Мгновение.
И Тиберий Клавдий Помпеян сильно толкнул Марка Аврелия. На ходу выхватывая свой клинок и пытаясь хоть что-то отразить, завязав потасовку. Но преторианцы в достаточной степени контролировали себя, поэтому лишь отпихнули цезаря, бросившись за Марком Аврелием. Да — приголубили и даже ранили. Но не более, видимо, он не являлся целью.
Император же хоть и упал, но сгруппировался и, перекатившись, вскочил да побежал. Стараясь разорвать дистанцию с преследователями.
Секунда.
И бойцы, которые шли вместе с верховной жрицей Исиды, метнули пилумы в предателей. Очень вовремя. Выкосив восемь из дюжины преторианцев, что сопровождали императора. Заодно создавая определенную давку дающей ему шансы сильнее от них оторваться.
Еще несколько секунд.
И воины жрицы врубились в преторианцев, пользуясь своим численным преимуществом. Сразу обступив со всех сторон.
— Живыми! Живыми взять! — крикнул Марк Аврелий, но было уже поздно. Эти бойцы работали жестко и очень быстро. Видимо, в отличие от преторианцев, имели богатый практический опыт, а не просто числились в привилегированном подразделении [244].
— Уходим, — твердо и решительно произнесла женщина.
— Куда⁈ А заседание Сената⁈
— Ты его не переживешь. Нужно уходить к верным войскам. Скорее.
— Все преторианцы подкуплены?
— Ты сейчас и здесь это хочешь выяснять?
Марк Аврелий ничего не ответил.
Просто кивнул и последовал за этой женщиной и ее людьми. Про цезаря они не забыли. Быстро перетянули рану. После чего подхватили под руки и потащили…
Шли быстро.
Стараясь избегать каких-либо площадей или значимых, оживленных улиц. По возможности. Хотя люди все одно — обращали на них внимание.
Впрочем, верховная жрица Исиды и не пыталась «играть» в мимикрию. Нет. Время от времени она специально останавливалась и представившись, сообщала, что преторианцы, подкупленные врагами Рима, напали на своего императора. За то, что тот пытался укрепить положение Сената, дескать, это мешало им воровать. Как тогда — на монетном дворе. И про древние свитки обязательно вворачивала, скрытые нечестивыми понтификами и фламинами, из-за проказ которых на державу упала Антонинова чума и прочие бедствия.
Она бы и в какую-нибудь крупную толпу с такими заявлениями залезла, но опасалась нарваться на преторианцев или иных лояльных заговорщикам вооруженных людей. Однако и этих «вбросов» вполне хватало — за ними быстро закипала волна народного гнева.
И если сразу за спиной верховной жрицы Исиды и ее людей шло не более чем бурление, то дальше — вдали — начинались уже раздаваться громкие крики. Весьма опасные в реалиях Рима.
— Не перебор? — спросил Марк Аврелий, после очередного «наброса на вентилятор», как выразились бы в будущем.
— Ты хочешь, чтобы они бросились в погоню за тобой, и завершили начатое?
— А как мне потом это бурлящее море успокаивать?
— Ой — это меньшая из бед. Сейчас нам нужно как можно скорее добраться до надежных войск.
— И где же мы их найдем? Ты сама сказала, что преторианцы меня предали.
— Кто-то из них. Кто — я не знаю. Пока не знаю. Но на Целийском холме нас примут.
— Ты уверена?
— Марк Бассай Руф был префектом Египта. — произнесла верховная жрица с очень многозначительным взглядом.
Марк Аврелий нахмурился.
Конный отряд преторианцев численностью в тысячу человек был очень кстати. С этими бойцами действительно можно было вырваться из Рима. Вопрос лишь в том — насколько эта женщина права.
На чьей стороне Марк?
Вопрос.
По происхождению он был бедным крестьянином из Италии. Пошел в легион. Дослужился до центуриона, а потом и дальше, сделав блистательную карьеру с самых низов. Такие люди обычно не предавали тех, кто способствовал их успеху.
