторону. Тот чуть не упал. Сидор, не обращая на него внимания, схватил обломки и выскочил на балкон.

«Ну и как же это, братцы, получается, – пропели на прощание куски приемника, – все так в жизни перепуталось хитро».

Через оконное стекло Лоцман увидел, как напарник швыряет поющие остатки «Лиры-201» в раскинувшуюся на детской площадке архианомалию «симбиоз» – комбинацию пси-очага, «жаровни» и «мясорубки». По краям смертельной территории кое-где уцелели пара скамеек, игровых конструкций, но все же покореженных аномальным воздействием. Приемник исчез в аномалии без всяких эффектов. Ни звука, ни всполоха, ни чего-либо еще. Гришко швырнул последний кусок, повертел головой по сторонам, собрался уже вернуться в комнату, как вдруг вскинул автомат, прильнул глазом к коллиматору и во что-то прицелился.

От Колуна тоже не укрылось действие подельника.

– Че стоите, хлебала развесили? – прошипел он, обращаясь к Угрюму и Лоцману. – По ходу, Гришко что-то засек. Лоц, дуй с биноклем и автоматом на крышу, Угрюм, по-бырому заканчивай осмотр этажей. И тихо все делаем, мужики, очень тихо, ибо не дай бог сунется к нам кто непрошеный!

Кесаревцы подобрались и уже хотели выйти из квартиры, как Колун вдруг поднял кулак с четками, призывая всех замереть. Охотники незамедлительно выполнили приказ. Лоцман глянул в окно, но Сидора на балконе не увидел. Страх вновь обжег внутренности. Лоцман, подчиняясь инстинктам самосохранения, присел, чтобы оказаться ниже уровня подоконника. Оба товарища тут же повторили его движение. Оружие каждого теперь смотрело в сторону балконной двери.

– Гришко! – тихо позвал Колун. – Гришко? Ну че там?

Ответа не последовало.

Лоцман увидел, как Колун жестом приказывает ему ползти на балкон, чего тому категорически не хотелось. Но ослушаться старшего он не мог, надо было ползти. Распластавшись на полу, с пистолетом на изготовку, Лоцман пополз к балконной двери. Не преодолел он и двух метров, как в комнату с балкона вполз Сидор. Широко раскрытые глаза и побледневшее лицо охотника не предвещали ничего хорошего. Сидор подполз к стене и полулежа привалился к ней спиной. Посмотрел на дверь балкона, потом на свои судорожно сжимающиеся кулаки, и тут до него дошло, что автомат остался на балконе.

– Дело табак, мужики… – пробормотал он, потянулся рукой в карман комбинезона и извлек мятую сигаретную пачку. Закусив сигарету зубами, принялся нашаривать по карманам зажигалку. Остальные с изумлением смотрели на него.

Колун первым пришел в себя.

– Гришко, у тя мозги, че, совсем поплыли, курить удумал! – полушепотом взвился он. – Нас же по дыму тут кто угодно спалит, ты че!

Сидор замер. Секунд десять соображал, затем медленно убрал сигарету в пачку и спрятал ту обратно в карман.

– Дело табак, мужики, – повторил он, кивком головы указывая на улицу. – В доме напротив, думается мне, логово кукловода.