Задрал меня этот юнец, что-то много он о себе возомнил. Я сам не заметил, как подчерпнул Мощь. Погодите, что? Подчерпнул Мощь? Вот так просто, в человеческом теле? Да, это же великолепно! Потом разберусь, как такое возможно, а пока хорошенько припечатаю наглеца!
Ладони зажгло. Я зло улыбнулся, глядя на Карпова. И тут почувствовал, как боль скрутила мою руку. Казалось, мышцы сейчас лопнут от напряжения. Я вскрикнул, скорчился и поспешил скинуть силу обратно в атмосферу.
— Карпов! — раздался рык. — Ты чего там опять творишь?
К нам подошел лысый худой мужик со злым взглядом.
— Да, ничего, ничего, я ему ничего не сделал!
— А должен был ключ отдать!
Карпов сунул мне в руки ключ с круглым брелоком, с какими-то цифрами.
— Кранты тебе, дрищ! — прошипел он.
Карпов отошел от меня и подал ключ моему соседу, здоровому очкарику. Тот взглянул на номер брелока и тяжко вздохнул. Там красовались цифра «17». Я поглядел на свой, там стояла та же самая цифра.
— Будем соседями, — сказал я.
Очкарик еще раз тяжко вздохнул. Толстяк всучил мне лист бумаги, нехорошо посмотрел и, хмыкнув, прошел дальше.
Лысый мужик, скорее всего, тот самый Вениаминович, о ком говорил директор, произнес:
— Идете в жилой блок, это вон там.
Он указал нам за спины. Продолжил:
— Занимаете комнаты, согласно номерам на ключах. На листах — правила, внимательно прочитайте и не вздумайте нарушать, за нарушение грозит исключение из колледжа. У меня все.
Народ стал расходиться. Очкарик подхватил сумку, стоящую у его ног:
— Ты идешь?
Я кивнул, и уже было собирался двинуться за ним, как он спросил:
— Михаил. Михаил, ведь верно?
— Вроде так, — ответил я.
Ерунду сморозил. Очкарик вновь насторожено глянул на меня.
— Ты разве не возьмешь свою сумку?
Точно. Рядом со мной стояла сумка. Обычная, такая, спортивная.
— Забыл! — притворно воскликнул я.
На самом деле даже не знал. Быстрей бы уже оказаться где-нибудь в тихом месте, обдумать все, уложить в голове.
— Нельзя быть таким рассеянным! Рассеяность помешает в учебу, а позже может привести к трагическим последствиям, учитывая нашу специальность.
В голосе моего будущего соседа звучали наставнические нотки.
— А как тебя зовут?
Я чуть не добавил «пацан». Вовремя спохватился. Сам-то я тоже пацан, сейчас. Хотя прожил почти сорок лет, да еще десятку в теле гладиатора.
— Да, извини, я не представился. Кирилл Новиков.
— Михаил, — зачем-то брякнул я, протягивая ему руку, — ну, ты и так знаешь.
Кирилл крепко сжал мою ладонь. Ай, чего так больно-то! Я чуть не вскрикнул, он видимо из тех, кто всегда пытается сломать чужую кисть при рукопожатии.
Я подхватил сумку. Точнее, постарался подхватить. Тяжеленая! Булыжники там, что ли?
Я двинулся за Кириллом, он, видимо, знал куда идти. Мы спустились по лестнице, прошли мимо стадиона, подошли к невзрачному кирпичному зданию. «Жилой блок», гласила табличка над входом.
Вошли внутрь.
— Надо разобраться, где наши комнаты, — произнес Кирилл оглядываясь.
Я, взмокший под тяжестью сумки (там реально нечто тяжеленное!), со вздохом облегчения поставил ее на пол. Утер пот. Тоже оглянулся, и замер, парализованный увиденным. Из большого зеркала фойе, на меня смотрел настоящий задохлик. Худой, нескладный с сутулой спиной. Всклоченные волосы на голове, будто-бы никогда не знали расчески, лицо бледное, с несколько заостренными чертами лица. Форма висела, словно на вешалке, хотя, на взгляд, была по размеру.
И да. Это был я. Черты лица, во всяком случае, были очень похожи. Но, блин, я так не выглядел в восемнадцать лет! Я был крепким парнем, способным запросто навалять таким, как тот Карпов. Но вот это чудо в зеркале! Сирота, конечно, но недокормленным он не выглядел. Точнее я. Просто настоящий дрищ, ничего тяжелее вот этой сумки в жизни не поднимавший!
Я начал подозревать, что никаких кирпичей, булыжников и прочего стройматериала в сумке нет.