Обычно…
Впрочем, эта женщина шла уверенно, поднимая за собой целую волну народного гнева. Уже сейчас было слышно, как Рим закипал, словно какое-то древнее чудовище. А где-то по правую руку маячил Палатинский холм, на котором располагались основные казармы преторианцев…
— Не успеют, — словно прочитав мысли Марка Аврелия, произнесла верховная жрица Исиды.
— Думаешь?
— Им сейчас должны донести о волнениях рядом с Капитолием и слухи о том, что ты выжил, а они предатели. Если в заговор вовлечено командование преторианцев, то они бросятся туда. Ведь тебе выгоднее всего оставаться в окружении сторонников. Почти наверняка они устроят резню. Если же нет… не знаю. Этого так и не выяснить. Как ни крути — их интерес сейчас будет сосредоточен вокруг капитолийского холма. Там, — махнула она рукой, — они нас ждать не станут.
— Почему? На Целии дом моего деда.
— Вряд ли о нем подумают. — покачала она головой. — Там же конные преторианцы. А если покушение на тебя провалилось, то ты уже подозреваешь всех преторианцев.
— А ты так уверена, что эти всадники за меня?
— На тебя напала личная охрана. Ее либо отдельно подкупили, либо Марк Макриний Виндекс заодно с заговорщиками. У него, кстати, были связи с дунайскими кельтами. Теми, которые бросили свою службу и напали на Берослава. Помнишь? Твои люди там еще ничего не нашли. Удобно, не правда ли? Он ведь был прокуратором Дакии Поролиссинской и активно использует, созданные там связи.
— Ты уверена в своих словах?
— Насколько это возможно. Мы же действуем на ощупь. Выбор же между Марком Макринием Виндексом и Марком Бассаем Руфом вполне очевиден. Тем более Руф никак не связан с твоей личной охраной. Роль всадников в городе вообще слабая — там больше настоящие ветераны, так как сопровождают тебя в походах.
— А если все же он тоже вовлечен в заговор?
— Он не посмеет напасть на тебя при мне или поднять на меня руку. Он мне и Исиде должен. МНОГО должен. Так что вы сможете поговорить. И мой тебе совет — предложи ему усыновление Тиберием, — кивнула она на Помпеяна. — Командир преторианской конницы хоть и из крестьян, но очень амбициозен…
Прием прошел на удивление очень спокойный.
Жрица вызвала «рыжего» командира преторианцев, после чего «предъявила» ему императора. И, судя по удивлению на его лице, впрочем, сошедшем очень быстро, стало ясно — он не ожидал увидеть Марка Аврелия живым и здоровым.
Короткие переговоры.
Честные.
В лоб.
Признание Руфа в том, что его поставили перед фактом и вынудили просто «не дергаться». И что это именно он передавал Тиберию предупреждения. Он был и Марку Аврелию послал, но видел — за тем очень крепко следили. Поэтому пытался напугать цезаря настолько, чтобы тот сам сообщил августу.
Предательство?
Ну… и да, и нет. И скорее «нет», чем «да». Поэтому Марк Аврелий с легким сердцем предложил ему усыновление Помпеяном. Прямо вот перед глазами всадников-преторианцев, перспективы карьерные у которых резко «пошли в гору».
А потом…
Марк Бассай Руф был шапочно посвящен в заговор. Поэтому он сдал все известные ему персоналии на правах уже члена династии Антонинов и наследник цезаря. И уже через два часа небольшие отряды всадников развешивали по Риму проскрипционные списки.
Император пользовался наработками Суллы. Даруя при этом прощение каждому, даже кому-то из заговорщиков, если он принесет ему голову своего бывшего соратника. Желательно живьем.
Ну а что?
Не загонять же крыс в угол, доводя до самого отчаяния?
Разумеется, прощать никого, кроме своего новоприобретенного внука он не собирался. Но это потом — в тихой, домашней обстановке он им головенки поотрывает. Сейчас же требовалось восстановить власть в городе…
К вечеру того же дня у него в руках было семеро из двух десятков высокопоставленных заговорщиков. А по Риму развешивали новые проскрипционные списки, сформированные из вновь выявленных персон. На подходе же были третьи. Более детальные…