— Все первокурсники живут на первом этаже, — сказал Кирилл, уткнувшись в лист бумаги в своих руках, — пойдем.
Мы нашли свою комнату, открыли ее. Две кровати, шкаф, стол и пара тумбочек. Все. Напротив двери располагалось окно, из которого можно было увидеть учебный корпус.
— Душ и удобства, видимо, на этаже, — сказал Кирилл. — Можешь выбрать себе кровать.
Мне было, в общем-то, все равно и я бросил сумку на ту, что стояла слева от меня. Кирилл поставил сумку на соседнюю.
— Пойду осмотреться, — сказал он. — Надо еще глянуть расписание, мы же с тобой в одной группе вроде?
Я уставился на него непонимающим взглядом. Кирилл скорбно вздохнул. Тяжело ему со мной! Думает, наверное, что с умственно отсталым поселили.
— Студенческий посмотри.
Я похлопал себя по карманам, в одном из них что-то находилось. Я извлек предмет — смартфон. Судя по внешнему виду, лет ему примерно столько же, сколько и мне на самом деле.
— В сумке, наверное, — сказал я.
— Вполне возможно, — медленно произнес мой сосед. — Ладно, ты идешь со мной?
— Нет, разберу вещи.
Черт, да иди уже отсюда, мне надо побыть одному! У меня голова сейчас взорвется, от всего происходящего, как у Оркеля, когда я зарядил ему Мощью по башке!
— Хорошо, эмм, постарайся разложить свои вещи так, чтобы для моих тоже осталось место.
Я кивнул. Кирилл вышел.
Я завалился на кровать. Что же произошло? Купол начал падать вниз. Картечь, тварина, ударила меня копьем. Я отключился. Все закономерно. Дальше-то что? Возможно, когда я отключил все ретрансляторы, начались возмущения полей. Я не физик, понятия не имею, какие это могло повлечь последствия. Итак, защитные поля бушуют, я умираю в очередной раз. И возможно, это привело к тому, что возродился я не в ангаре, а в другом мире?
С теорией, что существует множество миров, я был знаком давно. Правда, не слышал, чтобы кто-нибудь из ученых доказал это. Ладно, примем, как данность. Моя смерть совпала с возмущением полей, из-за чего мое сознание попало в другой мир. Пойдет. Лучше я все равно не придумаю.
Дальше. Я нахожусь в своем же теле, только восемнадцатилетнем. То есть, я еще и во времени перенесся, или тут время идет по-другому? Ставим статус «неважно».
Правда, здесь моя судьба сложилась иначе.
Что я знаю? Меня зовут, так же, как звали в своем мире, Михаил Шелестов. Мне восемнадцать, сирота. Физически я вовсе слаб. Странное для меня ощущение, с детства, благодаря отцу, я всегда был силен. А уж в теле гладиатора так и подавно. Но ощущение незнакомым назвать никак не мог, я в полной мере ощутил беспомощность, будучи собственностью «Старт-Теха».
Возможно, наличие другого меня в этом мире — это еще одна причина, по которой я оказался здесь. А не испытываю горячий дружеский прием старшего техника Дымова.
О мире я ничего не знаю. Хотя нет, кое-что знаю. Первое, я студент-первокурсник «Технического колледжа ауксилариев», чтобы это ни значило. Надо, кстати, найти студенческий. И еще, я одаренный из низшего сословия. Тоже непонятно, ни про одаренность, ни про сословия.
Ну, пожалуй, это все, что мне известно. Зазвонил телефон. Я даже дернулся от неожиданности. Посмотрел на экран. Звонил некий Константин Львович.
— Алло, — ответил я.
— Миша, здравствуй!
Голос мягкий, как не знаю, у доброго дедушки.
— Здравствуйте, Константин Львович.
— Устроился уже?
— Эм, ну да.
— Рад за тебя, Миш. Не обижают тебя там? Ты ведь такой, — невидимый Константин Львович сделал паузу, — такой впечатлительный.
— Да нет, вроде не обижают.
— Хорошо, Миш, хорошо. Я сделал все, чтобы твоя жизнь сложилась, как можно лучше. Ты там учись хорошо, дар свой развивай. Гордостью нашего детдома будешь.
— Хорошо.
— Ну, пока, Миша. Счастья тебе там. Не забывай нас. Приезжай, как сможешь.
— До свидания.
Судя по разговору, это был директор детдома, где воспитывался местный Михаил Шелестов. Заботливый, какой. Я открыл список контактов. М-да, кроме номера Константина Львовича никаких других номеров не было. А парень-то, настоящий отшельник.
